Долг - это только тлеющий уголь, из которого потом должен разгореться пожар любви

Из статьи матери Марии «Аскетика человекообщения»

Припасть к окну в чужую маету и полюбить ее, пронзиться ею

Но чем меньше сомнений, тем беспомощнее чувствует себя человек в выборе каких-то конкретных методов поведения. И тут каждая человеческая душа призвана творчески искать, создавая подчас почти невыполнимый «идеал» и стремиться воплотить его в своих отношениях с людьми.

Единой и непоколебимой базой этих отношений может быть только любовь - любовь к образу Божьему в образе человека. Чувство долга - чувство бескрылое, необходимое, когда любовь иссякает, некая часть между периодами любви, некий минимум, оправдываемый лишь надеждой, что и максимум будет. Долг - это только тлеющий уголь, из которого потом должен разгореться пожар любви. Его смысл в том, что он соблюл огонь, доберег его. Если же пожара любви не будет, то и углю не стоит тлеть.

Наше взаимоотношение с людьми соответствует трем основным началам, составляющим сущность человека, т.е. телу, душе и духу. И в области нашего обслуживания каждого из этих начал сами собою возникают совершенно определенные аскетические правила и указания, выполнение которых, с одной стороны, неизбежно, чтобы добиться цели, а с другой стороны - непосильно.

Попытаемся из этих предпосылок вывести какие-то устойчивые правила поведения, обобщая накопленный опыт, систематизируя его. Само собой разумеется, что все это лишь попытка, нечто предварительное, недостаточное, но вместе с тем и это недостаточное нужно, потому что помогает хотя бы продолжать поиски.

Итак, определим отношение человека к своему физическому миру и к физическому миру ближнего.

1. По отношению к себе аскетика требует от нас двух вещей: труда и воздержания. Труд не есть лишь неизбежное зло, проклятие Адамово - он есть и соучастие в труде Божественного домостроительства, он может быть преображен и освящен. И труд неправильно понимать лишь как дело рук, как поделку - он требует ответственности, вдохновения и любви. Он должен быть всегда трудом на ниве Господней.

Труд стоит в центре современного аскетического подвига в области отношения человека к своему физическому существованию. Воздержание также неизбежно, как и труд, но оно имеет до некоторой степени вторичное значение, т.к. нужно лишь для того, чтобы освободить внимание для более ценных вещей, чем те, от которых человек воздерживается.

Тут должна быть соблюдена мера. Можно внести в воздержание некую недолжную страстность, чрезмерно концентрироваться на нем - это неправильно. Человек должен быть воздержан и одновременно не замечать этой своей воздержанности. Она должна вытекать из общей его ориентировки и сама собою разуметься. Воздержание и определяется, и регулируется трудом - в этом смысле они должны быть связаны.

2. К плоти брата своего должно быть более внимательное отношение, чем к своей плоти. Христианская любовь учит нас давать брату не только дары духовные, но и дары материальные. Мы должны отдать ему и нашу последнюю рубашку, и последний кусок хлеба. Тут одинаково оправданы и нужны как личная благотворительность, так и самая широкая социальная работа. В этом смысле христианин призван к социальной работе. Он призван организовывать лучшую жизнь трудящимся, обеспечивать старых, строить больницы, заботиться о детях, бороться с эксплуатацией, несправедливостью, нуждой, беззаконием и т.д. Принципиально совершенно равноценно, как он это делает - индивидуально или в общественном порядке, - важно лишь, чтобы и его общественная работа строилась на любви к ближнему, не имела бы подспудных личных или материальных целей. В остальном она всегда оправдана - от личной помощи до работ в государственном масштабе, от конкретного внимания к отдельному человеку до создания отвлеченных систем правильной организации социальной жизни. Любовь к человеку требует от нас в этой области одного: аскетического служения его материальным нуждам, внимательной и ответственной работы, труда в этой области, трезвого и несантиментального учета и своих сил, и его подлинной пользы, жертвенной самоотдачи на дело служения ему. Аскетические правила тут просты и не дают, может быть, никакого особого простора мистическому вдохновению, ограничиваются подчас будничной работой и ответственностью, но у них есть великая сила и великая правда, базирующаяся на Евангельских словах о Страшном Суде, когда Христос скажет стоящим по правую руку, что они навестили Его в тюрьме и больнице, накормили Его, когда Он был голоден, одели, когда Он был наг. Это Он скажет и тем, кто делал добро в индивидуальном и общественном порядке. Таким образом, в скучных, трудовых, подчас будничных аскетических правилах, касающихся нашего отношения к материальным нуждам ближнего, уже лежит залог возможного Богообщения, внутренней их духовности.

Иную жизнь почувствовать своею, её восторг и боль и суету

4. И тут мы переходим к тому, каково должно быть отношение к душевному миру другого человека. Надо уметь в буквальном смысле «ставить себя на место» другого человека, пытаясь оценивать и переживать то, что он чувствует, быть для каждого каждым. Даже чужие страсти надо судить не извне, а входя во внутреннюю атмосферу переживающего их человека. Не надо определять, что должно и что не должно для данного человека, но искать освобождения его от его страстей и эмоций не в их механическом отсечении, а в сознательном и глубоком их преодолении, преображении, переключении.

5. Область духа требует самого большого напряжения в отношении к ближнему и к самому себе. Конечно, духовных путей великое множество и нельзя их унифицировать и сводить к каким-то одним и тем же правилам и законам. Но мы уже видели известный вид духовного делания, которое определяет подлинное религиозное отношение к человеку. Тут известные общие предпосылки вполне возможны. Духовная аскетика тут заключается в открытом и сознательном отказе от самого себя, в готовности следовать всегда воле Божией и быть исполнителем Божьего замысла в мире, орудием в Его руках, средством, а не целью. Принцип служения, некоей духовной мобилизации должен быть тут до конца проведен, должен охватить все духовные возможности и силы человека. Гордость должна умереть. Человек должен чувствовать себя только проводником Божественной силы и Божественной воли.

6. Обращаясь к духовному миру другого, мы встречаемся не с плотью и кровью, не с чувствами и настроениями, а с подлинным образом Божиим в человеке, с самой воплощенной иконой Бога в мире, с отблеском тайны Боговоплощения и Богочеловечества. И человек должен безусловно и безоговорочно принять это страшное Богооткровение, преклониться перед образом Божиим в своем брате. И только когда он это почувствует, увидит и поймет, ему откроется еще другая тайна, которая требует его самой напряженной борьбы, самого большого его аскетического восхождения. Он увидит, как этот образ Божий затуманен, затемнен, искажен, исковеркан злою силой. Он увидит сердце человеческое, где диавол ведет неустанную борьбу с Богом, и он захочет во имя образа Божиего начать борьбу с диаволом, стать орудием Божиим в этом страшном и попаляющем деле. Он преуспеет, если возложит упование свое на Бога, а не на себя.

Вот крепкие вехи на том пути, по которому может идти человеческая душа, жаждущая аскетического подвига в области своего отношения к людям. Все это можно выразить в одном вечном образе распинаемого Христа: Он плоть свою отдал на Распятие, Он страдал Своей человеческой душой. Он предал Дух Свой в руки Отца - и Он зовет нас к тому же. И Он принес Свою жертву за всего человека, во всем его духовно-душевно-телесном составе. Нам ли делить человека и выбирать, что в нем достойно жертвы?

Полностью статья опубликована в «Вестнике Русского студенческого Христианского движения» № 36 (1955 г.)

Иллюстрации матери Марии из книги «Стихи» (1937 г.)

К переизданию статьи прмч. Марии (Скобцовой) «Аскетика человекообщения»

Удивительным образом в духовной жизни часто случается так, что как бы вдруг обретается то, что особенно значимо именно сегодня и именно для нас. Таким неожиданным обретением оказалась статья м. Марии Парижской (Скобцовой) «Аскетика человекообщения». Нам более известна ее работа под названием «Мистика человекообщения», о создании которой так ярко рассказывает в своих воспоминаниях К.В. Мочульский. Именно «мистику человекообщения» м. Мария считала темой своей жизни. И вдруг - аскетика! К теме аскетизма она обращалась не раз (см., напр., ее статьи «Аскетизм», «О монашестве», «Типы религиозной жизни»). Нам известны протоколы семинаров об аскетизме, проводившиеся прот. Сергием Булгаковым, в которых отражены и высказывания будущей м. Марии. Так получилось, что эта статья, опубликованная в журнале «Вестник РСХД» (№ 36, 1955 ), оказалась забытой и не вошла в последующие издания м. Марии: ни в двухтомник, выпущенный «ИМКА-пресс» (1992), ни в сборник под редакцией А.Н. Шустова (2004). По-видимому, это связано с тем, что большая часть содержания статьи нашла свое место во «Второй евангельской заповеди» (1939). Можно предположить, что «Аскетика человекообщения» была создана как ее тезисная зарисовка. Однако в данной статье есть совершенно оригинальные вещи: это начало и само название, которое удивительно созвучно современным размышлениям Преображенского братства об аскетике в контексте общинно-братской жизни, об аскетике, направленной не только на достижение подлинного богообщения, но и общения с человеком и миром.

Лидия Крошкина, Тверь

 КИФА №16(138) декабрь 2011 года