Суд продолжается...

Трагедия советских военнопленных

Колонны советских военнопленных под Старой Руссой.

В своем известном труде, посвященном православной церкви в советском государстве, А. Краснов-Левитин написал очень точные и беспощадно правдивые слова: «Война 1941-1945 годов - это суд над народами и над правительствами, над партиями и над церквями» ¹. Конечно, автор подразумевал не судебный процесс или тяжбу по разделу сфер влияния, которые были в 1939 году или в 1945 году, но вкладывал в него библейское, духовное понимание - суд как обличение, суд как обнажение немощей, пороков, греховных язв, которые в мирное время могут искусно или бездарно скрываться, декорироваться. Война в своем страшном горниле сжигает все временное, суетное, второстепенное и являет суть вещей, проблем и сердцевину каждого человека. Это явление правды было настолько сокрушительным и нестерпимым, что советское правительство было вынуждено пойти на изменение (хотя и временное) во внутренней политике, а с другой стороны, именно поэтому история Второй мировой войны в советский период была наиболее заидеологизированной страницей нашей истории (это продолжается и по сей день). Одним из таких судных обличений советскому строю, который затрещал по швам уже в первые часы начала войны, стала трагедия военнопленных красноармейцев.

Эта страшная история имеет свой пролог, который ведет свое начало с досоветских времен. В Европе попытки достичь договоренности о смягчении методов ведения войны и гуманном отношении к военнопленным начались в 60-е годы ХIХ века. Инициатива исходила от министерства иностранных дел России и лично императоров Александра II и Николая II. Поначалу предложения России не встретили понимания в европейском сообществе. В 1899 году усилиями императора Николая II удалось созвать I Гаагскую мирную конференцию, на которой председательствовал русский посол в Лондоне барон Сталь. На конференции были выработаны пункты «Ограничения в отношении законов и обычаев сухопутных войн». Сюда был внесен раздел, касающийся отношения к военнопленным. В 1907 году была собрана II Гаагская конференция, на которой были внесены существенные поправки в предыдущую конвенцию и четко описаны права и обязанности военнопленных ².

После того, как Россия стала советской, новая большевистская власть отказалась признавать Гаагскую конвенцию. По словам В.И. Ленина, «Гаагское постановление о пленных создает шкурническую психологию у солдат» ³. Европейская общественность, потрясенная бедствиями и жестокостью Первой мировой войны, принялась за разработку и пересмотр (в целях повышения эффективности) положений II Гаагской конвенции о военнопленных. В результате 27 июля 1929 года появилась Женевская конвенция «Соглашение об обращении с военнопленными», которая существенно дополняла Гаагское соглашение. Вот некоторые из важнейших пунктов Женевского соглашения: «регистрация пленных, инспекционное посещение лагерей представителями Красного Креста, возможность жалоб, питание, равное питанию тыловых частей армии того государства, в котором содержатся военнопленные, а также помощь Красного Креста» ⁴. Руководство советского государства отказалось подписать и Женевскую конвенцию. Несмотря на обращение немецкого правительства к Международному комитету Красного Креста «с намерением договориться об условиях содержания пленных обеих сторон» (русской и немецкой), на инициативы Красного Креста, обратившегося к советским послам в Лондоне и Швеции, на предложения союзников (в частности, Государственного департамента США) подписать конвенцию и соблюдать ее положения, Кремль оставался непреклонен. Аргументация Верховного главнокомандующего Сталина была предельна проста: «Русских в плену нет. Русский солдат сражается до конца. Если он выбирает плен, он автоматически перестает быть русским» ⁵. Это высказывание вождя сделано в духе знаменитого приказа №270, по которому для красноармейца не предусматривалась вероятность пленения, если же это произошло, то советский военнопленный становился на одну ступень с предателем и изменником Родины. Например, пункт №2 из сталинского приказа №270 от 16 августа 1941 года гласил: «Попавшим в окружение сражаться до последней возможности, пробиваться к своим. А тех, кто предпочтет сдаться в плен, - уничтожать всеми средствами, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственных пособий и помощи»⁶. Именно Сталин, Молотов и другие члены правительства и ГКО фактически предали миллионы русских солдат, оказавшихся в немецком плену в несказанно худших условиях, чем все остальные военнопленные армий, воюющих с нацистской Германией и ее союзниками.

Кажется, что подобная жесткая принципиальность советской стороны не поддается рациональному объяснению. Но так может показаться только при первом приближении к теме. Главное, что заставляло Сталина и его соратников избирать подобную позицию в отношении своих плененных солдат, - это страх. Страх, что Красная армия, состоящая в основном из числа крестьян, не пожелает защищать антинародную власть. Опасения Кремля не были безосновательны. Только в 1941 году в немецкий плен попало 3 350 000 советских военнослужащих. Это была настоящая катастрофа, которая даже для немецкого командования стала неожиданностью. Немецкая армия не была готова к такому наплыву военнопленных. Наряду с жестокими и бессмысленными расстрелами военнопленных красноармейцев, порой пленных отпускали по домам (предварительно обезоружив и профильтровав) с милостью победителей, рассчитывавших всего через несколько недель пройти парадным строем по Москве. Такое число военнопленных было не только результатом хаоса и порой настоящей паники, которая охватила руководство Красной армии летом 1941 года и привела к образованию так называемых «котлов», то есть крупных частей воинских соединений (насчитывающих десятки тысяч человек), попавших в кольцо окружения. Другой причиной такого числа пленных красноармейцев была массовая добровольная сдача в плен. При этом сдавались не из любви к немцам, а из неприятия советского строя. Кремлевские вожди это прекрасно понимали, а потому не признавали за плененными красноармейцами права на жизнь, отказываясь подписать международную конвенцию. Ведь советские люди, попав в руки врага, представляли для сталинского режима серьезную опасность. Они могли быть использованы и в пропагандистских целях, и в военных действиях на стороне противника.

Знаменитый английский корреспондент Александр Верт в середине 1942 года встречался с полковником Красной армии, у которого спросил о причинах игнорирования советским руководством Женевской конвенции. Офицер откровенно ответил: «Наша армия прошла через ад, и ей предстоит еще много адских испытаний, прежде чем закончится война. И в этом аду, надо признаться, мечту об удобной постели и завтраке (какие получают английские пленные) можно осуществить простой сдачей в плен, а это плохо влияет на моральное состояние армии. Но политически немцы совершают колоссальную ошибку. Если бы немцы обращались с нашими пленными по-человечески, это скоро стало бы известно. Страшно сказать, но, издеваясь над нашими пленными и доводя их до голодной смерти, немцы помогают нам» ⁷.

Действительно, бесчеловечное отношение к советским военнопленным привело к огромным потерям - некоторые погибали в первые минуты пленения, другие гибли в момент этапирования (каждый десятый не переживал этап), наконец, умирали в лагерях от голода, болезней, замерзали или погибали при попытке бегства. Так, например, на территории группы армий «Юг» смертность в лагерях военнопленных в декабре 1941 года составляла от 10 до 50 человек в сутки. На территории генерал-губернаторства (Польша) из 361 000 военнопленных к 20 октября 1941 года умерло 54 000, а к концу года это скорбное число выросло до 65 000 человек. В лагерях советских военнопленных на территории Германии к апрелю 1941 года от голода и тифа погибло 47% от общего числа заключенных. По сведениям немецких исследователей к весне 1942 года из 3,35 миллионов советских пленных погибли около 2 миллионов⁸.

Следует отметить, что после 1941 года число красноармейцев, попавших в немецкий плен, сокращается. Так выглядит статистика по годам:

1941 год         - 3 355 000

1942 год         - 1 653 000

1943 год         - 565 000

1944 год         - 147 000

1945 год         - 34 000

Всего -5 754 000 человек ⁹

Конечно, это приблизительная статистика, так как здесь не учтены те, кто был убит при взятии в плен, расстрелян из мести за убийства немецких военнопленных, погиб от ранений и болезней во время этапирования, был переведен в воинские части Германии в качестве вспомогательной силы без учета и ведома руководства. Независимые эксперты определяют общее число пленных красноармейцев в 6 миллионов, из них погибло не менее 4 миллионов¹⁰.

Исследователи этого вопроса (А. Даллин) предлагают интересное сравнение положения советских пленных и англо-американских пленных. Смертность среди советских военнопленных составляла 57%, американских и английских - 3,5% (8 348 человек). Между 21 и 30 октября 1941 г. на территории Польши в лагерях советских военнопленных умерло 45 690 человек, то есть больше, чем 4 500 человек в день. Таким образом, за два дня погибло советских военнопленных больше, чем англо-американских военнопленных за весь период войны на европейском театре военных действий ¹¹.

К моменту капитуляции Германии в плену находилось не менее 900 000 советских граждан. Однако советские специалисты указывают на цифру в 1 863 000, тех, кто был освобожден из немецких лагерей и вернулся на родину. Расхождение можно объяснить тем, что советская статистика в разряд пленных отнесла казаков, добровольцев, «хиви», солдат и офицеров Русской Освободительной армии, то есть тех, кто встал на путь вооруженной борьбы с советской властью и к военнопленным, строго говоря, не относился.

Для многих советских военнопленных, переживших эпидемии и голод, испытания не закончились даже после возвращения в СССР. Репатриация советских граждан, оказавшихся в плену, на чужбине в качестве восточных рабочих и беженцев, была предусмотрена особыми статьями Ялтинского соглашения. Этот сговор определял, что все советские граждане (а на деле и русские эмигранты первой волны) независимо от их желания выдавались союзниками так называемым репатриационным комиссиям. Не вдаваясь в подробности этой темы, коснемся лишь судьбы военнопленных. Подавляющее их число было обвинено в измене. Около 20% были расстреляны или получили 25 лет лагерей, 15-20% были осуждены на срок от 5 до 10 лет, 10% были сосланы в Сибирь на срок не менее 6 лет, 15% были посланы на принудительные работы, и только 15-20% вернулись домой ¹².

Война сталинского режима против своего народа продолжалась и после капитуляции нацистской Германии.

Нельзя оставить в забвении тот факт, что на оккупированной территории зачастую единственная реальная помощь приходила от местного населения, которое было организовано и вдохновлено на дела милосердия православной церковью. На приходах собирали одежду, продукты, медикаменты, а затем отправляли в лагеря военнопленных. Священнослужители посещали узников, поддерживая их словом и делом. Так, например, Внутренняя Православная Миссия в Латвии, организованная по благословению экзарха Сергия (Воскресенского), своей главной задачей видела окормление военнопленных Красной армии ¹³. Протоиерей Кирилл Зайц писал об этом так: «"Я был болен, и вы посетили Меня, в темнице был, и вы пришли ко Мне". Вся деятельность Внутренней Миссии в наши дни состояла и должна была состоять в осуществлении в жизни этих слов Спасителя по отношению к страждущим, раненым и больным военнопленным русским людям» ¹⁴.

В первые недели немецкой оккупации Прибалтики местная администрация «по своему усмотрению разрешила проводить православные богослужения в лагерях»¹⁵. У оккупационных властей в тот момент, видимо, не было четких директив и установок относительно содержания военнопленных и возможности их окормления православной церковью. В то же время, столкнувшись с невиданным количеством пленных, администрация лагерей в принципе была не против такой помощи извне, тем более что ждать ее было неоткуда.

Духовная и материальная поддержка лагерей военнопленных оказывалась и со стороны Псковской Православной Миссии в 1941-1943 гг. Удивительно, что некоторым ее сотрудникам, арестованным в 1944 году СМЕРШем и осужденным на долгие сроки за антисоветскую деятельность, на следствии было предъявлено также обвинение в проведении контрреволюционной агитации среди пленных красноармейцев. Итак, власть не могла «простить» не только самих пленных, но и тех, кто пытался спасти их от физической и духовной гибели.

К великому сожалению, трагедия советских военнопленных до сих пор остается темой неудобной для всенародного торжества в юбилейные дни Победы. Но без этой страницы истории, без правдивого слова о войне и Победа превращается в пропагандистский глянцевый плакат, который не способен предостеречь от повторения ошибок, который закрывает личность живого человека и лишает нас духовной и исторической памяти. Суд продолжается...

Константин Обозный

------------------

¹ Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М., 1996. С. 636.

² Дугас И.А., Черон Ф.Я. Советские военнопленные в немецких концлагерях (1941-1945). М., 2003. С. 105.

³ Там же. С. 98.

⁴ Там же. С. 105.

⁵ Цит. по: Толстой Н. Жертвы Ялты. Париж: YMCA-PRESS, 1988. С. 19-20.

⁶ Цит. по: Финкельштейн Ю. Свидетели обвинения: Тухачевский, Власов и другие... (Проклятые генералы). Санкт-Петербург - Нью-Йорк. Журнал «Нева», 2001. С. 140-141.

⁷ Дугас И.А., Черон Ф.Я. Указ. соч. С. 100.

⁸ Там же. С. 151-152.

⁹ Там же. С. 294.

¹⁰ Там же. С. 302.

¹¹ Там же. С. 301.

¹² Там же. С. 310.

¹³ Внутренней миссия называлось потому, что ее деятельность не выходила за каноническую границу Латвийской православной церкви и за пределы рейхскомиссариата «Остланд».

¹⁴ Зайц Кирилл, прот. Доклад Высокопреосвященнейшему экзарху Сергию от 23 октября 1941 года. Рига. Личный архив священника Андрея Голикова.

¹⁵ Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. С. 352.

КИФА №8(114) июнь 2010 года