За использованием в богослужении архаичных языков стоит простое желание не слышать Евангелие

Интервью Павла Ивановича Мейендорфа, профессора кафедры литургического богословия имени о. Александра Шмемана Свято-Владимирской православной академии

Кифа: В этом сентябре Свято-Филаретовский институт проводит международную научно-богословскую конференцию "О мирном и непримиримом противостоянии злу в церкви и обществе". Церковью накоплен огромный опыт противостояния злу внутри и вне своих границ, но сегодня он часто остается невостребованным не только секулярным обществом потребления, стремящимся оттеснить церковь на обочину, но и нередко церковным обществом, которое воспринимает этот опыт как общее место, не подлежащее конкретному воплощению. Как Вы думаете как литургист: восприятие каких элементов литургического предания необходимо обновить современному православному христианину, чтобы этот опыт перестал быть абстрактным и можно было бы воспринять глубину церковной традиции противостояния злу?

П.И. Мейендорф: Невозможно не видеть, что большая часть нашей литургической традиции перестала восприниматься верующими и поэтому в значительной степени потеряла свою преображающую силу и для отдельных прихожан, и для церкви в целом, и для общества, в котором церковь живет. Причины этого очень сложны и многочисленны, и я коснусь только нескольких факторов. В истории православная литургическая традиция всегда была очень близка простому верующему. Богослужение совершалось на родном или по крайней мере на понятном даже необразованному верующему языке. Включающее множество процессий и большое количество совместных песнопений, оно было ориентировано на значительное участие всех. В течение почти всей своей истории оно очень легко адаптировалось к местным или историческим обстоятельствам. Литургическая жизнь, церковный календарь постов и праздников, дневной и недельный циклы - все это разделяло особенности ежедневной жизни простого человека и всего народа.

Сегодня мы сталкиваемся с совершенно иной ситуацией. Для многих православных христиан в России, Греции да и в любой другой стране богослужение совершается на архаичном языке, непонятном большинству людей. В результате богатство литургической традиции, молитв, гимнографии оказывается лишь в очень малой степени доступно верующим. Они мало понимают чтение Писания на чужом языке, а иногда и в такой манере исполнения, которая еще более затрудняет понимание. Многие защищают эту практику с позиций необходимости сохранения исторического наследия - но разве в этом задача церкви? Другие апеллируют к тому, что использование древнегреческого или церковнославянского "более духовно", "более мистериально". Однако чаще всего за этими аргументами стоит простое желание не слышать и не понимать евангельское учение - потому что если понимаешь его, ты должен им жить! Куда проще не понимать и таким образом оправдывать свою греховную жизнь.  

Православная литургия в глубине своей природы рассчитана на значительное соучастие всех собравшихся. Тем не менее в последние века роль верующих была во многом сведена к роли пассивных зрителей. Священнические молитвы обычно читаются молча за закрытыми вратами массивных иконостасов. Верующим внушают, что это частные молитвы клира. Однако даже беглое чтение ключевых молитв, например, молитв анафоры, делает очевидным, что это общие молитвы всего народа Божьего, laos tou Theou, всей Церкви. Конечно, чтение этих молитв входит в обязанности рукоположенных клириков: епископов и священников, но это не частные молитвы. К счастью, в последние десятилетия возникло движение за возвращение к практике гласного чтения этих молитв. Проблема не только в том, что верующие не слышат молитв: их общее участие в песнопениях перешло или к хору (в большинстве славянских традиций), или к канонарху (в греческой и византийской традиции). Конечно, невозможно устранить хор или канонарха, но их роль должна быть ограничена. Почему не могут верующие петь хотя бы ответы на возгласы ектений, "Аминь" в ответ на молитвы, рефрены к прокимнам и аллилуариям, Трисвятое? Ведь сейчас в результате того развития, которое претерпела традиция в последние столетия, миряне часто оказываются просто пассивными зрителями "представления", исполняемого клириками и хором. Стоит ли удивляться, что литургия так мало (если вообще хоть как-то) влияет на их жизнь?

Православная литургическая традиция - наиболее способная изменяться и приспосабливаться к тем или иным условиям из всех христианских литургических традиций. Лишь начиная с печатания книг в XVI-XVII вв., православная литургическая практика стала фиксированной и типовой. Современная русская практика очень мало изменилась со времени издания богослужебных книг после Никоновской справы в XVII веке - это относится как к структуре и содержанию книг, так и к их языку. Но XXI столетие - далеко не то же, что XVII, и еще в 1905 г. необходимость изменений была широко признана епископатом Русской православной церкви в предсоборных отзывах, отправленных обер-прокурору Синода Константину Победоносцеву! Уход из России части ее живых сил, вызванный русской революцией, позорный обновленческий раскол, последовавшие за этим гонения - все это оборвало обсуждение, но оно было продолжено в православных церквах русской эмиграции, а сейчас, хотя и не без трудностей, начинается и в России.

И это обсуждение очень существенно. Именно через православное литургическое служение прежде всего передается вера, им она живет. Если мы будем бездействовать, оно потеряет свой главный смысл и в лучшем случае останется  реликтом нашего культурного прошлого, пусть и прекрасного. В первую очередь перед нами стоит не вопрос его изменения (хотя изменение имеет большое значение), но нового открытия его подлинной преображающей силы. Это вопрос нового обретения глубинного, сущностного смысла богослужения и поиска как древних, так и современных путей передачи этого смысла новым поколениям христиан в том времени и в том месте, в которых мы живем.

Кифа: XX век дал примеры нового мученичества и святости, но он же дал примеры небывалого торжества зла (например, тоталитарных режимов), причем особенно разрушительных в странах с традиционно православной культурой. Как Вы думаете, что в историческом православии могло способствовать порождению и возрастанию тоталитаризма, какие уроки мы должны извлечь из нашего недавнего прошлого, чтобы это не повторилось?

П.И. Мейендорф: Сегодня одним из главных вызовов православию становятся отношения между церковью и государством. Этот вызов не нов: еще Иисус Христос отвечал на него, говоря, что мы должны отдавать кесарю кесарево. В течение многих веков церковь была близко связана с государством, будь то в Византии или в царской России. С самого начала это вызывало трудности, особенно тогда, когда союз был слишком тесным. Действительно, любое правительство - монархическое, демократическое, тоталитарное и т.п. - существует для того, чтобы регулировать жизнь в мире сем, так же как и для того, чтобы обеспечить свою преемственность и непрерывность существования народа. Церковь же - "не от мира сего", и она не может быть идентифицирована с той или иной формой правления. Церковь существует для возвещения евангельской вести, ее задача - вести людей в Царство Небесное, которое вечно и не принадлежит миру сему. Опасность возникает особенно в тех случаях, когда церковь начинает принимать ценности этого мира и его властных структур. Это случалось по-разному в течение веков. Временами государство эффектно захватывало контроль над церковью, как это было при Петре Великом и при его наследниках вплоть до 1917 г. Коммунистический режим просто продолжил царскую политику контроля над церковью, хотя его цель была не столько в контроле над ней, сколько в ее разрушении. Церковь принимала ложные ценности мира сего и иным путем, когда подъем национализма в XIX веке привел к созданию национальных государств и таким образом к развитию национальных церквей. Это породило нескончаемые конфликты как между нациями, так и между национальными церквами - свидетельство тому продолжающиеся церковные конфликты в Эстонии и на Украине. Готов поспорить, что любой тесный союз между церковью и государством при всех добрых намерениях окончательно разрушает доверие и уважение к церкви, которая на этом пути неизбежно втягивается в мировую борьбу за власть и влияние. И действительно, свидетельство бесчисленных новомучеников в России ХХ века, где церковь была поставлена на колени коммунистическим гонением, было самым мощным свидетельством евангельской истины, и это урок, который мы не должны забывать никогда. 

Кифа: Насколько приемлема для христиан в борьбе со злом такая ценность западного общества, как толерантность? Где ее границы?

П.И. Мейендорф: Дух западной культуры, начиная с века Просвещения, - это традиция свободы и толерантности. Очевидно, что эта традиция берет свое начало в этике, крайне отличной от традиции православия, особенно в своей исключительной сосредоточенности на индивидуальном, субъективном, рациональном. В то же время западные демократии выработали пути ограничения индивидуальной свободы для защиты общего блага. В этом духовном климате религии, включая христианство, свободны в испытании своего влияния, и это то, что православие определенно должно приветствовать. Но это также значительный вызов для Православной церкви, которая большую часть своей истории (по крайней мере с IV века) была тесно связана со светской властью, что позволяло ей осуществлять контроль над обществом и отдельным человеком. Сегодняшняя ситуация ближе к той, что существовала до начала константиновской эпохи, когда христианство было вынуждено конкурировать с другими религиями перед лицом Римской империи, которая была временами, хотя и не всегда, враждебна церкви. Сегодня, как и тогда, церковь имеет право обращать, убеждать людей, которые свободны в выборе веры или неверия. Но она не может принуждать кого бы то ни было к вере.

Это, несомненно, величайший вызов современному православию в новом историческом контексте. Сегодня мы можем только пытаться убедить отдельных людей и общества в том, что то, что мы предлагаем им принять - истина, Слово Божье. И мы должны делать это в соревновании со множеством других христианских церквей, так же как и с бесчисленными сектами. Мы не можем больше опираться на государственную поддержку. Если мы сделаем это, мы только потеряем доверие и уважение людей. Это значит, что мы должны развивать совершенно новые пути распространения истины православия - прямые, прозрачные, доступные тем, кому мы собираемся нести эту истину. Это, действительно, великая возможность прояснения и формулирования церковью того, что мы считаем сущностью христианской веры. Нам брошен вызов теми, кто предлагает неверные или слишком простые ответы. Мы ответственны за то, чтобы истина православия возвещалась теми путями и на том языке, которые понятны людям. Это не столько богословская, сколько пастырская задача, но будущее Православной церкви в современной культуре зависит от того, как мы встретим ее и как будем решать.

 Вопросы подготовил Александр БУРОВ

Перевод Александры КОЛЫМАГИНОЙ

КИФА №8(35) сентябрь 2005 года