gazetakifa.ru
Газета «Кифа»
 
12+
 
Рубрики газеты
Первая полоса
Событие
Православие за рубежом
Новости из-за рубежа
Проблемы катехизации
Братская жизнь
Богословие – всеобщее призвание
Живое предание
Между прошлым и будущим
Внутрицерковная полемика
Язык Церкви
Конфессии
Конференции и встречи
В пространстве СМИ
Духовное образование
Церковь и культура
Церковь и общество
Прощание
Пустите детей приходить ко Мне
Книжное обозрение
Вы нам писали...
Заостровье: мифы и реальность
Люди свободного действия
Лица и судьбы
1917 - 2017
Гражданская война
Беседы
Миссионерское обозрение
Проблемы миссии
Раздел новостей
Открытая встреча
Встреча с Богом и человеком
Ответы на вопросы
Стихотворения
Региональные вкладки
Тверь
Архангельск
Екатеринбург
Воронеж
Санкт-Петербург
Вельск
Нижневартовск
Кишинев
Информационное агентство
Новости
Свободный разговор
Колонка редактора
Наш баннер!
Газета
Интернет-магазин
Интернет-магазин
Сайт ПСМБ
 
 
Трезвение
 
 
Печать E-mail
15.11.2009 г.

30 октября 1974 г. по инициативе узников мордовских и пермских лагерей был впервые отмечен «День политзаключённого». Его отметили совместной голодовкой и зажиганием свечей в память о безвинно погибших.

После этого ежегодно 30 октября проходили голодовки политзаключённых, а с 1987 года - демонстрации в Москве, Ленинграде, Львове, Тбилиси и других городах.

18 октября 1991 г. было принято постановление Верховного Совета РСФСР № 1763/1-I «Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий». С этого момента встречи в память погибших жертв советского режима приобрели официальный статус и стали проводиться во многих городах, чаще всего - на местах массовых захоронений.

Тем не менее проблемы, связанные с памятью об этих страницах нашей недавней истории, остаются.

«Всё это пришлось пропустить через сердце...»

На Мендурском полигоне
На Мендурском полигоне
Летом, во время традиционных ежегодных паломничеств небольших групп Преображенского братства, нам довелось познакомиться с замечательным человеком, зав. кафедрой региональной истории Марийского Государственного университета, профессором, доктором исторических наук Ксенофонтом Никаноровичем Сануковым. Мы застали его в больнице, в которую он попал после смерти жены. Наша встреча началась с телефонного звонка его мобильника - он взял трубку и заговорил на незнакомом языке. Оказалось, что это марийский язык, оба диалекта которого - лугово-марийский и горномарийский - он знает в совершенстве, как и многие европейские языки. Наш разговор завязался с его рассказа о том, в каких странах и на каких языках он преподавал историю. Но не прошло и двух минут, как мы уже говорили о сталинском терроре, преступлениях советского режима и проблемах исторической памяти...

Наталья Игнатович: Ксенофонт Никанорович, как Вы начали заниматься темой репрессий? Я видела, у Вас есть статьи и книга?

Ксенофонт Никанорович Сануков: Книга и десятков пять, наверное, если не больше, больших статей. В том числе, в Англии в журнале «The Slavonic and East European Review» страниц на 60, о сталинском терроре; в Ужгороде, в Венгрии, в Финляндии. В 1958 году, когда я оканчивал Марийский государственный педагогический институт, был год сорокалетия комсомола. Преподаватель мне говорит: «Объявлен конкурс на лучшую студенческую работу. Возьми тему «Комсомол - активный помощник партии в коллективизации сельского хозяйства». Я взял. Поскольку такая тема связана с работой в партийном архиве, меня туда допустили. Только взяли расписку, что я ничего не буду лишнего выписывать, а если что узнаю, никому не буду рассказывать. Все это я, конечно, пообещал. Но столько попадалось материала, что я через несколько дней все-таки стал в нагрудный карман брать листочки и кое-что выписывать, не в общую тетрадь, что сургучом пропечатана, а на эти листочки.

Когда наступила перестройка, у меня уже кое-что было, поэтому я первый начал это публиковать, и другие журналисты подключились. Я работал как историк, и, может быть, даже больше как журналист - журналистика шла впереди в этих вопросах, историков почему-то, кроме меня, никого не удалось привлечь. Когда раскрыли Куропаты1, сразу после этого дети репрессированных поставили задачу найти марийские Куропаты2. Сейчас предположительно известно около пятидесяти мест, но раскопки сделали пока только на Мендурском кладбище3. Мендурское кладбище мы исследовали с В.М. Янтемиром4. Однажды, когда вернулись из леса, у меня дома зазвонил телефон, я взял трубку: «Товарищ Сануков? Вот ты ходишь сейчас по лесу, ищешь, где враги народа 1937 года закопаны. Пройдет сколько-то лет, другие будут искать, где ты будешь зарыт», - и положили трубку...

Первую задачу мы выполнили. Вторую задачу поставили: обнародовать все списки. Около 12 000 имен - три тома «Трагедии народа»5. Конечно, всё это через сердце пришлось пропустить6. Такие тома... Или, наоборот, три листочка - вся человеческая жизнь. Арестовали, анкетные данные, и всего один вопрос: «Признаете ли Вы себя виновным в том, что вели контрреволюционную антисоветскую работу?» - «Нет, не признаю». Подпись. И всё, больше ничего нет, дальше приговор «тройки» - «расстрелять». У некоторых есть потом справка о том, что приговор приведен в исполнение, а у некоторых и этого нет даже. Сколько пришлось валидола высосать, пока работал! Вот эти три тома получились. Там мы все основные данные указали, а то я смотрю по некоторым областям - национальность не указана, место работы не указано. Но мне кажется, что национальность, место работы, кем человек был, - это все очень важно.

А третья задача у нас так и не выполнена - мемориальный памятник поставить. В 1996 году камень установили, что здесь будет памятник. Вот с тех пор немым укором всем - и нам, и властям - стоит этот камень. Каждый год обещают, что на будущий год деньги будут выделены, а потом говорят: «Не нашлось».

Н. Игнатович: Тема репрессий настолько трудна для восприятия, она как будто камнем придавливает человека, и он не видит никакого позитивного выхода. Человек, может, и понимает, что такое страшное время было в истории, но что с этим знанием делать - непонятно...

К.Н. Сануков: Не всегда и понимают, что это было страшное время! Я говорю: «Мы едем сейчас в лес на панихиду, поедем с нами!» Один доцент, мой ровесник, говорит: «Я в такие игры не играю». Для него это игра, а для меня это делом жизни оказалось. В интервью газете «Марийская правда», - я тогда серьезно заболел, - уже лет десять назад, я сказал, что, если больше ничего не успею до конца своей жизни написать, то, уходя из этой жизни, буду считать, что я свой главный гражданский, человеческий долг выполнил - и насчет кладбища и, особенно, насчет книги. В 2000 году мы издали 200 экземпляров. Она с кафедры мигом разошлась! Люди стали спрашивать, узнавать друг у друга. В 2005 году второе издание сделали. Кое-что я там добавил, но все равно - еще столько материала! Теперь, я думаю, надо третье издание подготовить. В более солидном виде, с иллюстрациями. В первых двух иллюстраций практически нет, только на обложке обелиск на Мендурском кладбище.

Н. Игнатович: Скажите, а как вообще говорить о памяти современным людям, чтобы это отзывалось?

К.Н. Сануков: Не отзывается...

Зоя Дашевская: А как Вы думаете, почему?

К.Н. Сануков: Потому что, я думаю, человеческая память так устроена, что мы о хорошем стараемся чаще вспоминать, а о плохом - реже, чтобы не тревожить свою душу. Тем более, государственного покаяния ведь не было, а значит - «мы ни при чем»! Я пытался с официальными деятелями говорить: «Но ведь государство должно покаяться! Я уж не говорю о партии. Это же государственный террор против своего народа!» Я как-то написал: пока не будет произведено общественное и государственное покаяние, над нашей страной и над нашим народом будет висеть Божие проклятье. Их будут одно за другим настигать бедствия. У меня такое представление об этом: пока не будет общественного покаяния, не будет очищения нравственного. В предисловии к книге В.М. Янтемира «Мендурская дорога» я в последней фразе сказал, что такие книги, как эта, помогают даже при отсутствии государственного покаяния, способствуют очищению нашей совести, совести народа...

Н. Игнатович: Когда начинаешь говорить о покаянии, тебе сразу же начинают задавать вопросы: как ты это понимаешь? Это что, каждый должен покаяться? А за что? Или, может быть, все вместе должны покаяться, вся страна? Как бы Вы такие вопросы прокомментировали?

К.Н. Сануков: Есть же государственные учреждения, которые от имени всего народа действуют. Решением Федерального собрания вынести такое решение - и это будет всенародное покаяние, ведь мы же говорим, что депутаты - это избранники народа.

З. Дашевская: А если не было покаяния, выходит, мы дети тех, кто это делал...

 К.Н. Сануков: Вот именно! На нас крест. Этот груз, это преступление на нас, на нашем поколении и на предыдущем поколении, которое уже ушло. Я 1935 года рождения, как раз родился в это время. При мне, при моей жизни все это происходило. Я помню, как некоторые возвращались в 1948-49 годах: ночь, две ночи дома успевали побыть, потом снова исчезали. Это я помню даже по своей деревне. Меня больше всего поражает даже не забывчивость старшего поколения, стремление уйти от этих воспоминаний, а отсутствие интереса к этой теме у более молодых людей. Я не говорю о тех, кто воспитывался в 1970-е, в конце 1960-х, а о тех, кто заканчивал университеты, институты в 70-х - начале 80-х. Для них это абсолютно не ново: «подумаешь - полтора, или сколько там, миллиона расстреляли, зато создали сверхдержаву»... На крови и костях создали, и этим гордимся!

З. Дашевская: Сейчас издан новый учебник истории для средних школ, где Сталин назван эффективным менеджером и все репрессии объясняются необходимостью индустриализации: якобы иначе невозможно было осуществить индустриализацию в короткие сроки.

К.Н. Сануков: Это чушь!

З. Дашевская: О чем говорит такое полное отсутствие исторической памяти?

К.Н. Сануков: Это говорит об административном вторжении в историю. У какого-то английского писателя есть мысль: кто правит сегодняшним днем, тот считает, что он может править и прошлым, быть хозяином истории. Поэтому историю используют в качестве своего подручного материала. Раньше у меня была надежда, что Россия может стать демократической страной, правовым государством. Сейчас у меня эти надежды кончились, в том числе и исходя из вот этого отношения к теме репрессий. Те документы, которые раньше, лет 15 тому назад, мне давали - их уже не дают! Хотя законы, которые тогда были приняты, никто не отменял. Зато действуют ведомственные инструкции. Раньше нам давали даже повагонные списки: в какой вагон сколько людей запихивали и отправляли в лагерь, а сейчас говорят: «Нет у нас таких документов». Пришли указания никому это не давать: ни журналистам, ни историкам. Мне кажется, с двух сторон на эту тему обрушилась стена непроницаемости: с одной стороны - общественная глухота большинства населения, а с другой стороны - государственное давление.

З. Дашевская: Почему, как Вы думаете, нет у наших соотечественников даже интереса? Это ведь не просто исследовательский интерес, а гражданская позиция и ответственность за свое прошлое, за судьбу и трагедию своего народа, за то, что происходило здесь, на этой земле. Почему это никак не затрагивает человеческое сердце? Вот Вы говорите о равнодушии, о закрытости к этой теме вообще...

К.Н. Сануков: Я тоже много над этим думал. Помните, Брехт сказал: «Когда пришли арестовать моего соседа-еврея, мне это было безразлично, потому что я не еврей. В следующий раз пришли арестовать коммуниста, другого соседа, это тоже меня не касалось. А когда пришли за мной, уже некому было за меня заступиться».

Общественной психологией научились крутить, манипулировать, а российский народ очень податлив на эти манипуляции. Читаешь доносы 1930-х годов: муж на жену, жена на мужа, дети на родителей, учителя на учеников, пионервожатые на пионеров пишут доносы! Откуда это берется? Это ведь не от Бога...

З. Дашевская: Это то, что Богу противно. И противно совести. Человек по своей воле выбирает: путь Божий и путь не-Божий...

К.Н. Сануков: Да, человек сам выбирает, каким быть, конечно. Я выпустил в 2004 году книгу «Путь в науку»7. Там журналистка в конце спрашивает: «Вы верите в судьбу или нет?» Я говорю: «В том смысле, что судьба человека предначертана свыше заранее, не верю. Мне больше по душе английское выражение «self made man» - «человек, сделавший себя сам». Человек сам выбирает, как витязь на распутье, направо пойдешь - это найдешь, налево - вот это... Вот мы стоим и выбираем, и почему-то часто выбираем не тот поворот.

Н. Игнатович: Вы знаете, в Библии есть такое удивительное место, где Господь говорит: «Путь жизни и путь смерти предлагаю Я тебе». И подсказывает: «Выбери жизнь».

К.Н. Сануков: Подсказывает?

Н. Игнатович: Да, Он подсказывает, что нужно выбрать. Но Он же дал человеку и свободу. И человек иногда распоряжается своей свободой очень неправильно.

К.Н. Сануков: Неправильно распоряжаемся чаще всего. Или идем, не знаем сами куда...

Я был два раза в Германии и специально заводил с некоторыми разговор на эту тему. Попробуй там Гитлера похвалить! Попробуй, выйди в Берлине или в Кельне с портретом Гитлера! Тебя разнесут и... посадят! А у нас на демонстрации выходят с портретами Сталина, и ничего!

Н. Игнатович: И на улицах стоят памятники вождей-преступников...

З. Дашевская: ... и сами улицы сохраняют связанные с их именами названия...

К.Н. Сануков: В ФРГ, до объединения Германии, было принято решение Бундестага об осуждении нацизма. Эти преступления признаны преступлениями против человечности. Я считаю, что это хороший пример. Наше Федеральное собрание или Государственная дума, или обе палаты вместе, должны принять документ об осуждении сталинизма.

Вот Вы говорите, что есть трудности с пониманием слова «покаяние». Действительно трудно, потому что говорят: «А я-то при чем? Почему я должен покаяться? Не я же расстреливал! Меня еще в живых тогда не было». А я говорю: «Зато мы считаемся наследниками тех людей! Еще Ельцин объявил о том, что мы - правопреемники Советского Союза. Раз правопреемники, значит, мы должны нести ответственность за то, что происходило в Советском Союзе. Я так понимаю, как историк, как человек, в конце концов. Так что разговор этот очень тяжелый...

З. Дашевская: Спасибо Вам! Держитесь, пожалуйста, и выздоравливайте! Спасибо Вам за то, что Вы делаете. То, что Вы сказали, для нас очень важно.

Йошкар-Ола, июль 2009 г.

-------------------

1 Куропаты - место массовых захоронений репрессированных в 1937-40 гг. на окраине Минска.

2 В октябре 1988 года собралась инициативная группа по созданию общества «Мемориал», костяк которой составили бывшие воспитанники Цивильского детского дома. У всех были расстреляны отцы - видные научные и общественные деятели, активные организаторы Марийской автономии, а матери сосланы в концлагеря.

3 Мендурское кладбище - место массовых захоронений жертв сталинского террора. Другое его название - «Мендурский полигон смерти». Сегодня вскрыто только одно захоронение, в котором были обнаружены останки 164-х человек. Все они идентифицированы и перезахоронены. Общее число «братских могил» на Мендурском кладбище не установлено. Исследователи утверждают, что речь идет о десятках крупных захоронений.

4 Владимир Михайлович Янтемир - председатель правления Марийского отделения Российской ассоциации жертв незаконных репрессий.

5 Трагедия народа: Книга памяти жертв политических репрессий Республики Марий Эл.

6 Ксенофонт Никанорович с 2003 года перенес пять инфарктов.

7 Путь в науку и в науке, Уфа, 2004. - 160 С.

КИФА №14(104) ноябрь 2009 года

 
<< Предыдущая   Следующая >>

Телеграм Телеграм ВКонтакте Мы ВКонтакте Твиттер @GazetaKifa

Наверх! Наверх!