«НОВЫЙ» ШМЕМАН

     В издательстве «Русский путь» вышла давно и с нетерпением ожидавшаяся книга одного из самых известных православных богословов и церковных деятелей ХХ века протопресвитера Александра Шмемана «Дневники. 1973 – 1983».

     Написанные по-русски восемь тетрадей с записями о. Александра были найдены после его смерти в рабочем кабинете в Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке и изданы вначале на английском языке. Теперь пришел черед познакомиться с ними и русскоязычному читателю. Написанное впечатляет многим: объемом (более 700 страниц), широтой охвата жизни (духовная  жизнь, политика, литература, искусство, природа, люди…), замечательным  литературным языком и т.д. Но главное – мы, наконец, видим о. Александра «глаза в глаза». Это не значит, что перед нами предстает «частный человек». Вдохновенный, яркий, глубокий и потому всегда казавшийся немного «неотмирным» Шмеман остается богословом и в своих сугубо личных, не предназначенных для чьего бы то ни было взгляда, записях. Однако поражает не это, а именно личная его заинтересованность в осмыслении и разрешении самых острых и больных церковных проблем и открытость в суждениях о них. Описание круговорота дел в семинарии, превратившейся под его руководством в одну из крупнейших православных богословских школ, и – горькие слова о том, что всякая семинария в каком-то смысле развращает молодого человека, потому что отрывает его от жизни, учит «вождизму». Радость о Боге, о Церкви,  ощущение им полноты, силы и глубины Православия, свидетельство о нем  в инославном мире, и – постоянно мучившее его ощущение, что во всех странах современная православная церковь, как страус, прячет свою голову под крыло, чтобы не видеть реальности. Мало того.  «Впечатление такое, - пишет он, - что, когда их выгнали из «истории», христиане начали с противоположного тротуара потрясать кулаками, заодно ссорясь между собою. И показывать друг другу фотографии: кто - Св. Софии, кто – Василия Блаженного, кто – афонских монастырей. А также репродукции православных икон…».

     Ему душно от «религиозности», которую слишком многие христиане, в т.ч. православные, исповедуют вместо веры во Христа-Богочеловека. Он выводит страшную формулу: не атеизм, а «…неочищенная, непросветленная религиозность и есть средоточие демонического в мире». Он ясно видит, что и в церкви, и в культуре начинается торжество «Ферапонтов» Достоевского или, как еще называет их о. Александр – «нео-нео-славянофилов», у которых «только один враг, - человек, свободный «во Христе», т.е. единственно подлинно свободный».

     Итак, перед нами во многом «новый» Шмеман. Может быть, некоторые его почитатели  или сторонники его литургических разработок будут разочарованы и даже возмущены. Что делать…

     Он не боится достаточно резких критических замечаний по отношению к самым разным людям.  Например, к восторженно встреченным на Западе  диссидентам, а также к «почитаемым столпами»: Солженицыну, еп. Василию (Родзянко), архиеп. Иоанну (Шаховскому) и др. Но и их, и самых «маленьких», несчастных и грешных людей он всегда видит не холодным взором аналитика, а любящим оком пастыря. Собственно, свои дневники он и пишет потому, чтобы «груда дел, суматоха явлений»,  даже самых церковных и необходимых, не закрыла от него живых людей,  богослужения, стихов, музыки, золота падающих листьев. Именно  в этом он и находит подлинное бытие, подлинное ощущение Бога и Церкви.