Чтобы духовно гореть, надо быть готовым принять очищающий огонь

Интервью с архидиаконом Йоханесом Фихтенбауэром, ректором Католической семинарии дьяконов (Вена)

- В вашем движении* есть и католики, и протестанты. Это верно?

- Да.

- И, видимо, то, что Вы присутствуете на нашей конференции**, говорит о том, что и православный опыт для Вас тоже интересен.

- Очень интересен.

- Что из этого опыта для Вас наиболее важно?

- С тех пор, как я начал заниматься богословием (это восходит еще к восьмидесятым годам), у меня была возможность много узнать о наследии православия - прежде всего от преподавателя вашего института проф. Христофора Суттнера и от моего друга профессора Рудольфа Прокши. И я был очень тронут православной духовностью. У меня дома есть православные иконы, перед которыми я молюсь, и для меня было очень важно паломничество на Афон в 2005 году.

Лично я думаю, что опыт братской жизни, братства очень важен для того, чтобы передать опыт православия и реализовать его в православном мире сегодня. Более, чем все остальные конфессии, православие идентифицируют с принадлежностью к национальности. В результате принадлежность к православию зачастую трактуют очень широко. И православными иногда считают себя люди, душой не принявшие православия глубоко и всерьез. Духовный уровень жизни у них относительно низкий. И это влияет на то, каков образ православия в мире, в связи с тем, что оно часто ассоциируется с национальностью, а не с принадлежностью к Церкви. В католичестве и протестантизме эта граница яснее выявлена: люди либо верующие, либо неверующие, либо члены Церкви, либо нет. И опыт братской жизни дает людям возможность реевангелизации не только через прохождение катехизации, но из-за общей жизни в братстве. Благодаря этому люди на практике начинают реализовывать православие, переходя от ортодоксии к ортопраксии.

- А что интересно в нашем братском опыте лично Вам?

- Мой основной интерес состоит как бы из двух частей.

Первое - то, как вы в постсоветском пространстве реализуете вот эту реевангелизацию как общины, как братство, потому что это хороший пример для той части движения, за которое я отвечаю, в Восточной Европе, в Словакии, Польше, Хорватии, Чехии, Румынии.

А вторая вещь, которая мне интересна, - то, как наше движение и ваше могли бы взаимодействовать, потому что я убежден, что Святой Дух говорит одни и те же вещи всем членам общин и духовных движений во всем мире. И даже если мы трудимся в разных пространствах в этом мире, нам нужно помогать друг другу, чтобы совершать наше служение во всем мире. Я верю, что мы призваны способствовать тому, чтобы Тело Христово по-новому было явлено в мире.

Здесь важны несколько моментов: новая реевангелизация, катехизация и новый стиль и опыт межконфессионального взаимодействия. Мы, католики, протестанты и православные, можем трудиться вместе потому, что мы понимаем друг друга из этого опыта братской жизни. Мы понимаем друг друга, потому что Церковь едина. И это могло бы помочь другим главам и лидерам духовных движений быть вместе, потому что они видели бы, как мы это делаем.

- Что Вы считаете главной задачей своего движения?

- Как и у вас, это новая евангелизация. Прежде всего это миссия, нахождение новых путей проповеди Евангелия атеистам, агностикам. Кроме того, это катехизация и новый тип, новый стиль христианской жизни, который был бы полностью достаточен, чтобы приготовиться к последним дням. В нашем движении очень сильно эсхатологическое чувство, мы верим в то, что живем в последние времена, и нам нужно приготовить пути Господу. И в связи с этим мы чувствуем особый призыв возвещать людям о том, как им нужно жить и что они должны делать: что они должны быть жертвенными, должны быть служащими, должны переносить те гонения, которые могут быть на них, терпеть ту жесткость, с которой порой Господь очищает Свою Церковь, чтобы она могла быть Невестой Агнца.

Еще мы призваны помогать церкви быть единой, способствовать исцелению последствий раскола. Мы верим, что это тоже часть приготовления к последним временам***. И мы стараемся показать церкви, как это единство в действии происходит. Нам нужно снова переосмыслить, как бы ухватить и понять наши корни.

Есть у нас и задача помогать церкви жить и свидетельствовать в наше время, понимая и учитывая все его особенности. И наш опыт должен перетекать в разные церкви, чтобы помочь церкви. И поэтому я верю, что мы не можем отделяться. Мы не должны верить, что мы некая «элита»; мы только некий пророческий знак, лишь искра того огня, который должен снова возгореться в церкви.

И наконец, мы верим, что у нас есть ответственность за то, чтобы послужить обществу. Поэтому мы поручились за то, что мы должны быть ответственными и принимать участие в каких-то политических инициативах. Потому что мы не только должны помогать нищим и бездомным или больным, мы должны также помогать политикам, чтобы они проводили хорошую политику. Я не думаю, что таким образом мы спасем мир, потому что мир пройдет через суд. Но наша связь с миром тоже играет некоторую пророческую роль. Мы можем в какой-то части этого мира стать снова той частью церкви, которая дарует людям надежду. Мы в нашем движении полностью против того, чтобы жестко разделять - вот Церковь, а вот не Церковь, вот мир, а мы против мира. Потому что мы соль и свет миру, чтобы его осолить и освятить.

Для того же, чтобы все эти пять названных мною вещей состоялись, нам необходимо вкладываться в следующее поколение, потому что следующее поколение - это будущее церкви. Нам нужно вдохновлять молодежь, помогать им, чтобы у них было подлинное понимание богословия, понимание правды, чтобы они любили церковь и искренне желали ей не оставаться такой же бедной, как сейчас, но быть действительно во всем прекрасной.

У нового молодого поколения есть тенденция жить только для себя. А нам нужно научить их, как служить и через служение обогащаться, обретать радость.

- Бывают ситуации, когда человеку, особенно молодому, страшно выйти на служение по разным причинам. Как можно помочь ему найти в себе для этого решимость?

- Я лично имею только один ответ на это: думаю, что тут нужен личный пример, личное свидетельство кого-то из духовно старших, которые могли бы вдохновить, пойти первыми и зажечь других. Это одинаково важно как для взрослых, так и для молодежи. Они смогут обрести решимость, если они только увидят, что мы не передумываем, и даже если падаем, снова встаем: если грешим, просим прощения, каемся; если устаем, мы, может быть, отдыхаем, но потом снова встаем и трудимся; а когда мы истощены, измождены, мы, может быть, плачем, но не занимаемся саможалением. И самое важное из всего того, что я сказал до этого, - они в нас должны увидеть очень глубокую любовь ко Христу. Они должны это видеть в наших глазах, слушая наши слова, видя, как устроена наша повседневная жизнь и насколько много для нас значит эта жизнь во Христе. Когда они видят, как мы слушаемся Духа Святого, они тоже найдут вдохновение поступать согласно тому, что мы все услышали. И я верю в то, что наша горячая любовь ко Христу может стать примером для того, чтобы они тоже захотели стать учениками Христовыми.

Беседовали Анастасия Наконечная, Дмитрий Дорошко

Синхронный перевод Дмитрия Дорошко

Фото Евгения Фоминых

-------------------

* Диакон Йоханнес Фихтенбауэр является представителем епархии по работе с церквами веры евангельской и другими протестантскими деноминациями, главой Сети европейских общин.

** Интервью было дано на конференции «Служение Богу и человеку в современном мире». Главным организатором конференции было Преображенское братство.

*** В связи с этим трудно не вспомнить эсхатологический образ ложного и подлинного христианского единства, нарисованный Вл. Соловьевым в «Повести об Антихристе»:

«Грустным тоном обратился к ним император: "Что еще могу я сделать для вас? Странные люди! Чего вы от меня хотите? Я не знаю. Скажите же мне сами, вы, христиане, покинутые большинством своих братьев и вождей, осужденные народным чувством: что всего дороже для вас в христианстве?" Тут, как белая свеча, поднялся старец Иоанн и кротко отвечал: "Великий государь! Всего дороже для нас в христианстве сам Христос - Он Сам, а от Него все, ибо мы знаем, что в Нем обитает вся полнота Божества телесно. Но и от тебя, государь, мы готовы принять всякое благо, если только в щедрой руке твоей опознаем святую руку Христову. И на вопрос твой: что можешь сделать для нас, - вот наш прямой ответ: исповедуй здесь теперь перед нами Иисуса Христа, Сына Божия, во плоти пришедшего, воскресшего и паки грядущего, - исповедуй Его, и мы с любовью примем тебя как истинного предтечу Его второго славного пришествия". Он замолчал и уставился взором в лицо императора. С тем делалось что-то недоброе. ...Он делал нечеловеческие усилия, чтобы не броситься с диким воплем на говорившего и не начать грызть его зубами. Вдруг он услышал знакомый нездешний голос: "Молчи и ничего не бойся". Он молчал. Только помертвевшее и потемневшее лицо его все перекосилось, и из глаз вылетали искры. Между тем во время речи старца Иоанна великий маг, который сидел весь закутанный в свою необъятную трехцветную мантию, скрывавшую кардинальский пурпур, как будто производил под нею какие-то манипуляции, глаза его сосредоточенно сверкали, и губы шевелились. В открытые окна храма было видно, что нашла огромная черная туча, и скоро все потемнело. Старец Иоанн не сводил изумленных и испуганных глаз с лица безмолвного императора, и вдруг он в ужасе отпрянул и, обернувшись назад, сдавленным голосом крикнул: "Детушки, антихрист!" В это время вместе с оглушительным ударом грома в храме вспыхнула огромная круглая молния и покрыла собою старца. Все замерло на мгновение, и, когда оглушенные христиане пришли в себя, старец Иоанн лежал мертвый.

  Император, бледный, но спокойный, обратился к собранию: "Вы видели суд Божий. Я не хотел ничьей смерти, но мой Отец небесный мстит за своего возлюбленного сына. Дело решено. Кто будет спорить с Всевышним? Секретари! запишите: вселенский собор всех христиан, после того как огонь с небес поразил безумного противника божественного величества, единогласно признал державного императора Рима и всей вселенной своим верховным вождем и владыкой". Вдруг одно громкое и отчетливое слово пронеслось по храму: "Contradicitur". Папа Петр II встал и с побагровевшим лицом, весь трясясь от гнева, поднял свой посох по направлению к императору: "Наш единый Владыка - Иисус Христос, Сын Бога живого. А ты кто - ты слышал. Вон от нас, Каин-братоубийца! Вон, сосуд дьявольский! Властию Христовой я, служитель служителей Божиих, навек извергаю тебя, гнусного пса, из ограды Божией и предаю отцу твоему, Сатане! Анафема, анафема, анафема!" Пока он говорил, великий маг беспокойно двигался под своею мантией, и громче последней анафемы загремел гром, и последний папа пал бездыханным. "Так от руки отца моего погибнут все враги мои", - сказал император. "Pereant, pereant!" - закричали дрожащие князья церкви. Он повернулся и медленно вышел, опираясь на плечо великого мага и сопровождаемый всею своею толпою, в двери за эстрадою. В храме остались два мертвеца и тесный круг полуживых от страха христиан. Единственный, кто не растерялся, был профессор Паули. Общий ужас как будто возбудил в нем все силы духа. Он и наружно переменился - принял величавый и вдохновенный вид. Решительными шагами взошел он на эстраду и, сев на одно из опустевших статс-секретарских мест, взял лист бумаги и стал на нем что-то писать. Кончивши, он встал и громогласно прочел: «Во славу единого Спасителя нашего Иисуса Христа. Вселенский собор Божиих церквей, собравшийся в Иерусалиме, после того как блаженнейший брат наш Иоанн, предстоятель восточного христианства, обличил великого обманщика и врага Божия в том, что он есть подлинный антихрист, предсказанный в слове Божием, а блаженнейший отец наш Петр, предстоятель западного христианства, законно и правильно предал его бессрочному отлучению от церкви Божией, ныне перед телами сих двух, убиенных за правду, свидетелей Христовых, постановляет: прекратить всякое общение с отлученным и с мерзким сборищем его и, удалившись в пустыню, ожидать неминуемого пришествия истинного Владыки нашего Иисуса Христа". Одушевление овладело толпой, и раздались громкие голоса: "Adveniat! Adveniat cito! Komm Herr Jesu, komm! Гряди, Господи Иисусе!"

...На пустынных холмах у Иерихона решено было ждать несколько дней. На следующее утро из Иерусалима прибыли знакомые христианские паломники и рассказали, что происходило в Сионе. После придворного обеда все члены собора были приглашены в огромную тронную палату (около предполагаемого места Соломонова престола), и император, обращаясь к представителям католической иерархии, заявил им, что благо церкви, очевидно, требует от них немедленного избрания достойного преемника апостола Петра, что по обстоятельствам времени избрание должно быть суммарно, что присутствие его, императора, как вождя и представителя всего христианского мира с избытком восполнит ритуальные пропуски и что он от имени всех христиан предлагает Священной Коллегии избрать его возлюбленного друга и брата Аполлония, дабы их тесная связь сделала прочным и неразрывным единение церкви и государства для общего их блага. Священная Коллегия удалилась в особую комнату для конклава и через полтора часа возвратилась с новым папой Аполлонием. А между тем как происходили выборы, император кротко, мудро и красноречиво убеждал православных и евангелических представителей, ввиду новой великой эры христианской истории, покончить старые распри, ручаясь своим словом, что Аполлоний сумеет навсегда упразднить все исторические злоупотребления папской власти. Убежденные этою речью, представители православия и протестантства составили акт соединения церквей, и, когда Аполлоний с кардиналами показался в палате при радостных кликах всего собрания, греческий архиерей и евангелический пастор поднесли ему свою бумагу, "Accipio et approbo et laetificatur cor meum", - сказал Аполлоний, подписывая документ, "Я такой же истинный православный и истинный евангелист, каков я истинный католик", - прибавил он и дружелюбно облобызался с греком и немцем.

...Тем временем у пустынных высот Иерихона христиане предавались посту и молитве. Вечером четвертого дня, когда стемнело, профессор Паули с девятью товарищами на ослах и с телегой пробрались в Иерусалим и подошли к входу в храм Воскресения, где на мостовой лежали тела папы Петра и старца Иоанна. На улице в этот час было безлюдно, караульные солдаты спали глубоким сном. Пришедшие за телами нашли, что они совсем не тронуты тлением и даже не закоченели и не отяжелели. Подняв их на носилки и закрыв принесенными плащами, они теми же обходными дорогами вернулись к своим, но, лишь только они опустили носилки на землю, дух жизни вошел в умерших. Они зашевелились, стараясь сбросить с себя окутывавшие их плащи. Все с радостными криками стали им помогать, и скоро оба ожившие встали на ноги целыми и невредимыми. И заговорил оживший старец Иоанн: "Ну вот, детушки, мы и не расстались. И вот что я скажу вам теперь: пора исполнить последнюю молитву Христову об учениках Его, чтобы они были едино, как Он сам с Отцом - едино. Так для этого единства Христова почтим, детушки, возлюбленного брата нашего Петра. Пускай напоследях пасет овец Христовых. Так-то, брат!" И он обнял Петра. Тут подошел профессор Паули: "Tu est Petros!" - обратился он к папе. - "Jetzt ist es ja grandlich er wiesen und ausser jedem Zweifel gesetzt" - И он крепко сжал его руку своею правою, а левую подал старцу Иоанну со словами: "So also Vaterchen - nun sind wirja Eins in Christo". Так совершилось соединение церквей среди темной ночи на высоком и уединенном месте. Но темнота ночная вдруг озарилась ярким блеском, и явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце, под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Явление несколько времени оставалось на месте, а затем тихо двинулось в сторону юга. Папа Петр поднял свой посох и воскликнул: "Вот наша хоругвь! Идем за нею". И он пошел по направлению видения, сопровождаемый обоими старцами и всею толпою христиан, - к Божьей горе, Синаю...»

(Соловьёв B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории / Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1988).

КИФА №1(139) январь 2012 года