Признание или вызов?

Как повлияет на жизнь Свято-Филаретовского института получение им государственной аккредитации

- Свято-Филаретовский институт «разменял третий десяток». Год назад было торжественно отмечено двадцатилетие института, прошла международная научно-богословская конференция по перспективным проблемам образования. В этом году институт не только возобновил и государственную, и церковную лицензии, но и получил государственную аккредитацию. Что из всего этого следует? К чему стремятся сотрудники, преподаватели и студенты института: «стоять и держаться», хранить то, что они имеют, что уже хорошо получалось, или наоборот, активно развивать какие-то новые стороны своей жизни, двигаться вперед? Или и то, и другое возможно делать одновременно?

Проф.-свящ. Георгий Кочетков, ректор СФИ, зав. кафедрой миссиологии, катехетики и гомилетики: Конечно, институту необходимо развиваться. Я в этом абсолютно уверен. С одной стороны, нам нужно сохранять свой уникальный опыт, потому что мы не только первое, но и единственное высшее учебное заведение Русской православной церкви, которое возникло снизу, от народа церковного, с учетом всего опыта советского времени - чего не могли, конечно, позволить себе ни семинарии, ни академии, ни возникшие в более позднее время учебные заведения. С другой стороны, мы должны этот опыт сохранить, применяя его к современным условиям. Мы не хотим стоять на месте, нам нужно более качественное и более полное отношение и с обществом, и с ученым сообществом нашей страны - с религиоведами, богословами, историками, философами и т.д. Нам нужны и более качественные и полные отношения с церковными структурами, и без аккредитации это себе представить очень трудно.

То, что можно было сделать прежде, мы делали, несмотря на попытки некоторых кругов нас изолировать и информационно, и отчасти церковно. Можно сказать, что в целом эти попытки изолировать нас провалились, потому что представители нашего института широко и качественно выступали и на научных конференциях, прежде всего международных богословских конференциях Русской православной церкви, которые организовывала в течение последних десяти лет Синодальная богословская комиссия, и на Рождественских чтениях, и на других подобных встречах. Мы участвовали практически во всех значительных событиях и в России, и даже за рубежом. Конечно, «дискуссия» по поводу нашего опыта и наших богословских акцентов (я ставлю это слово в кавычки, потому что открытого и серьезного обсуждения никогда не было) не всегда шла на пользу. С одной стороны, это держало нас в напряжении и заставляло заботиться прежде всего о качестве. Но, с другой стороны, мы иногда не получали доступ к тем материалам и возможностям, которые имели другие. И это, конечно, вряд ли было хорошо. Поэтому мы должны сейчас приложить новые усилия для того, чтобы качественно поменять стиль нашей работы: во-первых, чтобы нас услышали, а во-вторых, чтобы поднять уровень включенности людей в главные темы сегодняшнего дня, касающиеся всей церкви, а также взаимоотношений церкви и общества, культуры, науки, истории. Среди этих тем - опыт новомучеников и исповедников Российских, опыт возможности воплощения решений собора 1917-18 гг., удачи и неудачи на этом пути. И надо трезво понимать, что если говорить об этих вещах всерьез, это будет для всех непросто.

Мы надеемся, что возможности православных учебных заведений при новом патриархе будут расширены и углублены, что церковь не будет обольщаться звонкой, но часто пустой фразеологией церковных или светских фундаменталистов, а также светских или церковных либералов, потому что и та, и другая крайность - это всем понятно и это наше глубокое убеждение - неблагоприятна для церкви. Нас интересует возможность диалога с разными школами, разными позициями. Пока что такой возможности не было. Нам не давали возможности открыто высказать свою точку зрения по основополагающим проблемам, за исключением, может быть, и то отчасти, богословских конференций, организованных Синодальной богословской комиссией. Больше нигде выступить на официальном церковном поле мы не могли. Правда, в наш век интернета всякий человек, конечно, может, приложив определенные усилия, найти возможности для знакомства с нашей подлинной позицией, а не с ее недобросовестными оценками. У нас нет какого-то «своего» богословия, отдельного от общецерковного, но мы считаем, что невозможно сейчас не учитывать развития богословских исследований, церковной науки, как православной, так и инославной, для полноценного развития и преодоления недостатков и пороков прежней системы образования и духовного воспитания в церкви.

Мы считаем, что все задачи, поставленные патриархом Кириллом, являются актуальными, но нужно и идти дальше в этом направлении. Нужно поддерживать все доброе, что исходит от церковной власти, но понимать, что эта власть не может править без поддержки церковного народа, без его инициативы, самостоятельности и свободы. От некоторых церковных деятелей нам приходилось слышать, что голос народа - это голос или стяжателей, жаждущих власти и какого-то особого положения, или негативно настроенных людей. Очень не хотелось бы, чтобы такое мнение возобладало в церкви.

Это все очень актуально, это все очень важно и, конечно, аккредитация института позволит нам через общение и через служение, через свою профессиональную деятельность и в то же время напряжение диалога разрешить имеющееся недопонимание или даже недоверие. И я придаю этому очень большое значение.

Дмитрий Гасак, проректор СФИ: Принципы духовной свободы и качества духовного образования, которое связано, прежде всего, с единством закона веры, закона молитвы и закона жизни, для нас остаются приоритетными. При этом мы стараемся выполнять, с одной стороны, нормы, устанавливаемые государством, а с другой стороны - церковные нормы.

Собственно, та концепция образования, которой мы следуем, которую так серьезно обсуждаем и стараемся воплощать по мере наших скромных сил, и заключается в том, что, с одной стороны, есть фундаментальный принцип свободы и братских отношений как внутреннего качества жизни института, а с другой стороны, есть образование как раскрытие церковной, православной, христианской традиции и научение человека этой традиции в связи с его жизнью, молитвой и верой. Для нас образование и духовный опыт - это вещи не одинаковые, но единые: не может быть одного без другого.

Давид Гзгзян, зав. кафедрой богословских дисциплин и литургики: Если говорить об аккредитации нашего института, то тут сразу возникает несколько тем, но я бы сосредоточился, наверное, на одной. Это тема ответственности института в связи с приобретением статуса учреждения, которое имеет право выдавать диплом государственного образца. Ответственность в данном случае тоже тема широкая, трудно охватываемая. Почему? Потому что статус - вещь объективированная, и для того, чтобы получить возможность соответствовать некоему стандарту, в данном случае федеральному стандарту по теологии, приходится допускать в своей деятельности ряд условностей, которых мы в свое время могли избегать. Но в то же время это положение предполагает большую вовлеченность в публичную жизнь. Это и новая ответственность перед лицом нового типа абитуриентов, которых раньше у нас и не могло быть, а сейчас они хотя бы потенциально возможны. Возникает вопрос, как себя в этом случае вести. Проводить ли специальное собеседование при приеме? Я пока не знаю, не чувствую. Возможно, аккредитация института означает приобретение некоего публичного статуса не только в рамках государства, но и в церкви.

Нужно сказать, что общая тенденция в развитии формальной стороны отечественного образования предполагает чуть ли не обязательное прохождение процедуры аккредитации, и это, с одной стороны, большой плюс, что нам удалось ее пройти. С другой стороны, это означает, что мы попали в ситуацию, где появляются новые проблемы, решать которые сразу мы можем оказаться не готовы. Как в этих новых условиях совмещать традиции нашего института, которые всегда предполагали примат личной веры, а соответственно, содействие в духовном возрастании человека над любыми объективированными формами, даже над идеально организованным учебным процессом, с тем, что формальные стороны образования теперь поневоле становятся более значимыми, чем при прежнем нашем статусе? Эту проблему придется решать. Очевидно, что есть некий вызов в том, что нужно сохранить все лучшее и, возможно, его развить. Но как это сделать в новых условиях, нам еще предстоит понять.

Григорий Гутнер, зав. кафедрой гуманитарных дисциплин: Хорошо бы сохранить мотивации студентов к получению образования. Очень важно, что в Институте не нужен (или почти не нужен) метод кнута и пряника. Почти не приходится отвечать на капризные вопросы типа «А зачем мне это нужно?» Но это достоинство связано со спецификой контингента. Институт набирает студентов из очень узкого круга - практически только из членов Преображенского содружества. Получается, что мы учим сами себя. Рано или поздно это должно кончиться, и аккредитация нас к этому подтолкнет. Возможное направление развития - попытка обучать студентов из других сообществ, с иными привычками и взглядами. Хорошо бы, чтобы такой поворот событий стал именно развитием, а не деградацией. 

Аккредитация имеет много последствий для института. Есть, безусловно, несколько неприятных обстоятельств. Например, необходимость следовать стандартам образования, разработанным, я боюсь, не очень компетентными людьми. Особенно тягостное впечатление производят тесты, которые теперь придется сдавать студентам. Но есть и более глубокие последствия, которые трудно оценить однозначно. Институт должен ориентироваться на общество гораздо больше, чем раньше. Прежде всего, это касается (уже коснулось!) содержания образования. В учебном плане появились сугубо «светские» курсы или курсы, касающиеся актуальных общественных проблем (например, биоэтика). Меня это, в принципе, радует. Изучение математики, естествознания или истории - это введение в современную культуру. Невежество в этих областях недопустимо для образованного человека. Остается, однако, вопрос, насколько по силам Институту работать в столь широком предметном спектре. Введение такого количества новых дисциплин при сохранении во всей полноте прежних - довольно проблематичный шаг. Не возникнет ли у студентов каша в голове от такого разнообразия? По-видимому, впереди длительный процесс согласования учебного плана и, главным образом, содержания изучаемых предметов. 

Зоя Дашевская, декан богословского факультета: Мне кажется, есть еще одна проблема, о которой упомянул Давид Мкртичевич. Мы все-таки предполагаем, что богословию можно учить людей, имеющих церковный опыт и наученных вере. И для нас это принципиально важно. Но стандарт по теологии предполагает, что теология - это светская дисциплина, и образование по направлению «теология» может получить любой выпускник средней школы и человек с аттестатом о среднем и среднем специальном образовании. И здесь, конечно, возникает серьезный вопрос: кого учить, чему и как?

Александр Копировский, ученый секретарь, профессор кафедры философии и гуманитарных дисциплин: Да, действительно, по аккредитационным требованиям мы обязаны принимать всех. Есть вступительные экзамены, и люди могут их не сдать, но к нам может прийти любой человек - и верующий, и неверующий. Аккредитация нас ставит перед фактом, что нужно (хочешь не хочешь) выходить вовне. Раньше у нас стояло в уставе и приемных требованиях, что абитуриент должен быть старше 21 года, православный, так или иначе прошедший катехизацию... Сейчас требования изменились.

Раньше мы акцентировали в обучении то, что сами, независимо от стандартов, считали необходимым для высшего богословского образования. Теперь ситуация тоже меняется. Но, одновременно это интересная, творческая задача. Мы ведь не обязаны механически во всем следовать госстандарту, там есть свой «зеленый коридор», и довольно широкий. Надо поработать, подумать, выделить главное. В любом случае, трудиться придется больше. А ведь наши студенты, в основном, работают днем, учатся вечером, а в оставшееся время несут церковные служения, участвуют в братских встречах и т.п. Совместить это все довольно сложно. Поэтому мы поставлены перед новой, трудной ситуацией. Но очевидно, что на сегодняшний день это лучшая ситуация - когда мы не просто двигаемся в коридоре, который мы уже более или менее освоили, а, во многом, выходим в открытое море. Поэтому руководству, преподавателям, всем сотрудникам института, всем тем, кто занимается образовательным процессом, нужно очень хорошо понимать друг друга. Тут невозможны индивидуальные рывки. А еще мы, не исключено, будем и далее принимать новых преподавателей, не из нашей среды, и им нужно помочь почувствовать дух института.

Кто знает, вдруг на нас вообще никто не обратит внимания: аккредитовались, ну и живите, ваш госдиплом - ваши проблемы. А может быть, скажут: если они, в их положении, смогли пробиться и достигли такого уровня, может быть, к ним и идти учиться?

Лариса Мусина, ученый секретарь, зав. кафедрой Священного писания и библейских дисциплин: Можно сказать, что получение аккредитации - это в некотором смысле всегда проблема для теологических специальностей. Потому что вопрос с самими представлениями о том, что такое теологическое образование, вопросы к самому стандарту. Если присмотреться внимательнее, то это немного модифицированный, но все-таки стандарт по религиоведению.

Дмитрий Гасак: Совершенно верно. Похоже, что разработчики стандарта ориентировались скорее на некое объективное знание о богословии. Правда, это распространенное мнение: многие даже в церкви считают, что быть богословом означает иметь хорошие знания о богословии, о писаниях отцов церкви, а не собственно богословствовать. При этом часто изучение богословия не ставится в зависимость от веры, молитвы и жизни, которые могут существовать в человеке отдельно.

Здесь остается еще много проблем, главная из которых состоит в том, что, с одной стороны, государство признает теологию как ту область, которой можно учить, почему и существует соответствующий образовательный стандарт. С другой стороны, отношение к теологии совершенно объективировано. Более того, есть люди, которым хотелось бы оспорить наличие этого стандарта и, соответственно, возможности его преподавания. Да, образовательный стандарт по специальности «теология» на сегодняшний день есть. Но магистратуру по этой специальности открыть невозможно, так как ВАК не принимает к защите диссертации по теологии.

Конечно, духовные учебные заведения, входящие в структуру Учебного комитета РПЦ, стараются получить и государственную аккредитацию, и соответствующие лицензии для того, чтобы выйти из того маргинального положения, в котором церковные школы оказались в советское время, когда церковь была отделена от государства и от школы. Но проблема по существу остается. Вечный спор не окончен: является богословие наукой или не является? Оно, конечно, наукой не является, но при этом многие думают, так сказать, по традиции, что если наукой та или иная область не является, то значит и дело кончено. Ровно такая же проблема с философией. Но философию отстояли, а вот богословие... Философия, как это ни странно, с опытом жизни у нас не связана. Философия может быть в одной стороне, а жизнь - в другой. Кто-то считает, что и богословие тоже. Но мы как раз хотели бы, чтобы то богословие, которому мы стараемся учить, с жизнью было связано, как это было всегда и всюду, как это, в конце концов, есть в Евангелии.

- Мне кажется, что здесь существует и обратная проблема. Со стороны значительной части церковного народа можно услышать, что бабушка, которая никогда ничего не изучала, получает в том откровении, которое ей дается, подчас не меньше, а даже больше, чем многие ученые богословы. И я не стану говорить, что за этими утверждениями ничего не стоит. Меня беспокоит то, что очень часто это приводит к отрицанию важности богословского образования.

Дмитрий Гасак: Для личного спасения бабушки этого, наверное, достаточно вполне. Но для жизни Церкви в современном мире, для миссии, для катехизации, для проповеди, для воспитания молодежи, для диалога с обществом и для утверждения евангельских моральных и нравственных норм в нашем обществе, то есть для возрождения нашего общества, этого принципиально недостаточно.

Проф.-свящ. Георгий Кочетков: Это, на мой взгляд, очень простой вопрос. Если наша страна хочет быть цивилизованной, она не может не заботиться о духовном образовании, она не может не заботиться о развитии, раскрытии и восполнении своего гуманитарного потенциала, который до сих пор находится, к сожалению, в полном загоне, причем не только в обществе, в государстве, но и в церкви. Конечно, нужно иметь возможность защищать и кандидатские, и докторские работы по теологии, и чем шире это будет, тем лучше, чем больше будет школ разных направлений, тем лучше. Чем более открытой, ответственной и свободной будет дискуссия, тем будет лучше - это ясно. Все это проблемы скорее практические, текущие проблемы, но они будут разрешены. И я очень рад, что наши государственные лидеры это понимают и идут в этих вопросах навстречу и церковным руководителям, и какой-то внутренней логике развития нашего общества. Мне кажется, что этот вопрос очень важен с практической точки зрения, но он не слишком важен внутренне. Здесь важно понимать, что если чего-то нет, то потому, что многие в нашей стране, к сожалению, не готовы к полноценному раскрытию своего человеческого, духовного потенциала.

Маргарита Шилкина, декан факультета религиоведения: Институт все больше открывается к обществу, он уже ощущает, что призван решать не только внутрицерковные, но и какие-то общественные задачи. И создание несколько лет назад факультета религиоведения, и государственная аккредитация говорят именно об этом. Но это скорее некий вопрос к нам, и говорить о каких-то ответах пока сложно.

Проф.-свящ. Георгий Кочетков: Я придерживаюсь - в том числе и в отношении богословского и гуманитарного образования и вообще всякого служения в церкви - известного принципа: лучше меньше, да лучше. Человек должен быть всегда в своих рамках, в своих берегах, он не должен бежать от узкого пути, не должен искать комфорта, простого пути, одновременно являющегося и узкими вратами в жизнь вечную: ни он, ни кто-либо другой такого не найдет.

Это, собственно говоря, и есть наш главный путь: жить качественно и в полноте христианского своего призвания. Только тогда мы становимся истинными членами Православной вселенской Церкви. Тогда мы будем интересны другим, и другие будут интересны для нас. Ведь сейчас очень часто мы пытаемся свидетельствовать и за границей и здесь, и в храмах и вне их, но не слышим друг друга именно потому, что такого качества в себе не несем. Очень важно, чтобы это качество было. Мой многолетний опыт сотрудничества с разными организациями, движениями, учреждениями, институтами, университетами позволяет говорить, что всем людям: и православным, и католикам, и протестантам, причем иногда даже самым самоуверенным и самовлюбленным людям, очень интересно то, о чем удается сказать качественно и смиренно. Вот чего нам часто не хватает. Мы любим побивать других констатациями принципов собственной жизни и положениями традиционного учения, но в отрыве от современной жизни мы как бы теряем ниточку связи с жизнью, и поэтому становимся неинтересными для других. Людям неинтересны монологи, даже самые правильные. Им интересно свидетельство об опыте и определенные знания, фундамент, на котором стоит этот опыт - чтобы все это было основано на традиции, причем традиции, понятой близко, не фундаменталистски, не идеалистически. Я уверен, что таким путем можно заинтересовать даже самых требовательных оппонентов среди богословов, представителей разных школ в разных конфессиях. Тогда наше сотрудничество будет совершенно естественным, плодотворным, это будет подлинным свидетельством о православии, а не разговорами о том, что мы, мол, самые хорошие, а остальные повреждены во всем в чем только можно и в чем нельзя.

Надо, как это делали святые, общавшиеся иногда с самыми, казалось бы, потерянными людьми, именно «идти в народ», как бы он ни был разрушен духовно и ментально. И когда мы преодолеем этот страх, мы увидим, кто мы, собственно, такие есть как представители православной церкви, чего Господь хочет в наш век от нас именно как от православных. И тогда мы найдем очень много общего, а разногласия будут разрешаться, а не просто загоняться в угол. Это я считаю чрезвычайно важным - научиться слушать и слышать, научиться бороться с пустотой в себе и вокруг себя, как Господь этого от нас требует. Нам необходимо духовное противостояние всякой неправде. Для этого нужно уменьшать степень компромисса и в области мысли, и в области душевной и духовной, и в области политической, или личной, или социальной, или внутрицерковной. Другого пути я не вижу. Я думаю, что здесь и наш институт, и православные университеты, и семинарии, и академии - все будут очень последовательно задействованы и будут иметь очень хорошие перспективы, особенно если это будет признано со стороны народа, со стороны общества и государства.

Фото Кирилла Мозгова

КИФА №8(98) июнь 2009 года