Вера в Воскресение и религиозный опыт человечества Празднуя Пасху Христову, мы не можем не задумываться о том, что говорят разные религии о победе жизни над смертью. Только вглядевшись в эти представления объективно и непредубежденно, мы до конца поймем и почувствуем уникальность христианского свидетельства о Кресте и Воскресении. О том, какие параллели и аналоги можно найти празднику Пасхи в авраамитских религиях, рассуждают преподаватели кафедры религиоведения СФИ. * * * Анна Ильинична Шмаина-Великанова, доктор культурологии, доцент кафедры Священного писания и библейских дисциплин СФИ, доцент Центра изучения религий РГГУ: Пасха - еврейское слово, и сказать, что это «аналог», было бы очень слабо. В узком смысле Пасха, «Песах» есть только у евреев, а христианская Пасха - это преображение этого еврейского праздника. Слово «Песах» древнееврейское, означает «переход». Значение его уже в Библии неоднозначно. Традиционно первое объяснение слова - это обещание Бога, что если евреи помажут кровью агнца, убитого, зажаренного и съеденного в ночь 14 нисана, косяки дверей, то ангел-губитель, который пойдет убивать всех первенцев мужского пола в Египте от первенца фараона до первенца щенка или осленка, «евсох» - перескочит, обогнет еврейские дома. Дома, вход которых помазан кровью этого агнца, ягненка. Второе значение связано с событием, произошедшим буквально через день и описанным в 14-15 главах книги «Исход». Вышедшие евреи убежали из Египта, египтяне за ними погнались и решили их истребить или вернуть назад. Толпа безоружных людей с детьми, стариками, имуществом оказалась на берегу Тростникового моря, называемого нами Красным или Чермным, а за ними следовало громадное войско фараона. И здесь чудесным образом Бог сделал так, что воды расступились, и они прошли на другой берег залива как по суше. А когда египтяне кинулись за евреями, они потонули в море, и сражаться с ними не пришлось. Итак, второе толкование этого слова, что они «евсыху» или «пасху» - перепрыгнули море. Наконец, мы видим все в тех же главах Исхода, в 12, 13 и 14, а также в других древних текстах (во Второзаконии, например), где описывается ритуал празднования Пасхи уже в мирной обстановке, этим словом обозначается «зевах Песах», т.е. «пасхальная жертва». Запеченный на огне ягненок тоже называется «Песах». В бытовом словоупотреблении, начиная с глубокой древности до времен Спасителя, это значение было основным и означало пасхальную жертву, священную пищу, ритуал священной трапезы. «Не осквернятся, но едят пасху». В каком-то смысле это сохранилось в православном христианстве, во всяком случае, до сего дня. Сама атмосфера священной трапезы, происходящей дома, уникальна и в какой-то мере объединяет иудаизм и христианство. В течение всего времени, пока существовал Второй Храм, вплоть до 70 г. первого века нашей эры, Пасха была единственным священнодействием у евреев, происходившим дома. Пасхальная жертва, разумеется, приносилась в храме, но само священнодействие: «расчислиться на агнца», как сказано в Писании (потому что нельзя было от него оставить ничего на следующий день, надо съесть его целиком за эту ночь), собраться вместе, прочитать какие-то молитвы, рассказать детям об исходе из Египта - это было священнодействием, а не просто прекрасным провождением времени на праздник, как все, что происходило вне Храма во все другие праздники. И когда Храм был разрушен, празднование Пасхи осталось единственным священнодействием, ведь оно могло пережить отсутствие Храма. Храм стоял на своем месте во время земной жизни Спасителя, тем не менее, происходившее в Сионской горнице вечером Великого четверга (по счету синоптиков) было несомненным священнодействием. И это уникально, потому что Христос исполнял обряд библейской веры. Община исполнила все, положенное на Пасху. К примеру, слова Христа Иуде: «Что делаешь, делай скорее». Когда Иуда вышел, то все подумали, что он пошел дать что-нибудь нищим. Это обычай, который существует до сего дня: прежде чем садиться за пасхальный стол, обязательно, если вы не успели сделать этого днем, надо выбежать и подать нищим, потому что вдруг есть какой-нибудь человек, которому не на что справить Пасху. Все, что описано в Евангелии, так или иначе относилось к священнодействию - кроме главного. На столе, по-видимому, нет агнца. Этот Агнец сидит за столом. Он меняет порядок Седера. Когда Он наливает первый из четырех обязательных стаканов вина, которые надо выпить, он говорит, что это Его кровь. Когда Он должен им раздать агнца, Он, по-видимому, раздает мацу, пресный хлеб, символ бессмертия. И меняет смысл происходящего полностью, потому что на Песах запрещено все квасное как образ гниения, то есть смерти. А пресный хлеб не претерпевает изменений, маца может год храниться. Опресноки, маца символизируют бессмертие союза с Богом, заключенного Израилем в Пасхальную ночь. Христос собирается очень скоро умереть и воскреснуть. И Он меняет смысл этого хлеба. Из символа бессмертия он становится символом смерти и воскресения. Поэтому Он произносит эти слова о хлебе и, наконец, слова: «Сие творите в Мое воспоминание». Этими словами Он меняет, углубляет смысл основной заповеди Исхода (Пасхи, пасхального Седера). Этот смысл для евреев состоит в том, что главное событие истории - переход от рабства к свободе, от смерти к жизни, от мрака к свету, из Египта в Землю Обетованную, от разноплеменного сброда к народу Божьему Израилю - это событие должно быть передано детям, чтобы никогда не забыться. Разбросанные по всему миру в самых жутких условиях евреи должны радостно вспоминать об исходе, должны праздновать Песах. Вспомним Пасху Варшавского гетто. Нацисты сожгли гетто именно на Песах, были замучены десятки тысяч невинных младенцев, но тем не менее, люди праздновали Пасху. Они умирали в самый момент празднования и праздновали, чтобы Пасха и пасхальная жертва не забывались. И главное слово, которое произносит Спаситель, то же самое - память: «Сие творите в воспоминание обо Мне». Точно так, как евреи помнят исход из Египта, как сказано в Писании: «скажи сыну твоему: "рабами были мы у фараона в Египте, но Господь вывел нас из Египта рукою крепкою"» (Втор 6:21), точно так же в Новом Завете говорится: мы были рабами смерти, но Своей смертью Он вывел нас в Воскресение. Сказанного недостаточно, но все-таки я надеюсь, что уже понятно, что речь идет не об аналогии, а о непосредственной преемственности и преображении неустаревающего исторического события Исхода из Египта в событие более чем космическое, событие, меняющее онтологию: «Смертию смерть поправ!» От этого происходит и та глубинная преемственность, и то наполнение новой мистикой древнего священнодействия, которое связывает христианскую Пасху с еврейской. Эта триада: от рабства к свободе, от мрака к свету, от смерти к жизни - еврейская. Она встречается в тексте Пасхальной Агады, в сказании об Исходе. Однако она же встречается в проповеди о Пасхе свт. Мелитона Сардийского и, по-видимому, входит в самый древний христианский ритуал, это общее достояние. Но в христианстве, конечно, акцентируется гораздо больше переход от смерти к жизни, потому что Христос воскрес и открыл смысл воскресения. Этого нет в иудаизме. Если в иудаизме переход от рабства к свободе - это буквальный смысл Песаха, а прочее - лишь образы, дающие понять, что такое свобода для человека: и свет, и жизнь; то в христианстве это буквально так: от буквальной смерти к настоящей Жизни.  Переход евреев через Чермное море. Фреска синагоги в Дура-Европос, III в.
Алексей Васильевич Журавский, кандидат исторических наук, доцент кафедры религиоведения СФИ, ведущий научный сотрудник Института восточных культур и античности РГГУ: В признании и понимании Христа нет более близкой к христианству религии, нежели ислам. Но для христиан в этой близости - соблазн. Ну, например, давайте «христианскими глазами» прочитаем такой коранический айат: «Мессия Иисус, сын Марии, есть посланник Бога, есть слово Его, низведенное Им в Марию, есть дух Его» (Коран 4:171). Это один из айатов, который дал основание Николаю Кузанскому утверждать, что в Коране содержится учение о божественном Логосе, которое мусульмане просто до времени не понимают. Однако что-либо понять в вере другого возможно, не исходя из того, как мы прочитываем писание, на котором его вера стоит, а на основании той традиции, которой он руководствуется. Мусульманская традиция акцентировала исключительно пророческий статус Христа, отрицая Его божественную природу. Века непримиримой полемики во многом этому способствовали. Однако не надо забывать (это принципиальный момент), что в самом Коране отрицается крестная жертва Христа: «Но они не убивали его и не распинали его. Это только привиделось им... Они не убили его - это верно, но Бог вознес его к Себе. Бог силен, мудр» (Коран 4: 156-158). В то же время мусульманская традиция всегда утверждала исключительную эсхатологическую роль Иисуса. Ведь именно о Нем сказано в Коране: «Он, истинно, - знамение Часа, не сомневайтесь в этом и следуйте за Мной. Это - прямой путь» (Коран 43:61). Среди чудес, которые совершал Иисус, Коран называет также «трапезу с неба» (5-я сура так и называется «Трапеза») - по-видимому, реминисценция Тайной вечери. Апостолы просят о ниспослании небесной трапезы, чтобы укрепиться в вере и свидетельствовать о ней людям. Иисус обращается к Богу с молитвой о такой Трапезе, которая «будет праздником нам, первому из нас и последнему из нас, будет знамением от Тебя». Бог отвечает согласием, но с условием: «Я ниспошлю ее вам; но кто из вас после того будет неверующим, того накажу Я наказанием, каким не наказывал Я ни одного из миров» (Коран 5:115). Здесь речь идет об особой привилегии, дарованной христианам, ответственность за которую чрезвычайно высока. И все же, если мы будем искать в исламе условный аналог Пасхе, то это будет хадж (паломничество). Не случайно главное событие года для мусульман - праздник окончания паломничества (курбан байрам - праздник жертвы). И не случайно сами мусульмане иногда, разъясняя его смысл, сравнивают с Пасхой. Хадж для мусульман - это путь к спасению. Ведь он был учрежден самим Авраамом, и сверх заклания (накануне жертвоприношения животных) совершается чистое жертвоприношение от сердца каждого паломника: у подножия горы Арафа, близ Мекки, паломник приносит его за всю общину, как присутствующих, так и отсутствующих (их имена он выкликает). Именно это стояние у Арафа в течение всего дня до наступления темноты (вукуф) на второй день хаджа (а не обход Каабы, как многие думают) представляет собой кульминационный момент паломничества. Оно символически предвосхищает стояние в Судный день всего Адамова рода пред ликом Господним. Это вершина всей жизни мусульманина, когда он предстает пред Богом в двух временных планах: здесь и сейчас, и в ином - эсхатологическом времени. По мнению французского исламоведа Луи Массиньона, мусульманский хадж представляет собой развитие еврейской Пасхи. В первую очередь, хадж - это духовное жертвоприношение. Так раз в году происходит оздоровление жизни общины.  Караван паломников в Мекку. Миниатюра Яхья ибн Махмуд Аль-Васити, XIII в.
КИФА №5(143), апрель 2012 года |
