Какое будущее нам желанно

Интервью с Н.В. Брагинской, одним из основателей общества «Мемориал»

- Нина Владимировна, каковы Ваши общие впечатления от выставки?

- Я зачитываюсь тем, что здесь есть, и вникаю в обильные детали.

Вот сейчас на стенде я прочитала часть письма Троцкого. Этот текст я не знала или позабыла. Очень поучительно. Это свидетельство о сути политики: политики всегда используют что бы то ни было в своих целях самым бессовестным образом. Когда сталкиваешься с властью и тебе кажется, что твои мысли ее интересуют, что она поможет тебе что-то воплотить, что ты можешь что-то сделать важное и прекрасное, опираясь на ее могущество, - вспомни это письмо, подумай, не являешься ли ты тем, кого используют, как использовали обновленцев против «реакционного» духовенства, предполагая их тоже уничтожить, но во вторую очередь.

Когда в начале перестройки стало возможным что-то делать и было много разных возможностей попытаться изменить жизнь, мы с мужем, Дмитрием Леоновым, одним из основателей «Мемориала», уже тогда решили, что самое правильное - это заняться памятью всех жертв, потому что именно террор у нас был самым «демократическим». Не было категории, которую он бы обошел. Он затрагивал священников, атеистов, коммунистов, монархистов, балерин, дворников, домохозяек, военных, учителей, земледельцев, авиаконструкторов, все народы и все возраста... И этот опыт настолько просвещает, что способен помочь понять, какое будущее нам желанно. Мне не очень нравится то, что получилось из нашего «революционного» периода, но не могу и сказать, что я тогда знала точно и твердо, «что нужно делать». Мы думали, что восстановление памяти о подлинной истории, о ее «святых, зарытых, как собаки» будет несомненным благом, что на этом пути мы не навредим своей стране и народу, а, может быть, сделаем и что-то полезное.

- Как Вам кажется, удалось власти «переиграть» церковь в ходе кампании по изъятию церковных ценностей?

- Ну что тут говорить... Это была не игра, а террор, подавление. Религиозность на десятилетия стала чем-то отжившим, как монархия, эполеты, классическая филология и гувернантки.

В целом же власти удалась культурная революция. Немного можно назвать в истории крупных «проектов», которые бы осуществились так, как были задуманы. Культурная революция «удалась». Была создана «трудовая интеллигенция», всем обязанная новой власти, влияние церкви на общество было минимально. Произошел разрыв преемства и в светской, и в духовной науке. Но раз церковь возродилась, значит, было чему возрождаться.

Беседовала Юлия Балакшина

КИФА №6(144), май 2012 года