Доверие как условие церковного творчества

Интервью с секретарем ОВЦС МП по межправославным отношениям протоиереем Николаем Балашовым

Кифа: Отец Николай, как, на Ваш взгляд, соотносится проблема перевода богослужения на русский язык со всем комплексом проблем, связанных с литургическим возрождением, со стилем богослужения, с проблемой его открытости для современного человека?

Прот. Николай Балашов: Совершенно очевидно, что церковнославянский язык является далеко не единственной проблемой в плане восприятия нашего богослужения современным человеком. Сторонники перевода богослужебных текстов иногда с некоторой наивностью думают, что если бы язык был русским, то особенных проблем понимания не возникало бы. Это, конечно, не так. Византийский стиль нашего богослужения характеризуется особенной торжественностью, и его образность сама по себе не отличается легкой доступностью. В сознании очень многих этот высокий стиль речи ассоциируется с церковнославянским языком, который на протяжении веков является для русских людей словесной оболочкой богослужения, носителем возвышенной богослужебной поэзии. И у многих возникает ощущение, что всякая попытка пересмотра, всякая ревизия богослужебных текстов, включая их словесную оболочку, повлечет за собой что-то вроде эффекта домино, когда окажется, что все стоит под вопросом. Надо с пониманием отнестись к такому ощущению, часто свойственному людям, для которых богослужение очень дорого, которые сроднились с его стихией, в т.ч. и словесной. Поэтому я думаю, что одно из утверждений, недавно прозвучавших в вашей газете, - о том, что за использованием в богослужении архаичных языков стоит просто нежелание слушать слово Божье и исполнять его, - это поверхностное утверждение. Думаю, что для приближения реальных сдвигов в отношении развития богослужения очень важно возрастание стремления к взаимному пониманию со стороны тех людей, которые дорожат богослужением в его существующем виде и не считают, что в нем потребны какие-то существенные перемены, и тех людей, которые необходимость таких перемен усматривают. Надо научиться слышать друг друга и не наклеивать каких-либо уничижительных ярлыков.

В своей книге я писал об опыте дискуссии, которая была на эту тему в начале ХХ века. Он тоже был не вполне успешным и совершенным.

Кифа: Тем более, что он был искусственно прерван.

О. Николай: Если бы он был вполне успешным, то, конечно, и Собор 1917-18 гг. мог бы шагнуть дальше в принятии решений по этому вопросу, которые получили бы общецерковную рецепцию. Тем не менее, в целом, несмотря на разгоряченность дискуссии, которая тогда тоже наблюдалась, все-таки была определенная готовность принимать аргументы другой стороны всерьез. Мне кажется, мы тоже сейчас в нашей церковной жизни приближаемся к моменту, когда становится возможной серьезная содержательная дискуссия по этому вопросу. Я иногда слежу за дискуссиями в интернете, слышу частные отзывы и мнения  разных людей. И мне думается, что время, когда наша церковь окажется способной сказать общезначимое слово по этим вопросам и перейти к действиям, это время приближается, хотя, может быть, не так быстро, как хотелось бы.

Кифа: Какими Вы видите пути развития благодатной жизни церкви, которая связана, естественно, как любая жизнь, с какими-то изменениями, в ситуации, когда по понятным причинам охранительная тенденция является в церкви доминирующей? Дискуссия может продолжаться очень долго. Но непонятно, что при этом будет с самой жизнью - будет ли она развиваться или нет?

О. Николай: Вы имеете в виду развитие литургической жизни?

Кифа: Да, но так, чтобы нам избежать тех опасностей реформации, которые постигли протестантские церкви, чтобы здесь не было разрывов, с одной стороны, и полного замирания - с другой.

О. Николай: Я бы хотел ответить вопросом на вопрос, хотя это не совсем ловко. Почему в Сербской православной церкви параллельное существование церковнославянского и сербского языков богослужения вошло в жизнь без всякого конфликта, без раскола, которым часто угрожают и угрожали еще в начале ХХ века охранители в Русской православной церкви? Для меня ответ очевиден. Потому что в Сербской православной церкви инициаторами литургических реформ были люди, чья репутация в плане их преданности церкви и канонической твердости была совершенно несомненной. Это был отец Иустин Попович, связанная с ним группа духовных лиц, которые пользовались большим авторитетом в Сербской церкви. И вот сложилась ситуация, которую мы сегодня имеем, - совершенно мирное и спокойное сосуществование церковнославянского и сербского языков.

Русской православной церкви в этом отношении не посчастливилось. Думаю, изменения смогут практически произойти тогда, когда у движения ревнителей обновления литургической жизни будет такой же бесспорный авторитет церковности, когда это будет движение, безусловно, интегрированное в общецерковную жизнь. До сих пор у нас происходило несколько иначе. Я старался показать в своей книге, что очень поверхностно и неточно считать, будто именно те люди, которые выступали за литургические изменения в дореволюционный период, потом дружно влились в обновленческий раскол. Исторически это неправда. Но поскольку раскольники подхватили многие идеи движения за возрождение церковной жизни, которое существовало в период между двумя революциями, и сделали эти идеи своими лозунгами (причем декларативно - как правило, они не осуществляли того, к чему призывали многие дореволюционные деятели, да и сами обновленцы в 20-е годы), в сознании народа возникла известная ассоциация. И когда в последние 15 лет ХХ века эта тема опять возникла, это вновь произошло в контексте дискуссии о церковном движении, которое воспринималось как стоящее в оппозиции к церковному священноначалию и в известной степени противопоставляющее себя общему стилю церковной жизни. Я думаю, в этом проблема. Как только эти «маркеры» церковной неблагонадежности круга идей, связанных с обновлением литургической жизни, будут сняты, станет возможно историческое развитие.

Кифа: Исторические примеры дают возможность нашему движению надеяться именно на такой поворот событий. Мы недавно познакомились с одним движением в Румынской православной церкви, которое называется «Воинство Господне».

О. Николай: Да, я читал очень интересное интервью в вашей газете с отцом Василием Михоком.

Кифа: Это движение переживало большие трудности в начале своей истории. Его основатель, о. Иосиф Трифа, был извержен из сана.

О. Николай: Но об этом в интервью ничего не говорилось.

Кифа: Тем не менее, это исторический факт. А сейчас они имеют большой авторитет, именно благодаря своей деятельности. Во время конференции СБК мы спрашивали румынских священников об этом движении. Они немножко подсмеиваются: «Мы знаем про «Воинство Господне» - они не курят и не пьют, но тем не менее они православные». Но когда мы прямо спросили: «У вас есть какие-то напряжения, претензии?», то сразу получили ответ: нет, эти люди - опора прихода.

О. Николай: О языке богослужения вот еще что важно сказать. Мы все же продвинулись в осмыслении этого вопроса. Дискуссия начала ХХ века по поводу славянского и русского языка была совершенно наивна в филологическом отношении. Хотелось бы отметить работы А.Г. Кравецкого и А.А. Плетневой, а также Ксении Кончаревич в Сербии, в которых проблема соотношения между церковнославянским и русским, церковнославянским и сербским языками подверглась серьезному, добросовестному и благотворному научному изучению. Я думаю, что таким образом была создана важная научная база для будущих работ в этой области. Уверен, что они будут. Скорее всего, в обозримом будущем наибольшую перспективу имеют труды по продолжению редактирования церковнославянского богослужебного текста. Плоды работы Сергиевской комиссии по исправлению богослужебных книг, которая трудилась в течение 10 лет - с 1907 по 1917 год, - должны быть в полной мере востребованы в церковной жизни. Это было мнение, как вы знаете, и свт. Афанасия (Сахарова). Я уверен, что труды самого владыки Афанасия должны стать общедоступными. Нужно хорошее переиздание Сергиевских Триодей, нужно издание правленого владыкой Афанасием Октоиха. Думаю, это были бы важные шаги для дальнейшего развития.

Кифа: А Вам известен «Словарь церковнославяно-русских паронимов»?

О. Николай: Да, словарь Ольги Александровны Седаковой - тоже прекрасный вклад в будущие труды в области редактирования и улучшения понимания церковнославянского текста. Эта книга, на мой взгляд, - просто удивительное явление. Мне в жизни не попадалось никакого другого словаря, который можно читать, как роман, - страница за страницей, с неослабевающим интересом, хотя, казалось бы, я не совсем новичок в этой области, знаком с церковнославянским языком и богослужебными текстами. Думаю, это очень полезная работа, которой от всего сердца желаю большого распространения, востребованности.

Кифа: Я, тем не менее, вижу здесь противоречие между тем, что делают профессионалы (потому что такой массив, как наше богослужение, требует профессионализма), и тем, что то же богослужение является общественным, народным, т.е. проявлением народного благочестия, народного духа. Есть противоречие между неспешностью корпоративных устремлений и тем, что нужно уже сегодня «простым верующим». Ведь людям бывает очень трудно войти в дух и смысл, в ту глубину, где они не только могут все это узнать, но начать в этом жить, почувствовать себя свободно.

Прот. Николай Балашов и проф.-протопресв. Виталий Боровой на актовом дне Свято-Филаретовского института

Если говорить о начале реальной работы по редактированию богослужебных текстов, имеющей общецерковную значимость, то мы сейчас постепенно накапливаем необходимый для этого потенциал. Когда эти вопросы были поставлены на Архиерейском соборе 1994 года, тогда еще не было в церкви тех научных сил, которые существуют сегодня. Мне бы тоже хотелось, чтобы дело, признанное важным на соборе больше десяти лет назад, двигалось скорее. Но и работа Сергиевской комиссии вполне могла бы начаться лет на 30 раньше. У свт. Феофана Затворника было полное убеждение, что пора к такой работе приступать. Тем не менее, при его жизни она не началась. Не сложились условия, не оказалось нужного человека, чтобы такую работу возглавить.

Кифа: Но ведь это некоторый исторический урок для нас. Тогда это время было упущено, и упущено роковым образом. Собор шел под канонаду революционных событий.

О. Николай: Это другой вопрос - почему собора не было раньше и что бы изменилось, если бы в гипотетическом случае он состоялся не в 1917 году, а в 1907. Тут могут быть очень разные мнения, и к тому же справедливо замечание, что история сослагательного наклонения не знает.

Кифа: И все-таки история может быть для нас предостережением. Известно, что бывали долгие, иногда вековые периоды застоя, которые кончались неизбежным взрывом.

О. Николай: Есть опасность, согласен. Поэтому как недвижность, так и поспешность - это две крайности, которых надо было бы избежать. Но я с оптимизмом смотрю в будущее, потому что вижу, как тут и там появляются ростки новой жизни, у которых будет продолжение.

Конечно, когда читаешь многие тексты дискуссии начала XX века, то становится чрезвычайно досадна их до сих пор сохраняющаяся актуальность. Казалось бы, за прошедшие 100 лет что-нибудь должно было измениться. Но не надо забывать, каким горьким и жестоким для церкви было это время. Совершенно правильно Святейший патриарх на Архиерейском соборе в 1994 году говорил, что развитие форм богослужебной жизни было прервано, потому что невозможно было полноценное творчество в период пленения церкви.

Кифа: Но ведь и в последние годы не произошло какого-то бурного творческого развития. Скажем, литургическая комиссия в течение пятнадцати лет в основном составляла каноны, тропари и акафисты вновь прославленным святым, а больше ничем не занималась.

О. Николай: В церкви часто вещи происходят медленно. Я бы хотел призвать к пониманию того, насколько чувствительна ткань церковной жизни и как осторожно, предельно осторожно нужно относиться ко всем движениям, которые могут причинять кому-то боль и вызывать рост противоречий, опасных для единства тела церковного.

Кифа: Здесь вспоминается взвешенный и очень церковно-ответственный подход, который был предложен на Соборе 1917-18 гг. в плане богослужебного языка: те общины, которые хотят, готовы - могут служить по-русски по благословению епархиальных архиереев.

О. Николай: Так и было, и процесс этот пошел и в Петроградской епархии, как вы знаете, и в Нижегородской. Но в конце концов нарастающий вал гонений задавил эти ростки.

Кифа: Тем не менее стихийно русификация происходит. Я как штатный приходской катехизатор, помогающий при крещении, знаю, что священники русифицируют тексты.

О. Николай: Да, очень часто, потому что священники понимают: перед ними люди, которые пришли только-только в церковь.

Кифа: Но при этом с филологической точки зрения эти переводы...

О. Николай: Иногда ужасны. Ухо режут.

Кифа: Поэтому наличие такого текста перевода, с которым мог бы себя сверять пастырь, насущно уже сейчас - для тех, кто сейчас приходит на крещение, кто сейчас приходит в храм.

О. Николай: Согласен. Но для этого нужно, чтобы возникли тексты переводов, которые обладали бы убедительностью. Когда я работал над книгой о литургическом возрождении, я старался доносить до сегодняшнего читателя взгляды наших отцов, которые жили в начале ХХ века, сделать их участниками того процесса, который происходит у нас в церкви сегодня. Мне дороги их искания, дорого то, чем они жили. Но я должен честно признать, что не видел русских переводов богослужебных текстов, которые были бы для меня убедительны, которые не резали бы ухо, которыми хотелось бы практически пользоваться. В интеллектуальном и пастырском отношении я признаю нужду в серьезном развитии в этой области, а в плане личного восприятия, как богомолец, остановился бы на хорошем редактировании существующих славянских текстов.

Кифа: Неужели нет славянских текстов, которые Вам режут ухо?

О. Николай: Есть, конечно. Многие просто смущают, я прекрасно понимаю, что практически 100% людей, собравшихся в церковь, хорошо еще, если не понимают их, а то и понимают совершенно превратно, что хуже. Но хороших, убедительных русских текстов я почти не видел.

Кифа: Какие-то общины могли бы быть некоторыми церковными пространствами, где мог бы идти диалог, как у нас это происходит. Ведь отец Георгий постоянно и во многом благодаря откликам людей редактирует свои переводы, скоро выйдет четвертая редакция текстов Вечерни, Утрени и Литургии св. Иоанна Златоуста.

О. Николай: Я об этом где-то недавно прочитал в сети, в каком-то живом журнале. Автор которого, как я понимаю, один из деятелей молодежного движения московских духовных школ. Видно, что ребята, которые учатся в семинарии и академии, думают о проблеме языка. Сейчас растет поколение, которому, скорее всего, и удастся решить эти вопросы. Вообще, переводов богослужебных текстов появляется все больше и больше.

Кифа: Архиепископ Херсонский и Таврический Ионафан постоянно публикует свои переводы.

О. Николай: Владыка Ионафан - подвижник в этой области, он издал уже много переводов. Проблема владыки Ионафана в том, что ко времени, когда его новая редакция увидит тиснение, он уже глубоко ею не удовлетворен и говорит: да, мы отпечатали этот текст, но сюда необходимо внести существенные поправки. Т.е. дело находится в процессе, в движении.

Кифа: Нормальный текст только так и может возникнуть, причем в живом церковном общении.

О. Николай: Что нужно для того, чтобы локальные опыты использования новых текстов были востребованы в общецерковном плане? Нужно восстановление доверия. По моему глубокому убеждению, проблема лежит здесь - в восстановлении доверия в церкви, в т.ч. и к доброкачественности исканий, опытов, дерзаний. Это относится не только к области богослужения, но и к области миссионерской деятельности. Воспитание уважения и доверия к членам церкви, которые думают не так, как думаешь ты, и, может быть, не так, как думает большинство, - это очень важное условие того, чтобы жизнь церкви стала более творческой. А со стороны настроенных творчески и ищущих нового столь же необходимы уважение и доверие к остальным, отказ от искушений элитарностью. В частности, необходимы уважение и доверие к служению иерархии, настроенной, как правило, консервативно. И это естественно, поскольку епископам вверена ответственность за единство, за целостность церкви. Всем нужно ощущение живой связи с остальными членами Тела Христова.

 Беседовали Александр БУРОВ и Александра КОЛЫМАГИНА

Фото Евгения ФОМИНЫХ

КИФА № 12 (38) декабрь 2005