НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ТРАДИЦИЙ

Выступление архим. Ианнуария (Ивлиева) на круглом столе, посвященном памяти С.С. Аверинцева. Круглый стол проходил 15.06.06 в рамках IV Свято-Троицких ежегодных академических чтений в РХГА.

Я хотел бы немного остановиться на совместной работе с Сергеем Сергеевичем Аверинцевым, поделиться своими впечатлениями о его библейских переводах и о нашей работе над ними.

Вообще говоря, эта работа проходила в официальных рамках собиравшейся иногда Патриаршей Синодальной Библейской Комиссии, постоянным членом которой являлся Сергей Сергеевич. Комиссия эта не отличалась и не отличается особой производительностью. Последнее ее заседание проходило в 1991 году, и вот уже пятнадцать лет эта Комиссия существует, можно сказать, номинально. Но на первом и единственном ее заседании была высказана дельная мысль о том, что необходим новый перевод Священного писания на русский язык, точнее, если речь заходит о книгах Ветхого Завета, два перевода: перевод еврейской Библии (масоретского текста) и, может быть, еще важнее, - перевод традиционного для христианской Церкви греческого перевода Ветхого Завета, то есть Септуагинты. Сергей Сергеевич был активным сторонником этого замысла. Дело в том, что привычный для нас русский Синодальный перевод Ветхого Завета не является переводом ни с еврейской, ни с греческой Библии, но представляет собою некую смесь, как бы «гибридный» перевод с еврейского и греческого.

Нужно сказать, что деятельность Сергея Сергеевича над библейскими переводами началась задолго до организации Библейской Комиссии и выходила далеко за пределы деятельности этой организации. Все началось давно, с перевода книги Иова. Затем последовало очень много переводов. В широких церковных кругах наиболее известен его перевод Шестопсалмия. Сравнительно с другими поэтическими переложениями псалмов Давида это был именно перевод, удачно, можно сказать, гениально соединивший в себе понятийную точность, лексический такт и, насколько это возможно, ритмическое подражание оригиналу.

Значительно позже произошло следующее: воспользовавшись недолгой помощью Объединенных Библейских Обществ, была создана небольшая группа для перевода Нового Завета. Это было в начале 1990-х гг. Группа, состоявшая из нескольких человек, среди которых были Сергей Сергеевич и я, работала не так уж долго, несколько лет. Мы были почти не ограничены методологическими требованиями Библейских Обществ. Конечно, задача перевода Нового Завета при той загруженности, которая была у Сергея Сергеевича, да и у меня, была очень трудной. Ведь переводу надо отдавать все свои силы. И когда это делается в свободное от общих обязанностей время, то работа, конечно, затягивается. Наши совместные, увы, недолгие сеансы работы проходили в разных концах Европы: в Петербурге, Москве, Амстердаме, Риме, Праге и Братиславе. Местом последней встречи была выбрана Братислава, потому что этот город находится недалеко от Вены, где в то время жил Сергей Сергеевич: совершать дальние поездки ему становилось из-за нездоровья все труднее.

Весь канон Нового Завета был разделен между членами нашей группы. На долю Аверинцева пришлось переводить Синоптиков, разумеется, включая Книгу Деяний. Работа была очень трудной и ответственной не только в силу сакральности материала, но и потому, что Сергей Сергеевич очень серьезно относился к тщательному сопоставлению синоптических параллелей, а это ведь очень кропотливая работа. Синоптические Евангелия очень похожи друг на друга, но между ними существуют и авторские различия. Аверинцев стремился сохранять стилистические особенности каждого из евангелистов.

Что касается посланий Апостола Павла, которые выпали на мою долю, то, помнится, Сергей Сергеевич как-то сказал, что готов стать к стенке, и пусть ему угрожает расстрел, но переводить апостола Павла он ни за что не станет. Не знаю, насколько серьезно это было сказано, но, кажется, он действительно так думал, в силу присущего ему чувства ответственности, потому что апостола Павла переводить невероятно трудно. Вспоминается тщательность, с какой он относился к тем нюансам текста, на которые переводчики подчас не обращают внимания: на артикли, на все эти союзы, сочинительные и подчинительные, которыми так богат греческий текст, на все эти ничтожные, на первый взгляд, частицы, которыми обычно и вовсе пренебрегают. У Сергея Сергеевича все это подвергалось анализу, все это отражалось в его переводе, подчас незаметно для читающих на русском языке.

Несколько слов относительно методов перевода. Слово «перевод» Ubersetzung, translation) - это, вообще говоря, технический термин, который слишком привязан к тексту. Мы как бы берем текст и «пересаживаем» (uber-setzen) этот текст, как некое растение, в другую языковую почву. К таким переводам условно можно отнести наш Синодальный перевод. Но на самом деле задача переводчика намного сложнее и труднее, чем такая «пересадка». Гораздо лучше эту задачу описывает древнегреческий глагол «герменеуо» (отсюда - герменевтика). Этот глагол привязывает нас не только к переводимому тексту, но и к той аудитории, к которой текст обращен, к тем, кому текст растолковывается, объясняется. И в этом смысле переводчик - это еще и герменевт, толковник, толмач. Он не только переводит, но и толкует текст, не упуская из вида тех, для кого это делается.

С.С.Аверинцев выступает в своих переводах именно как замечательный христианский герменевт, толкователь. Прежде чем толковать текст, надо его тщательно изучить. И Аверинцев выказывал великолепные познания в области научного изучения библейского текста, то есть в области экзегетики. Для того чтобы так точно и искусно перевести даже маленький отрывок из Евангелий, как это делал Аверинцев, нужно перерыть тьму литературы. Как ему это удавалось, я не знаю. Когда мы говорим об экзегетике Священного писания, о библеистике, то большинству нашей постсоветской публики, даже филологам, научная литература в этой сфере почти неизвестна. Хотя, если мы сравним реферативные журналы по той или иной области науки, скажем, по ядерной физике или по какой-то из сфер медицины, и по библеистике, то мы увидим, что количество научных публикаций в мире по библеистике ничуть не меньше, чем по той же ядерной физике. Где удавалось Аверинцеву доставать нужную литературу, трудно сказать: ведь Интернета тогда еще не было. Тем не менее, он эту литературу хорошо знал. И в своих переводах он выступает как хороший экзегет. Кроме того, как художник слова. И как глубоко верующий христианин.

Вопрос для Аверинцева как переводчика был связан, прежде всего, со следующим: С какого оригинала переводить? На этот вопрос не так просто ответить. Но принципиально может быть только два ответа: либо ты переводишь с какой-то конкретной рукописи, хранящейся вот в этом конкретном монастыре или в этой конкретной библиотеке, либо ты переводишь с так называемого «критического», то есть с научно восстановленного текста. Аверинцев выбирает, конечно, второй вариант. В каком порядке переводить Евангелия, - это тоже очень важно. Здесь требовалось учитывать современное состояние так называемой «синоптической проблемы» в новозаветной библеистике. Не абсолютно достоверная, но наиболее принятая на сегодняшний день теория происхождения синоптических Евангелий утверждает, что первым было написано Евангелие от Марка, потом Евангелие от Луки, и потом от Матфея. И именно в такой последовательности, начиная с Евангелия от Марка, они Аверинцевым и переводятся. При этом в переводах синоптиков надо было учитывать несколько стилистических слоев. Во-первых, жанровые слои: притчи, описание чудес, афоризмы, пророческие речи.... Во-вторых, авторский стилистический слой. Когда мы читаем Синодальный перевод Нового Завета, мы практически не можем отличить стиль Евангелиста Марка от Луки или от Матфея. На самом же деле они говорят разными языками, отражая в своих Евангелиях разные культурные миры. А в Синодальном переводе все одинаково. Аверинцев же стремился, чтобы каждый Евангелист говорил своим собственным языком.

Еще более сложная и вряд ли разрешимая в обозримом будущем проблема - проблема единства Писания. Она всегда волновала Сергея Сергеевича и делала его труд заведомо предварительным и незавершенным в принципе. Дело в  том, что перевод того или иного места Нового Завета не будет завершенным до тех пор, пока не будет перевода всей Библии. Ведь при переводе Нового Завета нужно иметь два перевода Ветхого Завета, потому что в Новом Завете местами цитируется еврейская Библия, а местами - ее греческий перевод, Септуагинта. Но об этой задаче я уже говорил в начале выступления, и ее решение - в слишком отдаленной перспективе.

Но все-таки основная задача переводчика - лингвистическая точность. Не буквальная передача, а точность семантическая, точность по смыслу. Аверинцеву, как прекрасному литератору, удивительно хорошо удается переводить тонкости тех или иных мест. Возьмем, например, хорошо известное место из Евангелия от Луки: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители» (Лк, 16:9). Так в Синодальном переводе. Очень сомнительная рекомендация, не правда ли? На самом же деле здесь в подлиннике удивительная игра слов, тончайшая, как это часто бывает в речах Иисуса Христа. Эту тонкость наш Синодальный перевод передать не в состоянии. Славянский текст несколько точнее: «Сотворите себе други от мамоны неправды, да, егда оскудеете, приимут вы в вечныя кровы». Но почти точно семантически и очень близко к букве текста перевел это предложение С.С.Аверинцев: «Спешите приобретать себе друзей на счет лукавой мамоны, чтобы после, когда она от вас уйдет, они бы приняли вас в жилища вечные». «Лукавая» мамона - злая, недобрая; и «лукавая» мамона - хитрая, обманчивая. Именно этот двойной смысл и стоял за игрой слов Иисуса Христа. Мамона, какими бы путями она ни приобреталась, обязательно вас покинет, хотя бы в момент смерти: сегодня она есть, завтра ее нет. И когда мамона покинет вас, вы обнищаете, останетесь ни с чем. А потому «приобретайте друзей», то есть творите добро, используя эту неверную, обманчивую мамону.

С.С.Аверинцев в своих библейских переводах проявил себя как ученый и как художник, так как экзегетика - это наука, а герменевтика - это искусство, требующее вдохновения. И, будучи вдохновенным герменевтом, он всегда выступал как благоговейный харизматически одаренный член Церкви. В нем было почтительнейшее отношение к Слову Божию, к традиции, уважение к читателю.

Редакция благодарит за предоставленный материал Наталью РУМЯНЦЕВУ

КИФА №15(53) сентябрь 2006 года