Привратники на пороге Церкви

Говорят участники конференции СФИ о подготовке катехизаторов

Насколько, на Ваш взгляд, удается открыто обсудить в ходе конференции проблемы подготовки катехизаторов?

Дмитрий Гасак, проректор СФИ: У меня сложилось впечатление, что разговор на нынешней конференции, если ее сравнивать с первой конференцией, посвященной катехизации, более собранный. Мы уже не просто говорим «о наболевшем», когда всем хочется поделиться проблемами на приходе, в епархии, в народе, в стране. Теперь разговор более спокойный, заинтересованный и углубленный. Конечно, одна конференция не решит все проблемы на белом свете, но, тем не менее, какую-то свою лепту в решение проблем катехизации в нашей церкви мы постараемся внести.

Зависит ли это от состава участников?

Дмитрий Гасак: Ну конечно, зависит. Есть постоянные участники наших конференций, есть и те, кто впервые у нас. Мне очень нравится, что приехали представители разных епархий, и европейской части страны, и сибирской, и Дальнего Востока. И интересно, что мы находим общий язык и в понимании того, кто такой катехизатор в современной церковной жизни, и в понимании проблем, которые существуют в подготовке квалифицированных катехизаторов. Хорошо, что конференция собирает людей заинтересованных. Опыт очень разный, но у людей есть живой интерес и ответственность, и в разговоре на это можно опираться. Именно это, мне кажется, является залогом успеха конференции.

Отец Арсений (Соколов), один из участников конференции, сказал, что он приехал сюда, чтобы ответить самому себе на вопрос: может ли он что­-то из опыта нашего братства применить на своем приходе, где он проводит восемь огласительных бесед для людей, которым эти беседы зачастую не нужны, потому что они просто хотят крестить детей. Как Вы считаете, что ему можно предложить?

Дмитрий Гасак: Я думаю, что многие участники конференции приехали с таким вопросом. Им интересен опыт Преображенского братства, опыт других епархий, других учебных заведений в Москве. Но это тот самый вопрос, ради которого мы и собрались. Другое дело, что, конечно, есть определенная специфика приходского оглашения и той катехизации, которая проходит в братской среде, есть отличия между ними. Возрождение оглашения в разных условиях - это дело дерзновения и смирения тех, кто этим делом занимается и видит, что мы со своей стороны открыты и готовы помогать, поскольку у нас есть силы, хотя мы прекрасно понимаем, что мы - капля в море. И ещё: мы говорим об опыте нашего братства в том смысле, что мы этим занимаемся, и, наверное, есть какая-то специфика братского оглашения, но все­-таки хочу подчеркнуть, что мы искали и ищем святоотеческую, евангельскую норму. И в этом смысле тот опыт, который мы имеем, доступен всем. Другое дело, что нужно иметь немного дерзновения, чтобы иногда преодолевать те или иные стереотипы, сложившиеся за много-много лет на приходах, когда христианская жизнь укладывается только в рамки присутствия на службе, исполнения обрядов и внешнего благочестия.

* * *

В чем Вы видите для себя главную задачу участия в этой конференции?

Протоиерей Игорь Кропочев, преподаватель миссиологии Новокузнецкой духовной семинарии: Ответ очевиден - конференция посвящена подготовке катехизаторов, то есть тех людей, которые продолжают дело миссионера. Без их труда миссионерское дело будет незавершенным, задохнется, остановится даже не на полпути, а в самом начале пути.   

Собственно, миссия - это буквально точка на линии жизни, импульс, совершаемый человеком, вдохновленным от Бога, в отношении человека, которого Бог призывает. Вот, собственно, и все. Иначе говоря, миссия - это очень краткий момент во времени. Когда же произошло обращение, т.е. человек повернулся к Богу, начинается процесс оглашения: подготовка ко входу в Церковь, затем таинство входа в Церковь: Крещение, Миропомазание - ниспослание даров Духа Святого - и жизнь в Церкви.

Так что катехизация - это неотъемлемая часть служения любого миссионера, будет ли он проводить ее сам или поручит подготовленным катехизаторам. И поэтому для меня то, что связано с ней, очень важно.

А Вы себя считаете больше миссионером или катехизатором?

О. Игорь: Я больше считаю себя миссионером. Возможно, это покажется несколько самонадеянным - называть себя миссионером. Я помню, был период в моей жизни, когда я боялся этого слова, которое ко мне относили другие люди, думал: как же так, миссионеры - они ведь великие. Тогда я был молодым священником (мне был двадцать один год) и мне пришлось жить в месте, где миссионерское служение было частью моей жизни...

Но здесь есть один очень важный момент, который часто оставляют за скобками, хотя он самый главный: это дары Божии, которые даны человеку для служения в Церкви. И постепенно я стал понимать, что Господь дал мне этот дар, и я должен его реализовывать, иначе буду как неверный раб, зарывший талант в землю и желающий потом вернуть Богу его назад.

Поэтому, да, миссионерское служение мне ближе, даже скорее тот уникальный импульс, о котором я уже говорил. Но опять-таки: обращение - это лишь краткий момент, а что дальше? Если раньше я об этом не очень задумывался, то сейчас понимаю, что служение миссионера включает в себя все. Апостол Павел писал: «Благодарю Бога моего: я более всех вас говорю языками». Для апостольского служения ему нужны были все дары, он мог и на многих языках говорить, мог и пророчествовать, мог и истолковывать пророчества, мог и учительствовать ... но самым главным даром у него был все-таки дар апостольства. И поставляя в поместных церквах служителей, он оставлял их с теми дарами, которые были нужны для Церкви. Дар апостольства нужен только в самом начале.

Отец Игорь, как происходит этот переход - от того момента, когда человек стесняется обращенного к нему высокого слова, до понимания, что это и есть его дар? Это одномоментно происходит?

О. Игорь: Нет, я думаю, понимание и осознание своего призвания приходит не одномоментно. Ведь чтобы осознать, что ты призван на определенное служение, надо понять, что ты без этого служения жить не можешь, что вне этого служения ты не будешь тем самым человеком, который ты есть. И у меня был такой случай в жизни, когда я понял, что не могу отказаться от этого призвания, что это призвание неснимаемое. Конечно, ты можешь уклоняться от него, но Господь с тебя ответственности за исполнение этого призвания не снимает. Ты можешь уйти лишь так, как Иона убежал на корабле: спрятался в трюм и думал, что уплывет от лица Божия, да так и не уплыл.

А сколько лет прошло между началом Вашего миссионерского служения и пониманием, что именно в этом Ваше призвание?

О. Игорь: Вряд ли я точно смогу назвать это время. Примерно десять-одиннадцать лет прошло до момента какого-то внутреннего понимания. А потом происходит постоянное подтверждение, постоянное напоминание: не забывай, Я тебя призвал сюда, вот на это ты и поставлен... И иногда ты понимаешь, что немного уклонился от исполнения своего призвания, а иногда - хоть даже нельзя сказать, что все в порядке (этого ведь никогда сказать нельзя), что все равно ты идешь по тому же самому пути.

Что в Вашем церковном опыте было наиболее важным для рождения интереса к катехизации?

О. Игорь: Архимандрит Макарий (Глухарев) за время пребывания на Алтае крестил чуть более ста человек алтайских язычников и сокрушался, как за них Богу давать ответ. А я крестил гораздо больше, чем сто человек, и остается этот вопрос, не менее важный, чем для архимандрита Макария (Глухарева): как же мне давать за них ответ Богу? Потому что был такой период времени, когда люди крестили и крестились, не задумываясь о том, что же дальше. У нас в епархии, как и во многих других епархиях Русской церкви, был период массовых крещений, когда в середине 1990-х крестили тысячами, несколькими тысячами людей. Мало кто вспоминает эти времена, но если задуматься - какая это была ответственность! И я вижу это как осуществление Русской церковью своей миссии: крестить мы крестили, миссия как ответ церкви на вопрошание человека по отношению к Богу осуществилась; люди были повернуты от Бога в сторону, и через крещение Церковь повернула их лицом к Богу. Но этого импульса, этого единовременного момента недостаточно, нужно было делать что-то дальше. А вот это «что-то дальше» - оно осталось за скобками. И уравнение до сих пор не решено. Там в скобках совсем маленькое число, а за скобками неизвестное, и вот это неизвестное - это и есть катехизация.

И в отношении себя могу сказать, что у меня, конечно, были моменты, когда я осознанно крестил, зная, что буду продолжать общаться, что будет катехизация, но были моменты, когда я в этом не был уверен. И вот эта ответственность до сих пор на мне лежит. Я знаю, куда я должен прийти, куда я должен поехать, чтобы восполнять те пробелы, которые остаются, хотя, к сожалению, знаю не в отношении всех, кого крестил. Но если я крестил, например, в селе Усть-Анзас или в селе Мрассу в Кемеровской епархии, то я знаю, что я туда приду, и эти люди в большинстве случаев будут там, и я могу продолжать с ними катехизаторскую деятельность и подводить их к полному воцерковлению. Хотя о полном воцерковлении там сложно вести разговор по той простой причине, что полное воцерковление предполагает и полную церковную жизнь, и полную общину, регулярное совместное участие в таинствах. Ну а так как там рукоположенных пресвитеров не предвидится, то соответственно с этим возникают большие проблемы. 

Что было для Вас самым важным на конференции?

О. Игорь: Понимание того, что катехизация невозможна без цели. Нельзя катехизировать «в никуда», мы должны вести человека в Церковь, а церковь - это общество верующих.

* * *

Какие задачи Вы ставили перед собой, думая об участии в этой конференции?

Священник Игорь Киреев, директор катехизаторских курсов во имя священномученика Фаддея, архиепископа Тверского: Мне хотелось услышать о деятельности других учебных заведений и курсов, подобных нашим, узнать, как катехизация реализуется в епархиях. Меня интересовали практические аспекты деятельности катехизаторов, а также ориентиры для того, чтобы расставить акценты в деятельности наших курсов.

Что в Вашей церковной жизни пробудило у Вас интерес к сфере катехизации?

А сколько лет назад Вы поняли, что этим надо обязательно заниматься?

О. Игорь: Где-то в начале 1980-х годов. Дети мои вырастали, у моих знакомых и у друзей тоже росли дети и были сходные проблемы. И я понял, что необходимо что-то делать с этим.

Что было самым важным, на Ваш взгляд, сегодня, в первый день конференции?

О. Игорь: Конечно, для общего понимания ситуации очень важен доклад Давида Гзгзяна - серьезная работа, которая очень хорошо показывает связь, взаимодействие катехизации изначальной, существовавшей в древней церкви, и сегодняшнего дня.

* * *

Какие задачи Вы ставили перед собой, когда решили участвовать в этой конференции?

Священник Александр Гинкель, сотрудник Синодального миссионерского отдела, выпускающий редактор журнала «Миссионерское обозрение»: Поделиться личным опытом миссионерского служения и узнать, чем занимаются другие. Подобное участие в конференциях всегда обогащает.

Когда у Вас появился интерес к катехизации и с чем он был связан?

О. Александр: Можно сказать, я больше теоретик. Когда мне было поручено написать учебник по миссиологии, я, собственно, занялся теорией миссии. Но, с другой стороны, когда я пришел служить на приход, там уже проводились катехизические беседы. И я сразу же начал заниматься оглашением и параллельно с этим стал руководителем катехизаторских курсов для взрослых (они проводятся для наших прихожан, которые долгое время ходили в храм, к сожалению многого при этом не зная). Поэтому теория и практика у меня совмещались.

А что было самым трудным при организации курсов?

О. Александр: Здесь все зависит от людей. Если люди хотят приходить на огласительные беседы или на курсы, если они действительно интересуются, то священник всегда будет рад о чем-то им рассказать. Если же в глазах людей видишь непонимание, «непробиваемость», - вот тут самая большая проблема и трудность.

* * *

Какие задачи Вы ставили перед собой, когда решили участвовать в конференции?

Игумен Арсений (Соколов) (Лиссабон): Послушать катехизаторов современной России и понять, что применимо к практике зарубежного прихода. У нас какой-то опыт катехизации уже есть, но всегда очень важен обмен опытом в границах всей Церкви.

Что в Вашей церковной жизни зародило интерес к катехизации?

О. Арсений: Я сам прошел катехизацию у отца Геннадия Фаста в Енисейске. Как только о. Геннадий поселился в Енисейске в 1983 году, в андроповские времена, там сразу началась катехизация, была организована детская воскресная школа (естественно, подпольно, ведь тогда даже говорить об этом было запрещено). Эта форма катехизации была, конечно, не такой обширной, как ныне практикующаяся в Преображенском братстве, но в моем случае это было много встреч, много бесед. Были и встречи в группе, и личные беседы. Я имел счастье пользоваться библиотекой о. Геннадия. По тем временам это было несметное сокровище - дореволюционные издания святых Отцов... Моя катехизация продолжалась больше года, причем я сам просил не спешить, и наконец в 1990-м он меня крестил.

Сейчас в Енисейске и у нас в Лиссабоне проводится восемь бесед (иногда семь или девять, это зависит от аудитории). В основном это те, кого сегодня назвали особыми катехуменами. В нашем случае это почти всегда, за редким исключением, родители и кандидаты в крестные тех младенцев, которых мы будем крестить. И наша главная задача (нужно сказать, буквально титаническая) - поменять их мотивацию. Им интересно крещение ребенка, а нам интересно их собственное воцерковление, и когда родители станут людьми церковными, тогда уж возможно и крещение ребенка. Это встречает чаще всего огромное противодействие: «Мы высидим, мы все выслушаем, мы эти горькие пилюли ваши выпьем, но каждые пятнадцать минут будем задавать один и тот же вопрос: ну когда вы наконец-то будете крестить нашего ребенка?..» Все эти взрослые приезжают в основном из западных областей Украины, из Молдовы, а там взрослые практически все крещены. Никакой собственной мотивации к оглашению у них нет. Им не интересно ни богословие, ни литургия, ни Писание, ни церковная жизнь, им интересно покрестить ребенка, потому что - ну не лететь же в отпуск с некрещеным, а еще он плохо спит, сосочку выплевывает... У нас почти не бывает крещения взрослых, за десять лет моего служения в Португалии было несколько случаев. В основном это были дети коммунистов-португальцев. Поэтому возникает вопрос, насколько применима практика вашей катехизации на приходах.

А из местного населения в православие никто не обращается?

О. Арсений: Было несколько таких случаев. В основном это те, кого шантажируют украинки, молдаванки, русские женщины, которые говорят, мол, я выйду за тебя замуж только в том случае, если ты примешь православие.

Вы их оглашаете?

О. Арсений: Там будущая жена прежде всего оглашает... ну, насколько это возможно. Но есть и те, кого привел в православие поиск истины. У нас есть старец на приходе - монах Филипп (Рибейру), португалец. Ему 84 года, последние пятьдесят с лишним лет он православный. Он получил религиозное воспитание в римско-католической церкви, но поиски духовного пути и разочарование итогами Второго Ватиканского собора привели его в православную церковь. Сейчас он монах, служит в нашем приходе чтецом, читает на португальском языке, проповедь иногда произносит по-португальски. Все мы, когда есть нужда, обращаемся к нему за каким-то духовным советом. Он коренной лиссабонец из аристократической семьи, близкой когда-то к престолу. Это уникальный человек.

* * *

В чем Вы видите для себя главную задачу участия в этой конференции?

Священник Димитрий Симонов, руководитель Сектора образовательной деятельности на приходах ОРОиК Санкт-Петербургской митрополии: Для меня это прежде всего возможность услышать те вещи, которые мне подчас уже прекрасно известны и применяются мной практически. Но всякому человеку, который что-то делает, даже если он точно уверен в том, что он делает, периодически нужно укрепление в том, что он идет верной дорогой. Это очень важно, иначе действительно можно «уплыть» куда-нибудь «не туда». Когда собираются, чтобы поделиться опытом, единомышленники, люди неравнодушные, делающие одно дело, - это, конечно, очень важно! И на самом деле в таком общении всегда узнаешь что-то новое и утверждаешься в старом. Да и когда узнаёшь о том, как другие люди совершают то же самое, что и ты, но с какими-то особенностями, это может вдохнуть новую жизнь в то старое, которое, может быть, приобрело чересчур привычные формы (знаете, есть такое выражение: «глаз замыливается»).

Что в Вашем собственном церковном опыте было наиболее важным для рождения интереса к катехизации?

О. Димитрий: Я даже не могу вспомнить, когда я узнал о катехизации в Церкви. Но я просто сразу понял, что это необходимо, без катехизации нельзя.

Мой личный опыт был таков, что я поверил в Бога в одно время, а воцерковился в другое. Но момент воцерковления был очень резким. Я верил, заходил в храм, ставил свечку, но в Таинствах не участвовал, верил-верил, верил-верил... Это был конец 1980-х, и до середины 1990-х я был просто увлекающимся юношей, выучил какие-то молитвы, но не участвовал в Таинствах. А потом, весной 1995-го года - как обрыв, совершенно радикальная перемена жизни, первая исповедь, первое причастие, и я понял - все, жизнь должна поменяться. Тогда я, можно сказать, и стал христианином в непосредственном, буквальном смысле. И когда я узнал о катехизации, для меня стало какой-то нормой жизни, что так оно и должно быть при вхождении в Церковь, в этом не было никаких сомнений.

И мы вместе со священником нашего храма отцом Александром Дягилевым (я тогда был диаконом) стали просить настоятеля о введении катехизации. Он сказал: «Пожалуйста, если вам так хочется - проводите беседы, я - за». И может быть, это прозвучит несколько самонадеянно, но все-таки это было по принципу: «Изволися Духу Святому и нам...», потому что Господь наставлял. При этом, хотя я с самого начала был за катехизацию, поддерживал отца Александра, но говорил: «У меня столько дел на приходе, что я сам катехизировать не буду». Но прошло какое-то время, и Господь все равно меня призвал, я оказался вовлечен в эту деятельность. Более того, в какой-то момент отец Александр ушел на другой приход, и я стал единственным катехизатором на приходе.

Каковы Ваши впечатления от первого дня конференции, что было самым важным, «зацепило»?

О. Димитрий: Меня именно «зацепило» неравнодушие людей. Люди сейчас реагируют на тот документ, который приняла Церковь. На самом деле сейчас идет, что называется, «обкатка», «притирка», и этот механизм начинает работать. Так что в каком-то смысле и это наше общение, может быть, очень маленькое, но все-таки событие в Церкви. И когда ты понимаешь, что это актуально, живо, важно, это вдвойне заставляет отозваться и сосредоточиться!

* * *

Какую Вы ставили перед собой задачу, когда решали участвовать в конференции?

Диакон Иоанн Логинов (Красноярская епархия): Во-первых, важно было посмотреть, насколько совпадает переживание катехизации нами в Сибири, в Красноярске - с практикой московских катехизаторов, имеющих длительный опыт проведения оглашения. Во-вторых, интересно было «нащупать» возможные модели адаптации системы катехизации СФИ к условиям, скажем, Красноярской епархии или же отдельного города или даже прихода. Ну а в-третьих, просто хотелось посмотреть в глаза тем людям, с которыми мы вместе пытаемся заниматься одним делом.

Вообще-то наша система в разных епархиях работает, в том числе и достаточно далёких - северных, сибирских...

Диак. Иоанн: У о. Геннадия Фаста, бывшего клирика нашей епархии, накоплен практически тридцатилетний опыт ведения катехизации в наших условиях. Мне кажется, нужно вырабатывать нечто среднее, то есть совмещать известную в нашей епархии практику катехизации с какими-то московскими профессиональными наработками. Всецелого переноса столичной практики катехизации в условия сибирского региона представить пока что невозможно. Здесь на конференции я сейчас общаюсь с разными людьми (и с катехизаторами, и просто с членами братства) и вижу, что все-таки присутствует определенная мера непонимания наших условий. Это не упрек, это объективное незнание, ведь и мы многого не знаем из того, чем живет Москва. Поэтому необходимо будет проработать какие-то программы возможной адаптации вашей системы. Если ее творчески переработать с учетом местной епархиальной специфики, где-то сократить, а в чем-то, может быть, и восполнить, у нас может получиться интересная огласительная программа.

Что в Вашем собственном церковном опыте родило такой интерес к катехизации?

Диак. Иоанн: Наверное, здесь сыграл большую роль недавний конфликт между отцом Геннадием Фастом и нашим архиереем, владыкой Антонием. Спор был довольно громкий, в том смысле, что практически всё православное интернет-пространство участвовало в этой дискуссии, кто-то писал статьи в поддержку о. Геннадия, кто-то в поддержку владыки Антония. Поэтому, так или иначе, духовенство нашей епархии было вынуждено самоопределиться по отношению к катехизации (а ведь у нас целые епархиальные советы и епархиальные собрания обсуждали эту тематику). Нужно было понять, как ты сам в первую очередь воспринимаешь катехизацию, что это такое для тебя. Пришлось прочитать множество статей на тему оглашения, отыскать высказывания церковных иерархов, всмотреться в опыт других епархий... в итоге дело дошло и до изучения фундаментального исследования по раннехристианской практике оглашения («История катехизации в Древней Церкви»). Но все же первичный импульс был спровоцирован стойкостью о. Геннадия и его верностью делу всей его жизни. Быть может, здесь в какой-то форме сработал известный принцип распространения церковной веры - «Кровь мучеников - семя Церкви».

Каковы Ваши основные впечатления от конференции?

Диак. Иоанн: Самым важным мне показалось именно неформальное общение, т.е. вне рабочей программы - на перерывах, обедах и т.д. Удалось поговорить с самыми разными людьми - и с членами братства, и с катехизаторами, и с преподавателями, и со священниками из других епархий. В таких неформальных беседах открываются вещи, принципиально не транслируемые в формате доклада, к примеру, мера самоотдачи твоего собеседника делу катехизации, степень его погружения в служение... Важно было увидеть в собеседнике и миссионера. То есть человека, который ставит перед собой задачу открыть веру в другом человеке и пытается творчески в себе эти способности развить.

Вопросы задавали А. Колымагина и А. Наконечная.

КИФА №8(146), июнь 2012 года