«Он ушел слишком рано для мыслителя»  Чистяков Георгий. Путь, что ведет нас к Богу. М.: Центр книги ВГБИЛ им. Рудомино, 2010
На последней, очень важной составляющей мысли о. Георгия и хотелось бы остановиться. О. Георгий, историк и филолог, богословского (не говоря о религиоведческом, которого еще вчера попросту не было) образования не имел. Однако поразительный кругозор и любознательность, живость мысли, а главное - живая вера заставляли его искать ответы на трудные вопросы, лежащие в области человеческой религиозности. Он, в частности, проявлял пристальное внимание к проблеме психологических истоков религиозного фанатизма. (Подозреваю, это явление было столь для него чуждо, что он от одного лишь изумления, как может человек воспринимать мир и себя таким образом, чтобы оказаться фанатиком, стремился понять это явление.) Фанатизм о. Георгий связывал с удобной иллюзией обладания истиной - используя терминологию Эриха Фромма, верой по принципу «иметь» в противоположность вере по принципу «быть». Фундаментализму и фанатизму, считал о. Георгий, противостоит толерантность. Но это слово часто понимают искаженно: как духовную всеядность, равнодушие к истине и терпимость ко злу. (Самого о. Георгия не слишком добросовестные идейные противники порой старались выставить этаким карикатурным юродивым во имя такой «всеядной» толерантности, если не сознательным разрушителем основ.) Расставить все по местам помогает Вольтер: «Не говорите, что, проповедуя терпимость, мы проповедуем равнодушие. Нет, братья мои: кто поклоняется Богу и делает добро людям, вовсе не равнодушен. Эпитет этот скорее подходит суеверному человеку, полагающему, что Бог будет милостив к нему за то, что он произносит непонятные формулы, в то время как в действительности он весьма равнодушен к судьбе своего брата, коему дает погибнуть, даже не протянув ему руки помощи... Чем больше суеверный человек сосредоточивается на нелепых поступках и верованиях, тем более становится он равнодушным к истинным обязанностям человека». Вера и толерантность не противоречат друг другу, убежден и сам о. Георгий. В настоящей вере нет релятивизма, она абсолютна, ибо охватывает всего человека. Но в то же время вера не эксклюзивна, потому что лична, а значит, уникальна. Человек же, сознающий, что его вера уникальна, не станет отказывать другому в его иной уникальности. Увы, за двести лет, отделяющих нас от Вольтера, ситуация не слишком изменилась, и признаком веры до сих пор столь часто мнят «непробиваемую» приверженность формулам вне зависимости от их понятности... Именно здесь мы переходим к, пожалуй, главному предмету размышлений о. Георгия: сущности веры и религиозного опыта. Этой теме он посвятил целый ряд докладов и лекций, часть которых вошла в сборник. Среди них его лекция 2003 г. «Религиозное чувство как психологический феномен». Здесь он, опираясь на самых разных авторов - от классика религиоведения начала ХХ в. Рудольфа Отто до митр. Антония (Блума) - проводит мысль: религиозный опыт, опыт встречи с Предельным внезапен и неповторим, человек произвольно вызвать его не может, инициатором Встречи является не он. Все же воспроизводимое, повторяемое - обряды, доктрины, рациональные убеждения и т.д. - не спускается к нам «с неба», это человеческая «работа», инициированная опытом Встречи. Все это призвано хранить память о ней, быть сосудом для драгоценного содержимого. Но как часто «сосуд» претендует в жизни религиозного человека на то, чтобы и быть ее основным содержанием. Так, многие полагают, что ежевоскресного посещения церкви, исповедания догматов, вычитывания молитв и соблюдения постов достаточно для того, чтобы быть истинно верующим человеком. И тогда все только что перечисленное обращается в собственную противоположность, становясь «экраном», «прививкой» от реальных вещей... Все эти мысли выражены в лекции не столько богословски и научно, сколько в свойственной о. Георгию яркой, порой эмоциональной художественно-публицистической манере, отличной от строгого дискурса. Но смысла сказанного это не затемняет. Важно увидеть здесь значение самого обращения к этому кругу тем, в условиях российской специфики выводящее автора на «передний край», дальше очень многих людей с богословскими степенями и трудами. Потенциал этого движения вперед был у о. Георгия велик - «виной» тому его жажда «во всем дойти до сути». Думается, очень верны слова Григория Померанца: «В лице отца Георгия Чистякова смерть забрала одного из очень немногих духовных мыслителей, которые остались в нашей стране. Духовное пространство становится все более пустым. Он ушел слишком рано для мыслителя. Те годы, в которые судьба забрала его от нас, - для мыслителя только начало пути. Перед ним открывалась еще большая дорога, и по немногим книгам, которые он успел издать, мы должны угадывать то прекрасное, что он мог бы сделать». Ведь и в самом деле для православия, во всяком случае, российского, подобные темы - достаточно мало освоенная область. Сам классический труд Отто «Священное», послуживший источником для лекции, стал доступен на русском языке уже только после ухода о. Георгия, в 2008 году. В противоположность подходу Отто религиозность чаще всего понимается у нас именно как совокупность рациональных убеждений и обрядовых практик. С этим же связано и привычное употребление слова «вера». Именно через обряды церкви, убеждено множество православных, на нас с планомерностью и ритмичностью изливается Божья благодать. А непостижимость опыта подлинной Встречи уходит на дальний план. И мало кто, подобно о. Георгию, отваживается на неудобные разговоры в этой сфере, да и многие ли, уютно ощущая себя причастниками «неповрежденного апостольского учения», имеют стимул искать дальше? Человечество, двигаясь во времени, все больше узнает себя. В этом непрерывном самоузнавании, а не в некоем мнимом совершенстве современного человека, привыкшего считать себя господином виртуальных миров техники, заключается «взросление», «совершеннолетие» мира, констатированное Дитрихом Бонхёффером. Новым этапам пути этого самопознания и соответствует вопрошание о том, что на самом деле есть наша религиозность, в чем суть того, что мы называем молитвой, обрядом, таинством, символом, мистикой и пр. О. Георгий Чистяков, приняв бонхёфферовский вызов, старался мыслить «совершеннолетне», в соответствии с запросами времени. И в этом он также достойный ученик и продолжатель дела о. Александра Меня. Дмитрий Матвеев КИФА №12(118) сентябрь 2010 года Чистяков Георгий. Путь, что ведет нас к Богу. М.: Центр книги ВГБИЛ им. Рудомино, 2010 |
