"Почему церковь так волнуют материальные ценности?" Разработанный правительством РФ законопроект «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной и муниципальной собственности» вызвал острую полемику между РПЦ и работниками искусства. Последние выступили даже с обращением к Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу. Мнения людей разделились. Одни полагают, что Церковь не сможет обеспечить сохранность передаваемых памятников культуры, а музеи - лишатся фондов. Другие считают опасения напрасными. Кто прав - об этом мы беседуем с заведующей Отделом византийского искусства Государственного научно-исследовательского института искусствознания, профессором Отделения истории искусств Исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Ольгой Поповой. Новые Известия: Ольга Сигизмундовна, недавно в числе представителей нашей культурной и научной интеллигенции Вы подписали обращение к патриарху. Текст письма достаточно обширен и Ваша подпись означает согласие с изложенной в нем позицией, о которой знает сегодня весь цивилизованный мир. Есть ли что-то важное, что Вы хотели бы к тому добавить? Ольга Попова: Во-первых, никто не говорит, что государству не подобает передавать церкви храмов - зданий и архитектурных комплексов. Делать это и нужно, и должно. Но то, что предположено проектом этого обтекаемого текста закона, в котором есть только понятие «имущество» - это невероятно. В такое «имущество» можно вписать абсолютно все. Я надеюсь, что такой закон, конечно, никогда не будет принят. Либо наши власти одумаются - власти церковные, власти государственные, либо произойдет какое-то чудо, вмешается рука Божья, но этого закона не должно быть. Если же все-таки случится, что его примут, то я рассматриваю такую возможность как трагедию для нашей культуры и для государства в целом. Сейчас у нас есть прекрасные музеи древнерусской иконописи. Это все знают, и к нам едут со всего света посмотреть на иконы, каких нигде не увидеть. Представить, что все это разойдется по разным уголкам нашей необъятной территории, просто страшно. Потом ведь этого уже не восстановишь - того, что собиралось с таким трудом, с таким великим тщанием, что составляет особое богатство страны... Но даже не это было бы самым печальным. Понимаете ли, церковь - нынешняя наша реальная церковь, а не какая-то идеальная церковь, представление у которой у кого-то в головах, не может справиться с таким наследием. Она не способна сохранить всего того, что получит, как бы этого ни желала. У меня создается впечатление, что она даже не понимает, за что берется. Церковь - не музей. У нее нет условий хранения, нет реставраторов, нет хранителей. Эти профессиональные категории формировались у нас почти полтора века, но не в церкви. И люди это очень достойные, знающие свое дело. Люди, которые, между прочим, в условиях советской власти сохранили все то богатство, на которое церковь сейчас так легко претендует. Если бы не они - ученые, историки искусства, историки архитектуры, реставраторы, бесстрашные и преданные делу музейные работники - ничего бы из памятников сейчас у нас не было. Все бы пожгли, попортили, либо продали бы. И не церковь, а эти люди самоотверженно защищали памятники и защитили. И создали прекрасные музейные коллекции. Я считаю, что церковь просто не имеет сил решить проблемы хранения. Ну, как в ней что-то будет сохраняться, если там только замок на дверях? Кроме того, в проекте закона, судя по тексту, в то, что именуется "имуществом", входит все - и иконы, и литургические сосуды. И рукописи! Говорится даже о передаче церковных библиотек! У меня как у специалиста по древним рукописям просто волосы на голове шевелятся, когда я думаю, что рукописные собрания - например, собрание Синодальной библиотеки, могут попасть куда-то сейчас из стен ГИМа или РГБ, где они хранятся в прекрасных условиях. Куда? В библиотеку Андреевского монастыря? Но это просто немыслимо! - Кроме того, случись так, это требовало бы неимоверных финансовых затрат? Содержание целой институции специалистов, специальной техники, гарантии определенного уровня культуры при обращении с этими ценностями. Возникает вопрос: отдают ли себе отчет в том, к чему прикасаются, сами инициаторы передачи? - Думаю, что нет. Для того, чтобы оценить реальную значимость этих вещей, нужен определенный и достаточно высокий уровень образованности. Что знают широко? Знают, что это вещь знаменитая, что она очень древняя, вот и все. А в чем именно ее историко-культурная и художественная ценность - это понимают в основном именно специалисты. Это все очень грустно. Те, кто такой закон формулировал, да и вообще придумал эту идею - по-видимому, люди, которые не имеют представления о том, как хранятся эти уникальные ценности. К тому же ценности очень древние и очень ветхие. Иную икону, например, просто перенести из зала в зал - это довольно сложное дело. А если она будет находиться в храме, то кто за ней будет так следить? Я поражаюсь, почему нигде в средствах массовой информации не слышно о катастрофической истории с иконой "Боголюбская Богоматерь". Вероятно, ее стараются замалчивать - эту историю... хотя об этом было подробно рассказано в докладе директора Владимиро-Суздальского музея на большом собрании во Владимире. Эта икона, связанная с именем князя Андрея Боголюбского, является настоящим шедевром иконописи 12 века. После очень сложной и долгой реставрации в мастерских им. И.Э. Грабаря, длившейся много лет, она была передана в Княгинин монастырь во Владимире. Она пробыла там более 10 лет, и результат этого - ужасающий. Сейчас ее забрали из монастыря, на руках перенесли на реставрационный стол Владимирского музея, перевозить ее нельзя, и реставраторы пока не могут решить, что с ней делать. Состояние ее критическое, и чем дело закончится, пока никто не знает. Это страшный пример, это же указание нашим властям на то, что может произойти при передаче всех икон в церковь... - Не кажется ли Вам более логичным, если инициатива по созданию норм - условий размещения и хранения музейных ценностей, - исходила бы от тех людей, которые способны их определить, которые знают, что и как надо делать? - Несомненно. Но, к моему большому изумлению, при работе с этим проектом совершенно не советовались с музейными работниками - с реставраторами, с учеными искусствоведами - ни с кем, в самом буквальном смысле. Я говорила с разными людьми - никто ничего толком не знает, ходили только слухи о том, что готовится закон. Но почему же не спросили мнения о том, насколько уместно передавать музейные ценности церкви, хотя бы в таком центре богословской мысли, как Свято-Тихоновский университет? Ведь, даже оттуда никого не привлекали! А там есть, между прочим, отдел реставрации, где обучаются те самые реставраторы, которым, как предполагается, предстоит служить для церкви. Там работают крупные специалисты, прекрасные реставраторы, которые могли бы дать рекомендацию или отказать в ней тем, кто вершит такое законотворчество. Я не говорю уже про ученый люд - научно-исследовательские институты, центры, Институт искусствознания, где есть древнерусский сектор. Почему не консультируются со специалистами? Почему все консультации, если и происходят, то только в административных верхах? - Открытое обращение к патриарху, это спонтанный протест или начало консолидации культурной общественности? - Я не была непосредственным организатором обращения и не могу ответить на этот вопрос. Это более молодые, более активные мои коллеги, которые, конечно, не будут молчать. Я тоже не буду молчать. Думаю, что объединение коллег в защиту этих уникальных ценностей русской культуры, конечно же, будет. Такие решения недопустимо принимать без ведома всей нашей корпорации - ученой, художественной, реставраторской. - Представители церкви часто подчеркивают, что видят в музейных ценностях прежде всего их сакральное содержание, то есть воспринимают их, как религиозные святыни. Однако, если будем объективны, то это, наверное, еще и свидетельства, факты нашей истории и культуры? - Конечно, это факты и свидетельства всей истории русского народа и русской культуры. Как же можно сейчас рисковать, чтобы все это обратилось в прах? Я, конечно, очень удивлена позицией церкви во всем этом. Как она может со всем этим справиться? Неужели священники в разных краях громадной нашей страны, куда по идее этого проекта должны разойтись иконы, могут ... да они просто не будут знать, что с ними делать! Например, иконы эти нельзя давать верующим целовать, они ветхие, и тогда их просто не станет. - Наверное, далеко не все, кто считает себя верующими, отличают Церковь с прописной буквы от религиозной организации, которая так же называется... - Я - человек верующий, человек православный. Более того, я человек церковный. В церкви я бываю очень часто и часто приобщаюсь Святых Христовых Таин: это мне помогает жить. Поэтому, я говорю не извне, а изнутри, я радуюсь процессу возрождения в церкви. Но при этом - я специалист, историк искусства, и прекрасно понимаю, что церкви совсем не обязательно иметь непременно памятники искусства. Сейчас очень много художников, которые пишут иконы, и современные иконописцы усвоили очень многое из старой иконописи, они создают иконы очень и очень неплохие. Поэтому разговоры о том, что вот эти иконы «древние» и потому они «более святые»... ну, все-таки церковь должна же понимать, что это неправда! Любая икона, даже написанная только что, может стать чудотворной. Случаев таких в 20 веке, как мы знаем, немало. Например, созданная недавно на Афоне и приобретенная неким канадцем икона, которая творила много чудес, и он ездил с ней по миру (В 1982 году обладателем иконы Монреальской Иверской Богоматери стал православный канадец чилийского происхождения Хосе Муньос Кортес, который привёз икону с Афона в Монреаль и совершал с ней паломнические поездки - прим. НИ) Святость иконы не обязательно связана с ее древностью. Чудо есть чудо. Кроме того, церковь знает, что с икон, в том числе чудотворных составлялись так называемые списки, т.е. копии. Списки тоже получали статус чудотворных, и с канонической точки зрения на святыни между ними уже не было разницы. Списки были тождественны подлиннику и тоже могли творить чудеса. Так, в чем же дело? Почему сейчас церковь так стремится иметь в своих стенах именно Троицу Андрея Рублева? Ведь в Троице-Сергиевой Лавре есть прекрасная копия, сделанная когда-то Василием Кириковым с Троицы Рублева. Эта копия - воистину замечательная; неужели ее мало, и почему нужна именно подлинная уникальная икона? Кроме того, можно создавать и современные образы. Есть и отдельные художники, и целые мастерские. Прекрасная иконописная школа есть в Троице- Сергиевой Лавре, и я знакома с ее замечательными иконами. Церковь может быть насыщена иконами, но для этого совершенно не обязательно разорять музеи. Это очень просто - все расточить, и история нашего расточительства богата. Но собрать потом очень трудно, или вообще невозможно. - Печальная традиция. Быть может, особенно и потому, что надежды на ее перелом с момента появления постсоветской России связывались у людей как раз с церковью, на которую возлагались большие надежды... - Да, и я была в числе таких людей, и в начале 90х годов даже выступала на больших собраниях. Причем, против большинства моих коллег - за то, чтобы передать многие иконы церкви. Должна признать сейчас, что я очень ошиблась. В течение прошедших лет я совершенно изменила точку зрения, и не потому, что меня кто-то убедил, а потому, что имела возможность наблюдать, что и как происходит в церкви. Я чувствую свою личную ответственность за то, что случилось, в частности, с Боголюбской иконой, и сейчас пришла к убеждению, что церковь, в нынешнем ее состоянии, не может взять на себя обеспечение сохранности древнерусских икон, это не в ее силах. Все это меня очень печалит. Кроме того, почему материальные ценности так волнуют церковь? Может быть, стоит проявлять гораздо большую заботу о других вещах? В истории Русской церкви, русской духовности был не только Иосиф Волоцкий, но и Нил Сорский с его нестяжательством. По опыту моих встреч с разными людьми, я могу сказать, что это стремление к имущественным приобретениям нередко отталкивает их от церкви. Всякого рода стяжания слишком много в обществе, которое просто задыхается от погони за материальностью. Люди поверят, скорее, церкви, которая дает, источает... Беседовал Михаил СИТНИКОВ Новые Известия» №43 (2872) 15 марта 2010 www.religiopolis.org |
