Плюс в том, что наша церковь - не главная церковь в стране

Интервью с членом польскоязычного православного прихода Варшавы Мартой Лукашевич

- Как получилось, что Вы стали ходить в приход, в котором служат на польском языке?

- Когда мы с мужем приехали в Варшаву в 2002 году, там еще не было польскоязычного прихода. Мы ходили в кафедральный собор св. Марии Магдалины на так называемую молодежную, или детскую, службу, после нее всегда были занятия для детей по Закону Божьему. В этом приходе была активная группа молодежи, которая вскоре после нашего приезда начала собирать подписи у тех, кто хотел бы открытия польскоязычного прихода. Инициаторами были люди, которые по семейной традиции находились близко к церкви, активно служили. Одна девушка из этой группы - регент нашего хора, одновременно она один из редакторов православного сайта cerkiew.pl, где можно найти всю информацию о том, что происходит в польской церкви и вообще в православной церкви в мире. Мы, конечно, тоже дали свои подписи. С собранными подписями они пошли к митрополиту Савве, который дал благословение служить на польском языке. При этом он сказал: служите по субботам, посмотрим, будут ли люди приходить на службу, - и дал небольшой православный храм. Это было в феврале 2005 года.

И вот в течение года мы служили по субботам, а потом владыка Савва договорился с еп. Виктором Высочаньским, главой польской Старокатолической церкви и тогдашним ректором Христианской богословской академии, в которой вместе сотрудничают протестанты, православные и старокатолики. Он разрешил нам служить у них в часовне по воскресеньям в десять часов, потому что их службы были очень рано, а потом храм оставался свободным.

Там мы служили до прошлого мая, после чего переехали в «пастырский пункт», это такой филиал кафедрального собора. Пусть это еще не совсем наша собственность, мы бесплатно арендуем его у города, но мы уже можем устраивать там всё по-своему. Раньше мы пользовались чужим помещением, в котором надо было соблюдать условия хозяев.

Причастие. Богослужение в храме во имя сщмч. Григория (Перадзе)

- Когда начиналась инициатива с польским языком, был ли священник, готовый вас поддержать?

- Да, конечно. Сначала молодежь договорилась с отцом Генрихом Папроцким, который всегда был сторонником польского языка. У него уже были собственные литургические переводы. Он, конечно, сразу же согласился. Еще раньше на польском начал служить о. Евгений Цыбульский из Вроцлава. Некоторые богослужебные тексты - литургии Иоанна Златоуста и Василия Великого - приняты Синодом Польской православной церкви и напечатаны большим тиражом. Остальные тексты существуют в виде распечаток: ими спокойно все пользуются, но пока еще они не изданы. Процедура принятия Синодом достаточно длинная: кто-то должен просматривать тексты, вносить замечания и т.д.

- Большой ли у вас приход? Много ли желающих молиться по-польски?

- В предыдущем помещении было очень мало места, мы даже смеялись, что владыке со своими иподьяконами и помощниками, если бы он пришел к нам служить, было бы негде развернуться. В новом храме места побольше, и владыка уже был у нас - на открытии музея икон. Людей же у нас не очень много. В прошлом храме на службу приходило человек 40-50, сейчас - до 60 человек. На Пасху бывает около 100 человек, это максимум.

- В Варшаве все знают, что есть храм, где служат по-польски?

- Я думаю, что большинство. Но у нас в Польше одна из проблем состоит в том, что для многих людей православие - это не только вера, но и элемент национального самоопределения, некое противопоставление себя католикам и полякам. Это, конечно, свойственно не всем, а только части польских православных, но служба на польском языке в итоге не для всех привлекательна, потому что по-польски служат католики. Поэтому есть люди, которые предпочитают, чтобы все было традиционно - по-церковнославянски.

- То есть по национальности православные в Польше в основном не поляки?

- В основном это украинцы и белорусы, бывают и русские. Это восточные славяне, в отличие от поляков - западных славян.

- И при этом владыка спокойно благословляет богослужение на польском?

- Да.

- Отец Генрих пользуется авторитетом среди православных?

- Я бы сказала, что он самый образованный православный священник в Варшаве по своему научному, богословскому, общекультурному уровню. Он окончил Свято-Сергиевский институт в Париже, переводит, преподает в Богословской академии, в университете, в других вузах. В нашем приходе не только служат по-польски, но и читают вслух тайные молитвы. Это как бы само собой получилось: раз понятно, по-польски - то и вслух. Никто не возражал.

- В других храмах это не принято?

- Это скорее исключение, чем правило.

- Не возникает ли у о. Евгения или у о. Генриха некоторого разочарования от того, что они делают такое важное дело, переводят богослужение на современный польский язык, служат на нем, а это пользуется таким скромным интересом со стороны православных?

- Богослужение на польском языке является лишь одним из многочисленных служений этих священников, поэтому, я думаю, особого разочарования нет. Кроме того, традиция богослужения на польском языке существовала и раньше. В 60-70-е годы тесть о. Генриха пытался служить на польском языке, уже тогда были какие-то переводы, но местное население не захотело, и ему пришлось отказаться от этого начинания. В польской церкви историческая проблема: в межвоенный период, в 1920-30-е годы, польское правительство насильно вводило польский язык в православной церкви. Это был способ полонизации церкви. Это был очень трудный период в отношениях между государством и Польской православной церковью, потому что православие, наряду с греко-католичеством и иудаизмом, было самым большим религиозным меньшинством. Протестантов было значительно меньше, а православных было около 11% населения - украинцы, белорусы, русские, которые бежали из советской России. Все эти люди, так или иначе, ассоциировались с Российской империей, в состав которой восточная часть Польши входила на протяжении 123 лет. Поэтому польское правительство межвоенного периода к православию относилось скорее неприязненно. Травма от того насильственного введения польского языка вопреки желанию верующих до сих пор чувствуется, отсюда и неприятие у какой-то части православных польского языка в богослужении.

- Вы, наверное, знаете, что в Русской православной церкви также есть храмы, где служат на национальных славянских языках: в Минске есть храм, где служат по-белорусски, и в Киеве - где служат по-украински. Мы ждем, когда появится в России храм, где будут служить по-русски. А как Вы думаете, будут ли другие приходы в Польше переходить на польский язык?

- Возможно, это будет, потому что вскоре после нас в Белостоке в двух приходах - Никольском соборе и Святодуховской церкви - одну из литургий стали служить на польском языке.

Там это тоже связано с активной образованной молодёжью, которая хочет, чтобы им было понятно богослужение, а также с родителями детей, которые хотят, чтобы дети понимали то, что происходит в храме.

Мне кажется, наш плюс в том, что Польская православная церковь - не главная церковь в стране, и это позволяет нам как-то более мирно существовать. При том, что люди отличаются в своих мнениях, никто никого не обвиняет, не упрекает жестко: «Ты как будто не православный, потому что не такой, как я». Это если и бывает, то на уровне интернет-дискуссии, а не на уровне личного общения среди иерархии или священников.

- В Варшаве много православных храмов?

- Пять: кафедральный собор, кладбищенский храм, семинарский, небольшая часовня, где мы раньше служили, и наш теперешний храм. Для Варшавы, где православных не так много, это неплохо. Еще хотят построить военный храм, так как есть военный православный капеллан, но это, на мой взгляд, не очень разумная идея. Не знаю, кто его будет содержать. Возможно, еще будет построен храм в жилом спальном районе, чтобы людям не ездить далеко.

- Есть ли у Вас или у кого-то из Ваших родных трудности от того, что вы православные, а большинство окружающих вас людей католики?

- Думаю, нет. Моя старшая дочь Ульяна с удовольствием рассказывает в классе о наших традициях. Когда одному мальчику они показались странными, учительница ответила: «Ульяна тоже могла бы сказать, что у вас странные традиции». Многое зависит от преподавателей, потому что дети есть дети - что-то скажут, ляпнут, а так учительница это нейтрализует. Она говорит: было бы хорошо, если бы вы знали о своих традициях так же, как Ульяна. Поэтому можно сказать, что мы встречаем доброжелательный интерес к нашей вере.

Кстати, больше вопросов вызывает не столько сама вера, сколько жизнь по вере. Бывает, что верующего считают несовременным человеком: почему он, скажем, не ведет себя так, как все, постится и т.п. Но при этом люди культурные не будут за спиной шептаться.

- В Польше в какой-то момент авиакомпания ЛОТ собиралась принять распоряжение о запрете ношения кулонов, в том числе крестов, стюардессами - тот самый, который в итоге приняли в Англии. Этого удалось избежать. Каким образом?

- Когда стюардессы, работники авиакомпании услышали о таком проекте, они тут же высказались на этот счет, может быть, какую-то бумагу подготовили руководству, и руководство от этого отказалось. Это произошло сразу же, не нужно было никакого специального давления оказывать, потому что все-таки в Польше христианские, католические традиции очень сильны, просто такое не пройдет. В Англии больше конфессионального, этнического разнообразия. В Польше все-таки однообразие и другая ситуация.

- То есть вам не грозит нечто подобное тому, что происходит в Англии? Там стремление к «толерантности» приводит не только к запрету носить нательные кресты, пробиваются законы о венчании гомосексуальных пар и т.п.

- Думаю, до нас это если и дойдет, то нескоро, хотя, если говорить о последних выборах прошедшей осенью, то впервые в парламент вошла партия, которая среди своих лозунгов имела несколько антиклерикальных, на границе с антихристианскими. В первую очередь они были направлены против католической церкви, плюс имели такие либеральные постулаты, как возможность гомосексуальных браков, разрешение абортов и т.д. Раньше никогда открыто не провозглашались такие лозунги, а сейчас именно за счет них эта партия прошла в парламент. Причем у них сторонников около 10% населения, это немало. К тому же, это в основном молодежь в возрасте до 25 лет. Партия называется Ruch Palikota (Движение Паликота). Ее главный лидер, Януш Паликот, почувствовал общественные настроения и играет на них. Но в целом в Польше опасности того, что толерантность победит христианские устои, я не вижу. Хотя если говорить о том, чего сейчас не хватает для формирования отношения к христианству, то - диалога, а не поучений.

- А как в Польше относятся к России? Меня удивило, что в Варшавском университете каждый год 60 человек поступает на русское отделение.

- Русским языком, русской культурой, книгами интересуются. В мае приедет Людмила Улицкая, потому что ее книжку «Даниэль Штайн, переводчик» недавно перевели на польский язык. Довольно много есть постановок пьес Чехова. Популярен Иван Вырыпаев. Каждый год поздней осенью проводится кинофестиваль русского кино «Спутник над Польшей», обзор российского и советского кино. Так что интерес к русской культуре есть. К русским, которые оказываются в Польше, в основном, как мне кажется, доброжелательное отношение. Буквально недавно я видела в метро русского, который запутался, и все пытались ему помочь, объяснить, как доехать.

Здесь еще важно, как сам человек относится к людям. Мой муж Дмитрий никогда не ощущал, чтобы к нему как-то не так относились. А вот наша знакомая из Минска (она три года жила в Польше по своим научным делам, а потом вернулась обратно в Белоруссию) всегда немного стеснялась. И когда она говорила по-русски с дочкой, ей казалось, что на нее не так смотрят, что к ней плохо относятся. Видно, все-таки потому, что в ней самой было такое отношение. Дима человек открытый, он совершенно свободно с нашими дочками говорит везде по-русски.

- Ваш приход состоит в основном из восточных славян?

- У нас очень многонациональный приход! Есть поляки, есть люди с востока Польши, которые считают себя белорусами. Наш второй регент оканчивала белорусский лицей. Они иногда любят среди молодежи поговорить не на белорусском, не на украинском, а на своем языке, местном. И при этом они сторонники польского богослужебного языка. Кроме того, у нас, конечно, очень много грузин, потому что наша церковь посвящена памяти священномученика архимандрита Григория Перадзе, который погиб в Освенциме в 1942 году. У нас даже Евангелие читается на литургии после польского еще на грузинском языке, конечно, одним из грузин, потому что никто другой не сможет этого сделать. Русских трое. Кроме того, у нас есть один англичанин и одна девушка, которая родилась во Франции, она свободно владеет французским. Поэтому на Пасху у нас до чтения Евангелия еще и Апостол читается на разных языках: на польском, грузинском, французском, английском, русском, церковнославянском. Миша Черняк, которому пришлось в этом году читать на церковнославянском, возмущался: «Все читают на родном языке, а я что, церковный славянин?»

- Что Вы делаете в России, часто ли тут бываете?

- Я бываю в России на конференциях, и иногда мы ездим к маме Димы в Москву. Этим летом собираемся в детско-юношеский лагерь Преображенского братства. А сейчас я приехала в Петербург на круглый стол «Лесковский палимпсест» и хочу заодно поработать в библиотеке, собрать материалы для своей будущей докторской диссертации: я занимаюсь церковной проблематикой в творчестве Лескова.

Беседовала Анастасия Наконечная

Фото предоставлено Мартой Лукашевич

КИФА №7(145), июнь 2012 года