О совместном использовании памятников церковной культуры

Казалось бы, разговоры о совместном использовании храмов Церковью и музеем остались в прошлом. Особенно после принятия законопроекта «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». Тем не менее, именно совместное использование древних памятников остается наиболее перспективным - с точки зрения сохранения культурного наследия. Ведь в России существует немало древних строений, уязвимых по своему состоянию сохранности. И при отсутствии должного взаимодействия Церкви и музейщиков они просто погибнут.

Напомним, что действие законопроекта не может быть распространено на объекты Всемирного наследия ЮНЕСКО: например, на Казанский кремль. В собственность религиозных организаций не могут быть переданы и особо ценные объекты культурного наследия, такие как Владимиро-Суздальский и Ростово-Ярославский музеи-заповедники. Всего в России насчитывается 13 объектов наследия ЮНЕСКО и 64 особо ценных объекта культурного наследия. Они, прежде всего, должны стать предметом заботы Церкви и культурного сообщества. 

Образцом сотрудничества Церкви и государственных музеев по праву считается Третьяковская галерея и храм святителя Николая в Толмачах, расположенный на территории музея.

Официально приход храма святителя Николая был создан в 1992 году, в этом же году состоялось малое его освящение. Сотрудники музея ратовали за организацию своего прихода с широкими культурными функциями. Для того чтобы привести приходской Устав в соответствие с нормами, по которым жило государственное учреждение, между музеем и Московской патриархией 25 декабря 1992 года было подписано отдельное соглашение, оформленное как дополнение к Уставу. В 1997 году, когда церковь была полностью восстановлена, было совершено большое освящение. Протоиерей Николай Соколов, интеллектуал из известной московской церковной семьи, многое сделал для того, чтобы ввести приход в научную и культурную жизнь Галереи. Настоятель храма как глава прихода назначается патриархом. В то же время он возглавляет структурное подразделение музея «Домовая церковь святителя Николая в Толмачах» и подчиняется директору Третьяковской галереи. Музей не вмешивается в финансовые дела церкви - свечной ящик контролируется приходом. Основные иконы и утварь храма являются частью коллекции Галереи. Здесь оказался специально отреставрированный для этой цели иконостас храма Архангела Михаила в Овчинниках. Сюда по просьбе верующих была перенесена Владимирская икона Божией Матери. Она хранится в специальной витрине с климат-контролем.

О хранении Владимирской иконы, наверное, есть смысл сказать чуть подробнее. В постперестроечное время Церковь добивалась передачи чтимого образа под свой контроль. Тем более что 3 октября 1993 года в Богоявленском соборе в Елохове была совершена молитва перед святыней: икона впервые после долгого времени по распоряжению президента Б.Н. Ельцина покинула музей, появился прецедент. Но музейное сообщество все-таки настояло на том, что икону нельзя выносить из музейных стен. Как пишет доктор исторических наук диакон Александр Мусин, положение Реставрационного совета Третьяковской галереи от 3 июня 1996 г. (№37) подтвердило принятое в октябре 1993 г. предыдущее решение о категорическом запрете выдавать икону вне Галереи, поскольку транспортировка и смена температурно-влажностного режима гибельно отражаются на состоянии святыни¹. С 1997 г. сложилась практика выдачи Владимирской иконы. Богоматерь Владимирская впервые была принесена в храм в Толмачах на три дня в особом кивоте.

Однако этот временный кивот не гарантировал сохранности реликвии, ведь в нем не поддерживался специальный температурно-влажностный режим.

В 1999 г. Московский завод полиматериалов изготовил специальную витрину с климат-контролем. 15 декабря тогдашний директор Третьяковской галереи В. Родионов издал приказ № 958, предписывающий поместить святыню в кивот. После этого Владимирская икона была перенесена в храм².

С появлением реликвии в церкви святителя Николая в Толмачах риторика православных публицистов вроде «икона хочет домой» применительно к крупнейшему в стране художественному собранию потеряла свою актуальность: икона в музее и дома.

Важно, что клирики церкви состоят в штате Московского Патриархата и в штате Третьяковки. Они являются музейными сотрудниками и получают зарплату, как и другие музейные работники. Коммунальные платежи, к слову, тоже висят на балансе музея. Поддерживает музей и хор прихода.

В том, что храм святителя Николая являет собой элемент государственной церкви, ничего страшного нет. С точки зрения правильного хранения произведений искусства это хорошо. А с точки зрения верующих? Не мешает ли государственная церковь традициям, их воплощению в зримых формах музейного храма?

Бесспорно, в храме чувствуется «музейная церковность». Все гладенько, чистенько, везде сигнализация, охрана. Запросто на улицу не выйдешь. А если уж пошел, обратно не возвращайся: неудобно все время в дверях мелькать, шмыгать мимо полицейского. Нет привычных нищих на паперти. Прихожане все раздеваются в музейном гардеробе. Свечей тоже совсем немного и они восковые.

Непривычно видеть внутри сакрального помещения витрины, рассказывающие об истории прихода. Впрочем, с появлением церковных музеев, которые иногда располагаются в притворах, эта инородность витрин литургическому пространству теряет остроту.

Но есть проблема, например, в том, что посетитель иногда чувствует себя экспонатом. Как на выставке Марины Абрамович. Только у нее голые девушки и мужчины в инсталляции превращаются, а здесь простые прихожане.

Это о. Павел Флоренский в свое время мечтал о живом музее, предлагал Троице-Сергиеву Лавру превратить в артефакт. Писал: «Скажу короче: мне представляется Лавра, в будущем, русскими Афинами, живым музеем России, в котором кипит изучение и творчество и где, в мирном сотрудничестве и благожелательном соперничестве учреждений и лиц, совместно осуществляются те высокие предназначения - дать целостную культуру, воссоздать целостный дух античности, явить новую Элладу, которые ждут творческого подвига от Русского народа»³. Отец Павел Флоренский даже исключал возможность передачи Лавры белому духовенству, т.е. в руки приходских общин, ибо замена черных фигур, с их своеобразною монашескою осанкой, фигурами иного стиля сделала бы, по его мнению, Лавру мертвым складом случайных вещей, разрушила бы цельность художественного впечатления от Лавры. По его мнению, Лавра должна остаться «сплошным музеем с ее бытом и ее своеобразною жизнью».

Характерна чисто культурологическая концепция культурно-просветительской работы Сергиевского музея: «Музей ставит перед собой задачей распространение в массах знания в области древнерусского искусства во всех проявлениях, а также выявление его роли и места в общей культуре».

Идея «живого музея» излагалась Флоренским неоднократно: в «Проекте музея Троице-Сергиевой Лавры», составленном совместно с профессором П.Н. Каптеревым, в письме к известному московскому физиологу профессору Н.П. Киселеву, в статье «Троице-Сергиева Лавра и Россия»⁴.

Правда, он не думал о том, каково будет монахам в этом живом музее все время чувствовать себя объектом художественного наблюдения. Но в те годы до таких ли тонкостей было, ведь речь шла о сохранении самой обители. Сейчас времена совсем другие, и подобные мелочи задевают. Вот входят в храм перед началом богослужения несколько человек. Идут, всё внимательно осматривают. И на благочестивого прихожанина бросают взгляд. Долго не задерживаются - неинтересен он им. Но тем не менее.

В музейной церкви нет вала треб, который мы видим на приходе. Мало зарабатывают священники на требах. Зато у них есть, как и у других музейных работников, фиксированная зарплата.

Государство, когда оно хочет, решает возникающие противоречия между «церковниками» и «музейщиками» и не сталкивает их лбами. Опыт храма свт. Николая в Толмачах показывает, что включение церковных структур в систему общественных отношений, их подчиненность нормам светской культуры идет на пользу всему обществу. К сожалению, практика Третьяковки не нашла широкого распространения. Но она остается как образец: музейный контроль над состоянием памятников старины подкреплен государственным статусом учреждения культуры.

Храмы-музеи, музеи-монастыри могут функционировать и в новой России. Определенные неудобства для верующих в них, действительно, существуют, но они не смертельны. И ради сохранения народного достояния их можно терпеть.

Борис Колымагин

------------------

1. Мусин А.Е. Вопиющие камни. Русская церковь и культурное наследие России на рубеже тысячелетий. - СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. С. 267.

2. Мусин А.Е. Указ. соч. С. 269.

3. О. Павел Флоренский. Троице-Сергиева Лавра и Россия. Режим доступа: http://www.patriotica.ru/religion/floren_lavra.html.

4. Галинская И.Л. Павел Флоренский об идее «живого музея» // Новая литература по культурологии: Дайджест. - М., 1995. №3. С. 22-29.

КИФА №11(149), сентябрь 2012 года