Христианские храмы в постхристианской Европе

Доклад ученого секретаря СФИ проф. А.М. Копировского на VII международной конференции Московского религиоведческого общества, посвященной теме «Будущее религии в Европе» (14-16 мая 2009 г.)

Процесс секуляризации в Европе, начавшийся несколько столетий назад и затронувший все стороны культуры, в XX-XXI вв. бурно развивается. Он существенно изменил традиционные формы храмового зодчества. Множество церквей уже в эпоху барокко, классицизма и далее стали похожими на светские здания. Эта тенденция продолжается и сейчас в новой храмовой архитектуре. Однако одновременно с ней существуют и другие тенденции, не позволяющие однозначно представлять себе будущее Европы в области храмовой архитектуры как продолжение и полную победу секуляризма.

Попытаемся выделить основные направления современной секуляризации, касающиеся храмовой архитектуры.

1. Появление храмов, далеко отстоящих от традиционных форм и похожих на гражданские постройки.

2. Активное насыщение гражданских построек элементами храмовой архитектуры.

3. В архитектуре храмов, строящихся в традиционных формах, активно применяются приемы стилизации; при этом архитектурные элементы, когда-то системообразующие, используются в качестве декора.

4. Древние храмы на фоне современной гражданской застройки зрительно воспринимаются (и реально используются) по преимуществу как музейные объекты.

Может показаться, что только так - в виде музея или «духовного офиса» («комбината церковно-бытовых услуг») европейские храмы и будут существовать в обозримом будущем. Тем более, что данные социологических исследований религиозности в Европе, как кажется, подтверждают: процесс отхода населения Европы от традиционных христианских конфессий ощутимо нарастает, пусть не в атеизм, но к «религиозности вообще» - абстрактным, откровенно языческим или полуязыческим (оккультного типа) формам религиозной практики.

Однако, превращению Европы в «экспериментальный сад религиозности» по образцу, например, Голландии (J. Janssen. The Netherlands as an experimental Garden of Relegiosity. Social Compass 45 (1), 1998, p. 109 - 121) противостоит тенденция возрождения и обновления традиционных христианских конфессий.

Рассмотрим одну из частей этого процесса на примере ряда древних и новых христианских храмов, существующих в «постхристианской» Европе.

Древние храмы

Они используются не только для богослужений, но и в качестве музеев. Однако их богослужебное назначение при этом не сокращается, напротив, оно расширяется, принимая иногда непривычные формы. Так, проводятся отдельные богослужения в римских катакомбах. В соборе св. Петра в Риме, кроме торжественных богослужений, в т.ч. с участием Папы Римского, практикуются мессы в небольших боковых капеллах, куда не допускаются туристы. Подобные процессы характерны и для большинства древних соборов Европы, включая знаменитые ранневизантийские базилики Равенны, где местом молитвы оказывается не только главная часть храма, но и незначительное и нейтральное в архитектурном смысле помещение, отделенное от основного объема храма плотно закрывающимися дверями.

В России в начале 1990-х гг. после устранения из законодательства идеологических барьеров, препятствовавших деятельности церкви, открылись новые перспективы, в частности, в области храмоздания. Однако, прежде всего, необходимо сказать о том, что тысячи храмов традиционных форм, как древних, так и более поздних (до начала ХХ века включительно), использовавшихся ранее в качестве складов, домов культуры, музеев, помещений для промышленного производства, спортивных залов, тюрем и т.п., в течение двух последних десятилетий были переданы в ведение церкви и возобновили богослужение. В некоторых случаях их музейное назначение сохраняется и даже является основным. Но, тем не менее, даже Успенский собор Московского Кремля стал не только музеем, но и действующим храмом, где иногда проводятся патриаршие службы.

Многие из таких храмов в процессе реставрации освободились от поздних пристроек и восстановили утраченные ранее древние формы. Не единичны и случаи полного восстановления древних храмов после разрушения. Таков, например, Казанский собор первой половины XVII в. на Красной площади в Москве, построенный в начале 1990-х гг. заново по обмерным чертежам, сделанным перед его разрушением в 1930-е гг.

Процесс восстановления разрушенных храмов еще далеко не завершен, особенно в провинции, и обещает приблизить окружающее нас пространство к первоначальному виду или вернуть к нему сотни церквей старой постройки.

Правда, в этом случае проблемой становится очевидное несоответствие их форм современной городской архитектуре. На ее фоне храмы традиционных форм - независимо от их типа (крестовокупольный, шатровый, клетский, базилика) - выглядят либо игрушкой, либо, если размеры позволяют им доминировать, противопоставляются окружающим зданиям и также «выпадают» из ансамбля. Решить эту проблему можно, видимо, только за счет кардинального переосмысления подходов к гражданскому строительству вокруг храмов старой постройки.

Новые храмы

В целом же в Европе преобладает тенденция к строительству новых храмов. Ее можно условно разделить на два направления: а) стилизацию под древние формы и б) строительство в формах модернизма и постмодернизма. При рассмотрении первого направления очевидно, что попытки церковной традиции взять в начале ХХ в. реванш за проигранную, в целом, «войну» со светской архитектурой (поскольку церковные здания стали восприниматься как одно из направлений мировой архитектуры, а не ее исключительное по значению ядро), вернувшись к древним храмовым формам, не удались. Количество храмов, стилизованных под древние, было сравнительно небольшим (развитие этого направления прервала Первая мировая война), кроме того, в новых храмах древние архитектурные формы были эстетизированы в соответствии со вкусами конца XIX - начала XX в., а символическое их содержание практически не воспринималось.

В современности же процесс стилизации иногда приводит к курьезным решениям. В качестве одного из примеров можно привести англиканский храм в Великобритании, сделанный из специальной ткани, обретающий свою форму (стилизация под готику) и подлинный масштаб только после его... надувания.

Достоинством храма является его размер в сложенном виде - он помещается в багажнике автомашины, и поэтому не привязан к конкретному месту, так сказать, абсолютно мобилен. Но внешнее сходство этого сооружения с традиционным средневековым храмом лишь подчеркивает его нетрадиционность. Ведь «надувной» храм именно в привычных внешних формах наиболее ощутимо противостоит идее вечности, незыблемости и т.п., характерной для храмов древности. Соответственно, карикатурный, игрушечный оттенок приобретает и все, что совершается в таком храме. В этом смысле и сам храм оказывается, в определенном смысле, «постхристианским».

В качестве другого примера некритичного использования традиционных храмовых форм можно привести православный храм св. апостола Андрея в Генте (Бельгия).

Он построен с использованием элементов экстерьера русского крестовокупольного храма (позакомарное покрытие, барабан, купол и др.). Кроме того, в украшении стены используются конкретные детали архитектурного убранства Успенского собора Московского Кремля (аркатурно-колончатый пояс). Все использованные древние формы упрощены до схематизации. Храм имеет весьма экзотический вид особенно потому, что он встроен в ряд небольших островерхих бельгийских домиков и по контрасту с ними вызывает ассоциацию с инопланетным космическим кораблем.

Подобные «космические» параллели напрашиваются и при виде православной часовни на набережной Волги в Ярославле.

Контрастное расширение нижней части опор и резкое уменьшение ее барабана и купола превратило часовню в подобие ракеты. Такое стремление уподобить часовню космическому кораблю (не исключено, что сознательное) противопоставляет ее храму как образу (архитектурной «иконе») всего космоса, преображенного и уподобленного Царству Небесному (формула «храм как обновленный мир» характеризует архитектурный образ христианских церквей, начиная с V-VI вв.). Новизна образа становится самодовлеющей. Традиционные формы церковного здания оказываются всего лишь материалом, произвольно изменяемым в поиске художественной выразительности, внешне эффектного архитектурного решения.

Еще более отдаляют образ храма от его сути попытки современных строителей эклектически соединять формы традиционного храмового зодчества с элементами современной гражданской архитектуры. Например, купол и барабан, максимально приближенные к древнерусским, соединяются со сплошь застекленной нижней частью здания, напоминающей современный универмаг (храм св. великомученика Георгия на Поклонной горе в Москве, Воскресенский храм в Донецке и др.). Однако подобные храмы востребованы, количество их умножается. По-видимому, они отвечают представлениям современного массового сознания (в т.ч. церковного) о преемственности в виде механического сочетания «нового» и «старого».

Впрочем, существуют и примеры удачного, не эклектического сочетания древних и новых форм. Они редки, но выразительны, как, например, храм св. Барбары в Барнсбахе (Австрия), построенный в 1980-е гг. известным австрийским архитектором Ф. Хундертвассером (1928-2000).

Используя форму базилики, дополненной небольшим куполом над алтарной частью и колокольней с куполом над противоположным концом храма, архитектор практически не изменяет старых форм, несколько модернизируются лишь контуры куполов (интересно, что подобные формы церковных куполов Хундертвассер активно использует в строительстве жилых домов, и тогда в гражданском зодчестве начинают ощутимо звучать церковные обертоны). Зато архитектор делает максимально активным цветовое решение здания: двускатная крыша базилики украшена крупными разноцветными пятнами, колонки при входе также разных цветов и т.д., что создает непривычное, но яркое и, в целом, непротиворечивое впечатление от церковного здания в целом (к сожалению, на черно-белом рисунке этого не видно).

Существует в храмовом строительстве и направление, радикально порывающее с традиционными его формами. Храмы такого типа характерны для Западной Европы. В качестве примера можно привести католический храм Св. Троицы в Женеве (1993 г., архитектор Уго Брунони), своими округлыми формами и стеклянной надстройкой в верхней части уводящий от любых ассоциаций с известной храмовой архитектурой, но наделенный автором традиционно-христианской символикой (12 окон - образ 12 апостолов и т.д.).

Интересно, что даже члены православной церкви могут представлять себе современный храм в полностью нетрадиционных формах, например, в эскизном проекте храма в виде голубя одной из студенток Свято-Филаретовского института в Москве.

Впрочем, сам этот образ имеет корни если не в архитектурной церковной традиции, то в богословских текстах, т.к. является буквальной иллюстрацией слов известного церковного писателя III века Тертуллиана, назвавшего место богослужебного собрания христиан «домом нашего Голубя», т.е. местом пребывания Святого Духа.

Стремление отойти от привычных форм церковного зодчества ранее в атеистической литературе рассматривалось исключительно как желание приспособиться к современности любой ценой (что парадоксальным образом сходно с ригористической позицией церковных фундаменталистов, отстаивающих неизменность во всем как основу бытия). Однако появление и распространение храмов новых форм является общей закономерностью развития культуры. Оно никогда не вызывало в истории и не вызывает теперь принципиального противления ни у прихожан, ни у серьезных богословов, ни у церковной иерархии (речь может идти лишь об эстетических предпочтениях). К тому же количество храмов откровенно модернистского и постмодернистского направления в Европе по сравнению с храмами традиционных архитектурных форм относительно невелико.

Приспособление под храмы гражданских построек

Это существенное направление в храмовом строительстве, прежде всего, на территории бывшего СССР, использует жилые дома, кинотеатры, магазины, пустующие детские сады, трансформаторные будки, бывшие административные здания (в Псковской обл. - здание райкома КПСС), железнодорожные вагоны и т.п. Примером может служить, в частности, храм-вагон в Самаре.

Как показывает опыт, именно при таких зданиях создаются наиболее активные приходы, объединяющие, прежде всего, тех, для кого внешние формы храма не имеют решающего значения. Движение в храмовой архитектуре от внешнего к внутреннему, к преобладанию интерьера над экстерьером до известной степени напоминает подобный процесс в раннехристианском храмовом зодчестве.

Простые формы

Развивается и тенденция к созданию максимально простых архитектурных форм, далеко отходящих от традиционных форм церковного зодчества, когда храм уподобляется дому (знаменитая капелла в Роншане Ле Корбюзье), или вписывается в ряд жилых домов своим фасадом, никак не отличающимся от остальных (православная церковь свт. Николая в Амстердаме). К еще более простым формам тяготеют некоторые храмы в Словакии, внешне напоминающие сарай, с интерьером также очень простым.

Нельзя не сказать и о походных храмах, для которых используются обычные армейские палатки.

Выводы

1. Несмотря на устойчивые представления о дехристианизации Европы, ее христианская храмовая архитектура продолжает существовать в многообразии форм и направлений. Уже это многообразие позволяет сделать осторожный оптимистический прогноз относительно того, что христианские храмы в Европе XXI века ожидает отнюдь не только «секулярное» будущее.

2. Церковная традиция во всех христианских конфессиях, несмотря на отдельные декларации о необходимости сохранения традиционных форм как единственно канонических («освященное пятиглавие» в православии и т.п.) не отходит от понятия «канон», но все более и более раздвигает его границы.

3. Наименее интересными и выразительными оказываются не те храмовые здания, которые по внешнему виду далеки от традиционных форм церковной архитектуры, а те, которые эклектически сочетают в себе современные светские и традиционные церковные элементы. Дух постмодерна не только не преодолевается активным использованием традиционных форм храмового зодчества, но наоборот - сам перерабатывает их в контексте новых, вне- и антицерковных эстетических (пост-эстетических) представлений о красоте, выразительности, символичности и т.п.

4. Сближение светской и церковной архитектуры происходит не только за счет отхода последней от своих системообразующих принципов, но и через «воцерковление» светской (с одной стороны, органичным включением ее элементов в церковное зодчество, а с другой - творческим использованием элементов и приемов выразительности храмовой архитектуры в светских зданиях, прежде всего, в жилых домах).

5. Появление в европейской храмовой архитектуре предельно простых решений, приближающихся по типу к раннехристианским, вплоть до отсутствия внешних признаков храма, при одновременном поиске нового интерьера, адекватного такому экстерьеру, (не обязательно упрощенного) - также одна из обнадеживающих перспектив ее развития.

КИФА №1(107) январь 2010 года