Возьмем ли мы на себя ответственность за бездействие

В прошлом номере нашего приложения мы рассказали читателям о дискуссии, которую вызвала публикация проекта документа Межсоборного присутствия, посвященного роли церковнославянского языка в жизни Русской православной церкви¹. Однако этот рассказ был бы не полон, если бы мы не рассказали и о том, что на сайте «Богослов.ру», официальном информационном партнере Межсоборного присутствия, за прошедшие три месяца появилось восемь статей, связанных с дискуссией, причем семь из них - в конце августа - начале сентября.

Часть статей озаглавлена так, чтобы позиция автора сразу стала понятна читателю: «Возьмем ли мы на себя ответственность за бездействие, отказавшись от перевода богослужения, или почему в России распространено мнение, будто обращаться к Богу можно только на церковнославянском?» - спрашивает Кирилл Мозгов; «Реформа богослужебного языка может привести к непоправимым последствиям» - утверждает свящ. Сергий Ванюков. Но есть и неопределенные названия: «Пути решения проблемы понятности богослужения», «Язык как материя таинства», «Учебники поэтического богословия». Некоторые из озаглавленных таким образом статей далеко не сразу позволяют читателю понять, считает ли автор перевод богослужения неизбежным или, наоборот, ненужным. В целом нужно сказать, что по количеству откликов чувствуется нарастающее утомление участников обсуждения: если к августовским статьям за неделю «набегало» до полусотни откликов, то к сентябрьским уже по семь.

В этом номере мы даем краткий обзор нескольких статей и дискуссий, сопровождавших каждую из них.

* * *

Одна из наиболее последовательных и аргументированных статей в защиту возможности перевода богослужения, появившаяся среди материалов портала «Богослов.ру», посвященных проекту Межсоборного присутствия «О значении...», принадлежит преподавателю Свято-Филаретовского института Кириллу Мозгову. Полное её название - «Возьмем ли мы на себя ответственность за бездействие, отказавшись от перевода богослужения, или почему в России распространено мнение, будто обращаться к Богу можно только на церковнославянском?»

Мы приводим здесь небольшую часть статьи и анализ последовавшей за ней дискуссии.

<...> C проблемой богослужебного языка была совершенно незнакома Апостольская Церковь, со дня Пятидесятницы заговорившая сразу на всех языках - т.е. на языке каждого, к кому была обращена апостольская проповедь. История церкви на славянских землях началась с подвига святых Кирилла и Мефодия, пришедших к людям с проповедью и книгами на их языке. Мы чтим память свт. Стефана Пермского, свт. Иннокентия Московского и свт. Николая Японского, переводивших Писание и богослужение на зырянский, алеутский и японский языки соответственно. Почему же современный человек в России, приходя в церковь, каждый раз сталкивается с языковым барьером? Уже более 10 лет назад « ... Синодальная богословская комиссия признала, что для сохранения особого языка богослужения нет никаких оснований. Можно ли вообще считать оправданным, с точки зрения веры в Боговоплощение, то противопоставление сакрального и профанного языков, которое характерно, скорее, для нехристианских религиозных традиций?» А воз и ныне там...

<...> После справы конца XIV - начала XV вв. и особенно после Никоновских реформ (преимущественно связанных с чинопоследованиями, но затронувшими и язык), церковнославянский практически утратил следы влияния на него русского языка, тем самым отдалившись от него после длительного периода естественного сближения. Таким образом, можно сказать, что с XVII в. и доныне богослужебный язык в целом пребывает в законсервированном состоянии, а любые изменения в нем носят искусственный характер.

Вопрос о возможности перевода богослужебных книг на русский язык появился тогда же. Во всяком случае, первые опыты относятся уже к концу того же XVII в. («Псалтирь» Фирсова, перевод с польского). Но особенно остро этот вопрос встал в начале ХХ века в связи с подготовкой Поместного собора РПЦ. Тогда больше половины архиереев назвали в списке наиболее животрепещущих проблем непонятность богослужебного языка. «Что поражает в дискуссиях той поры? Очень верное понимание того, что вопрос о языке - это не есть вопрос догматический, это не вопрос канонический».

Церковнославянский язык используется в русской, украинской, белорусской, сербской и болгарской православных церквах. Но при этом в сербской официально богослужение на сербском языке введено уже с 70-х годов прошлого века, в болгарской на болгарском служат с 1990-х годов. Готовятся переводы и в украинской, и в белорусской церквах. Нигде введение в практику богослужения на национальном языке раскола не породило. Более того, в Сербии это принесло церкви новое вдохновение. Церковнославянский в Сербии и Болгарии долгое время был местного извода. После освобождения Балкан Россией он был принудительно заменен на русский извод, который также используется в украинской и белорусской церквах. На Балканах этот вопрос начали решать еще в начале ХХ века, когда стали появляться первые систематические переводы на национальные языки (прежде всего сербский), что и породило довольно продолжительную дискуссию. Выбор стоял между сохранением церковнославянского русского извода, возврату к церковнославянскому сербского извода или к переходу на современный сербский. В результате было решено при сохранении в богослужении церковнославянского по желанию прихода разрешить использовать в богослужении тексты на современных национальных языках - сначала в Сербии, затем и в Болгарии. К тому времени уже был подготовлен значительный корпус богослужебных переводов, в процессе обсуждения выработаны определенные переводческие принципы. Как показало недавнее исследование, большинство православных сербов очень хорошо относятся к возможности выбирать язык богослужения и предпочитают двуязычные издания богослужебных текстов независимо от того, на каком языке совершается само богослужение.

<...> Свобода в выборе языка богослужения предполагает и определенную активную позицию в церковной жизни, и соответствующую ответственность за такой выбор. А это не позволяет окончательно закоснеть в устоявшихся - пусть и освященных веками - формах, часто к сегодняшнему дню уже потерявших или теряющих свое истинное содержание.

Никто не предлагает делать буквальные переводы с церковнославянского. Это странно само по себе, так как оригинал в подавляющем большинстве случаев - греческий. Только с него и нужно переводить, помня, что буквальные переводы давно не считаются лучшим вариантом. И если перевод - дело серьезное и продолжительное, с чем спорить невозможно, то тем более стоило бы начать этот процесс не откладывая.

Разумеется, когда речь идет о необходимости ввести в богослужебное употребление живой русский язык, никто не говорит о замене церковнославянского бытовым (и лишь поэтому понятным) разговорным русским или корявым подстрочником. Это откровенная подмена, но ее, тем не менее, часто используют в своей аргументации сторонники неприкосновенности церковнославянского.

<...> Для тех же, кто не может расстаться с церковнославянским языком по эстетическим или любым другим соображениям, должна оставаться возможность сохранения богослужения на нем. При этом принципиально важно, чтобы была возможность вводить в богослужение русский язык, формируя, таким образом, его новый - литургический - стиль. Как писал об этом академик С.С. Аверинцев: «Дерзновение - великая ответственность. Но возьмем ли мы на себя более тяжелую ответственность - не за дело, а за бездействие?»

Несколько слов о дискуссии

За две с небольшим недели к статье появилось 37 комментариев.

Статистически картина дискуссии в миниатюре воспроизводит обсуждение Проекта Межсоборного присутствия (наши читатели, наверное, помнят обзор, опубликованный в прошлом номере ЯЦ).

Точно так же авторы комментариев поделились в соотношении 1:1. Опять большинство из них были мирянами, но среди тех, кто поддержал позицию автора, оказалось больше священнослужителей, чем среди тех, кто возражал ему. Женщины оказались в меньшинстве, но среди противников перевода их все-таки было больше, чем среди сторонников.

Чаще всего не блистали разнообразием и аргументы. Наиболее интересные фрагменты приводим ниже (несмотря на наше желание соблюсти своеобразный паритет, среди реплик оппонентов автора статьи не нашлось ни оригинальных, ни интересных замечаний. Впрочем, это будет отчасти скомпенсировано тем, что на второй странице приложения приводится обзор статей противников перевода):

«В качестве иллюстрации приведу один красноречивый пример из книги И.А. Гордеевой «Забытые люди». История Российского коммунитарного движения». М., 2003. На стр. 193 приводится рассказ с ссылкой на достоверный источник. Некоторые представители коммунитарного движения, не имевшие никакого отношения к народникам и пр. революционным кружкам, проводили в деревнях публичное чтение книг для крестьян, в том числе читали книги Нового Завета, естественно, на русском языке. Оказалось, что народ-Богоносец не узнает евангельские тексты!!! «Скороходов во время своих странствий как-то прочитал крестьянам "Нагорную проповедь": "Когда я читал прощальную беседу, некоторые плакали от умиления. По окончании чтения посыпались вопросы: «Что за книга? Где взял? можно ли достать или купить?» Эти вопросы задавали крестьяне, те самые, кто с малых лет еженедельно приходил на обедню и слушал, но не слышал чтение Апостола и Евангелия, в своем большинстве оставаясь христианами лишь формально, по наименованию и записи в метрических книгах..."» (Константин, Псков)

«...спросите прихожан любого православного храма, многие ли из них хорошо понимают читаемые в церкви отрывки из посланий Апостолов и Евангелий. Я лично знаю очень хорошо разбирающихся в богослужениях православных людей, которые также претыкаются на читаемых в церкви Священных текстах. Хватит говорить о мелодике звуков. Что важнее мелодия или смысл, который мог бы потрясти человека, даже случайно зашедшего в храм? В наше время богослужение - это привилегия некой элиты, которая сама до конца не все понимает и другим не доносит» (Александр).

«На ближайшее время цсл. всё же должен остаться основным богослужебным языком РПЦ в российских епархиях с преобладающим русским населением. Переводы же на русский язык делать необходимо. Собственно, они уже есть. Следовательно, надо озаботиться их церковной оценкой (как попытались оценить библейские переводы) и усовершенствованием. Русский язык в богослужение следует, на мой взгляд, допускать дозированно и постепенно. В каждом более-менее крупном городе должны быть один-два храма, где служат по-русски. При этом не надо фанатизма: какие-то тексты можно оставить по-цсл. (как это, кстати, происходит в Болгарии), какие-то подредактировать, какие-то - перевести на русский. Но вот Св. Писание имело бы смысл читать либо только по-русски, либо дублировать цсл. чтение чтением рус. перевода.

Мы слишком привыкли к единообразию. Точнее, мы привыкли к такому мышлению. А на самом деле такого уж единообразия нет. В каждом храме фактически свой устав. В разных регионах России служат по-татарски, по-осетински, по-якутски. Так пусть на всю Россию будет хотя бы сотня храмов, где служат - полностью или частично - по-русски» (свящ. Феодор Людоговский).

«На земле всякое духовное содержание должно быть воплощено. Форма необходима, без формы содержание не воплотится. Но форма принадлежит пространству и времени, а духовное содержание вечно. Нужно, чтобы эта форма была наиболее удобной для воплощения духовного содержания. Т.е. во времени формы должны развиваться, должны меняться. Если мы будем догматизировать форму, то форма неизбежно станет отторгаться от содержания, начнет тормозить духовную жизнь, начнет обязательно вступать в противоречие с содержанием, потому что в жизни все в развитии. Если она остановится, то она умрет.

И вот в истории христианства эта диалектика содержания и формы в истории богослужения христианского имеет огромнейшее значение. Если мы не поймем этого с самого начала, то мы ничего не поймем. Вся история богослужения для нас станет совершенно непонятной. И непонятными станут проблемы богослужебной церковной жизни, которые стоят перед нами сегодня. Они стоят перед нами с огромнейшей остротой»² (Анна Коваленко-Анциферова).

«Правильно сказано: надо формировать богослужебный стиль русского языка. А не ныть, что такой якобы в принципе невозможен. Дорогу осилит идущий. Но у некоторых есть соблазн лежать на старой печи и ждать пока она «по щучьему велению» сама поедет в светлое будущее :-)» (Виталий Койсин).

Забавной деталью обсуждения стало появление язычника под ником Raiden, возмутившегося тем, что автор статьи прославляет подвиг свв. Кирилла и Мефодия: «Какое лицемерие. Вы ещё скажите, что Кирилл и Мефодий являются создателями славянской письменности, как об этом говорят многие другие. На руси ещё задолго до крещения руси, исконно существовало множество видов письменности, а Кирилл и Мефодий лишь упрощали и искажали славянскую письменность, для перевода Библии, а так же, для внедрения и распространения чуждой, инородной религии на земле русов - христианства». Нужно сказать, что ни один из сторонников неизменности цся такого рода нападок за отстаивание православия не удостоился.

Обзор подготовила Александра Колымагина

-----------------

1. Проект в ряду других документов был опубликован для дискуссии три месяца назад и вызвал на порядок больше откликов, чем другие документы (так, к 18 сентября на сайте Межсоборного присутствия на проект документа о церковнославянском языке появилось 409 откликов, в то время как на «Проект научного переиздания Триодей...» - 54, «Процедура и критерии избрания Патриарха Московского и всея Руси» - 27, «Отношение Церкви к существующим разнообразным переводам библейских книг» - 12, «Место Поместных и Архиерейских Соборов в системе церковного управления» - 2. На сайте Богослов.ру количество комментариев к различным проектам, публикуемым с декабря 2010 года, колеблется от 5 до 96, к проекту же о роли церковнославянского языка на настоящий момент опубликовано 888 комментариев).

2. Цитата из учебника "Прот. Владимир Воробьёв. Введение в литургическое предание Православной Церкви - М. : ПСТБИ, 2004 г."

КИФА №12(134) сентябрь 2011 года