О чём говорят числа в Библии?

12 апреля в Свято-Филаретовском православно-христианском институте состоялся второй семинар «Богословие и математика». Как и в прошлый раз, он собрал математиков и богословов из Московского государственного университета, Высшей школы экономики, Независимого Математического университета, Института проблем передачи информации РАН, Тверского государственного университета и Свято-Филаретовского института.

В начале семинара прозвучало два доклада, посвященных месту и значению чисел в Священном писании. Владимир Рыжиков, к.ф.-м.н., доцент ТвГУ, показал, что библейской традиции, в отличие от языческой, не свойственна сакрализация чисел, приписывание им магического значения. Он сделал акцент на различении символа и знака: символ своим смыслом приобщает адресата к той или иной реальности, связь же знака с обозначаемым предметом более условна и произвольна.

Тему символики чисел в Священном писании продолжил Валентин Шехтман, д.ф.-м.н., профессор МГУ. Особое внимание он обратил на контекст, в котором встречаются одни и те же числа в Писании и, шире, в природе, науке, культуре. Например, число «4» - это и символ всего мира (четырёх сторон света), и количество тактов в работе двигателя внутреннего сгорания. Число «7» - четверть лунного цикла - в библейской традиции означает полноту и целостность. А число «666» - не только символ антихриста в Откровении, но и вес золота (в талантах), «которое приходило Соломону каждый год» (3 Цар. 10:14). Кроме того, число «6» может символизировать ненавистный израильскому народу Вавилон, где оно являлось основанием системы счисления (именно из Месопотамии мы унаследовали деление часа на 60 минут, а окружности на 360°). Кроме того, «6» больше «5» (символа человека), но до полноты, до «7», ему не хватает «1» - числа, символически связанного с Богом. Таким образом, «666» можно понять просто как очень большое число, означающее вершину земного человеческого могущества и начало распада мира.

Однако при подобных толкованиях можно говорить лишь о вероятном, а не абсолютном значении символов. Давид Гзгзян, к.филол.н., магистр богословия (СФИ), поставил вопрос о том как определить, насколько условны или, наоборот, очевидны метафорические значения тех или иных чисел в Священном писании. Как расшифровать смысл, стоящий за символом, и в то же время знать, где остановиться, чтобы не впасть в его сакрализацию и приписывание ему смысла, который за ним не стоит?

Лариса Мусина, зав. кафедрой Священного писания и библейских дисциплин СФИ, отметила, что необходимо учитывать и различать как минимум три уровня значений символа: стоящий за ним архетип, духовную традицию, в которой он употреблен, и культурный контекст, из которого исходит автор толкования. Методологические ошибки возникают при попытке выдать смысл метафоры, возникающий в современном контексте, за изначальный и единственный.

Размышляя над вопросом о значении шести дней творения, Юлий Ильяшенко, д.ф.-м.н., ректор НМУ, профессор мехмата МГУ, вспомнил слова протоиерея Всеволода Шпиллера о том, что рассказ о сотворении мира «облачен в красивую форму мифа». В то же время профессор-священник Георгий Кочетков, ректор СФИ, отметил, что мифопоэтический язык отдельных мест Писания часто становится преткновением для сознания, подавленного наукообразием. Так, креационизм - здоровая, духовно плодотворная идея о сотворении мира Богом - часто подменяется и дискредитируется неокреационизмом, т.е. буквалистским, внешним подходом к толкованию текста Писания, не учитывающим традицию, в которой он создавался.

Обоюдное стремление к обоснованности и ясности рассуждений сделало разговор богословов и математиков живым, интересным и плодотворным. Продолжить его договорились летом 2011 года.

Информационная служба СФИ