Главные вопросы

В Великом Новгороде прошел международный семинар «Значение личности и наследия прот. Александра Шмемана для современной церкви»

6-8 февраля в Великом Новгороде, в Свято-Юрьевом мужском монастыре прошел международный семинар «Значение личности и наследия прот. Александра Шмемана для современной церкви». Перед открытием семинара в Спасском храме Духовного училища была отслужена лития по скончавшемуся 25 лет назад протопресвитеру Александру Шмеману. «Вечную память» ему возгласили  наместник Юрьева монастыря иеромонах Арсений (Перевалов), протоиереи Николай Озолин (Париж) и Георгий Митрофанов (Санкт-Петербург).

Передав участникам семинара приветствие архиепископа Новгородского и Старорусского Льва, о. Арсений открыл первое заседание такими словами: «Невозможно говорить о евхаристическом возрождении в Русской Церкви вне контекста наследия протопресвитера Александра Шмемана. Публикация его «Дневников»  сразу вызвала дискуссию в церковном обществе и поставила множество главных вопросов для христианской совести: о православном свидетельстве в современном мире, о пастырстве, о лжедуховности, о человеке и его призвании. Как бы ни относиться к критическим, резким высказываниям о. Александра, нельзя не признать, что в  них сквозит его вера, надежда, светлый и радостный опыт жизни в Боге». По словам о. Арсения, обращение к наследию о. Александра Шмемана способствует «укреплению евхаристического самосознания Церкви и повышению ее культуры». Напутствуя участников семинара, он также напомнил о значении в духовной жизни радости, так характерной для о. Александра: «Печаль рождает уныние, а радость о Господе спасает».

Преподаватель Библейско-богословского института св. апостола Андрея Светлана Панич (Москва), обратившись к собравшимся от имени оргкомитета, подчеркнула, что задача семинара - сугубо рабочая, практическая. По ее словам, наследие о. Александра Шмемана, особенно после публикации его «Дневников», должно быть «не только восторженно или невосторженно воспринято, но должно быть осмыслено на уровне церковного сознания, чтобы написанное им не стало «идеологией», но оставалось жизнью».

Диалогом русского патриота с советским писателем, ставшим русским патриотом и русским писателем, назвал отношения о. Александра Шмемана с А.И. Солженицыным проф.-прот. Георгий Митрофанов. В то же время, по мнению докладчика, о.  Александр оценивал творчество и личность писателя не только как патриот, но и как священник. Это помогло ему преодолеть комплексы «благодарного читателя» и «маленького русского патриота перед большим» и увидеть в мировоззрении Солженицына следы характерного еще для культуры XIX века соблазна связывать судьбу православия исключительно с судьбой того или иного народа. Причиной этого соблазна у Солженицына, впрочем, вполне объяснимой, был недостаток живого церковного опыта. Однако, критика взглядов писателя не помешала священнику выступать в его защиту в полемике с эмигрантской «образованщиной».

О такой сложной теме, как «любовь к себе», говорила петербургская исследовательница Марина Васина. По ее мнению, именно через эту любовь, которую она отчетливо отделяет от себялюбия, человек постигает на опыте любовь к Богу. Согласно логике докладчицы, грех - это, прежде всего, непринятие человеком себя, образа Божьего в себе. Так появляется «человек социологический», которому противопоставлен идущий по пути обретения потерянной богосообразности «человек литургический».

По мнению представителя Спасского православного братства (Тверь) Олега Ермолаева, о. Александр Шмеман заново открыл смысл Евхаристии для современных христиан. В своих трудах о. Александр ясно показал причину затемнения этого смысла: фактическое отделение Евхаристии от церкви - вера, Церковь и Евхаристия оказались не связанными друг с другом в церковной практике. Поэтому целью Евхаристии стали считать преложение Святых Даров. Но, как убедительно напомнил о. Александр Шмеман, цель Евхаристии в приобщении ко Христу и, в эсхатологической перспективе, к Его Царству.

Следующий день работы семинара также начался с докладов о вере и культуре. Переводчица «Дневников» о. Александра Шмемана на итальянский Джованна Парравичини (фонд Russia Christiana, Италия) говорила о значении его личности для католической церкви. О. Александр, по мнению докладчицы, был ярким представителем «экуменизма свидетельства», родившегося в русской православной среде еще на съезде РСХД в Пшерове в 1923 году. Этот экуменизм отличается от скрытого прозелитизма или прагматического «экуменизма стратегических альянсов». «Экуменизм свидетельства» основывается на конкретном духовном опыте как на событии, и представляет собой диалог изнутри этого опыта.

В свое время движение за возвращение к патристическому богословию, связанное с именами выдающихся католических богословов де Любака, Даниелу и Бальтазара, оказало влияние на формирование личности юного Александра Шмемана. На Сергиевском подворье в Париже он слушал лекции одного из вождей католического литургического возрождения дона Ламбера Бодуэна.

По свидетельству Джованны Парравичини, публикация отрывков из «Дневников» о. Александра Шмемана серьезно заинтересовала католических читателей. Они восприняли эти тексты как очень серьезный и адекватный анализ современных католических проблем и с нетерпением ждут выхода в свет полного издания «Дневников» по-итальянски.

Доклад прот. Вячеслава Перевезенцева (г. Черноголовка, Московская обл.) носил характер личного свидетельства. Для его обращения решающее значение имело творчество Тарковского и труды о. Александра Шмемана. И хотя о. Александр не воспринял киноязык фильмов Тарковского, по мнению о. Вячеслава, шмемановская «идея «отнесенности» очень близка опыту Тарковского. «Читая дневники Шмемана, представляешь, как их мог бы экранизировать Тарковский - каждый штрих реальности показывается как присутствие Царства». К сожалению, отсутствие самого докладчика помешало провести обсуждение его выступления.

 О проблеме религиозного языка как одной из «болевых точек» «Дневников» и в целом всех богословских размышлений о. Александра Шмемана говорила Светлана Панич (ББИ, Москва). «Под религиозным языком» понимается не язык богослужения или академического богословия, а язык благочестия, язык проповеди, определенный «духовный жаргон». Вскрывая пороки этого языка: идеологизм - утверждение как конкретного и реального того, чего на самом деле нет, и стилизацию - обращение к древним мертвым образцам, о. Александр намечает возможности их преодоления. Первая - прорыв к новому типу богословствования, который «ближе к поэзии, чем к учености». Другая возможность дается культурой: «Проверка - не Христа, не Евангелия, не Церкви в ее последней сущности (той, что дана и не зависит ни от каких принятий) - а исторических форм христианства, в том числе и православия - в культуре».

Острую дискуссию вызвали доклады петербуржцев Александра Бурова (зам. глав. ред. газеты «Кифа») и Владимира Коваль-Зайцева (председатель Преображенского содружества малых православных братств). Особенно заинтересовала слушателей катехизическая деятельность братств, а также связь и отличие евхаристической и общинно-братской экклезиологии в свете наследия о. Александра Шмемана, о которых шла речь в этих докладах. Дискуссия об участии мирян в богослужении, о характере церковной общины, о частоте причащения и исповеди длилась в течение всего семинара.

В завершение семинара прошли презентация подготовленного Еленой Дорман 700-страничного сборника в основном ранее не публиковавшихся статей о. Александра Шмемана (начиная с 1947 года) и спектакль молодежного театра «Стратилат». 22-23-летние артисты представили инсценировку «Крохоток» А.И. Солженицына, поразив зрителей эмоциональной сдержанностью и глубиной проникновения в образ.

В статье использованы фрагменты репортажей

Александра Бурова (информационная служба СФИ) и

Юлии Зайцевой (Благовест-инфо)

Он был человеком простым и внутренне цельным

Иулиания Шмеман

В нескольких словах мне хотелось бы рассказать о том, чем, возможно, был самый богатый, самый глубокий год земного существования отца Александра.

Год, последовавший за смертельным диагнозом, был подлинным откровением о том, кем был отец Александр. С этого момента он погрузился в молчание, уединение, отрыв от повседневной жизни. Это не мешало ему продолжать преподавание, заниматься повседневными делами, но всё было заполнено этим молчанием - я не могу это выразить иначе. Было ясно, что он уходит. Его путь - глубоко личный и внутренний, о котором он не говорил, был одновременно ощутимым, очень реальным. Он был среди нас, но его уже не было. Его повседневная жизнь стала уже, «уже» Царствием - здесь и теперь.

Я ничего не хочу добавлять к этому, это было бы необъективно. Это было бы неуважением к его молчанию, которым была наполнена наша повседневная жизнь.

Но в этом молчании он поднимался все выше - как воздушный шарик, который ребенок крепко держит в руке и внезапно выпускает - шарик вырывается, чуть колеблется, а затем медленно поднимается к небу, гонимый ветром. Вначале он еще виден, но вскоре исчезает.

Он говорит об этом в своей последней дневниковой записи:

«Восемь месяцев - не писал сюда ни слова. И не потому, что нечего было сказать: никогда, пожалуй, не было столько мыслей, вопросов и впечатлений. А потому, пожалуй, что все боялся той высоты, на которую подняла меня моя болезнь, боялся «выпасть» из неё».

И он заканчивает - и мне самой хотелось бы закончить: «Какое все это было счастье!»

Я переполнена и охвачена бесконечной благодарностью, которую невозможно выразить никакими словами. Благодарность - моя и моих детей - за тепло и дружбу, которой окружили память отца Александра, за огромную работу в проведении этого коллоквиума, - кропотливую, внимательную к «мелочам», за переписку со всеми участниками-друзьями, прибывшими со всех краев света - из России, Греции, Германии, Бельгии, Ливана, Америки, Канады и др. Особая благодарность - преданным организаторам: Михаилу Соллогубу, Кириллу Соллогубу, Даниилу Струве, Йосту ван Россуму, Татьяне Викторовой и Наталье Шмеман, самоотверженно и действенно заботящейся о нашем «хлебе насущном». Я благодарна и молодежи, тем, кто не будучи лично знаком с отцом Александром, пришел воздать ему честь и славить вместе со всеми его юбилей. Славить жизнь.

Сегодня мы завершаем славословие жизни человека, который твердо верил, что жизнь должна прославляться, а не просто проживаться день за днем. «Не славить радость жизни, не быть наполненным радостью, миром и благодарностью, Евхаристией - богохульство». В течение этих четырех дней работа, наследие, влияние отца Александра были рассмотрены со всевозможных точек зрения. Отец Александр может показаться человеком сложным, противоречивым, переполненным порой шокирующими чертами, во всяком случае, довольно броскими для того, чтоб сделать из него человека, нарушающего сложившийся порядок и создающего некоторую сумятицу. Можно подумать: «Да хранит нас от этого Господь! До этого было так спокойно!».

В оставшиеся минуты мне хотелось бы в двух словах сказать о простом человеке, каковым он был на самом деле. Всякая попытка представить его отрывочно не меняет того факта, что он был человеком простым и внутренне цельным, свободным и человечным. Это и было источником его пастырского дара. Жизнь принуждала его сталкиваться с нуждами американской церкви и семинарии; он много путешествовал (контакты, проповеди, конференции, съезды ...); кроме того, он пытался найти время, чтоб писать. Однако в действительности он жил, и был, по сути, внутренне свободным. Он любил редкие минуты своей жизни, когда он мог отдаться этой простоте: выйдя из дома после снежной ночи, он смотрел на солнечные блики на свежевыпавшем снегу и повторял : «Все там, все иное». Просто, без высокопарности.

Это «все там, все иное» и дало ему эту простую - и прямую связь с запредельным, Царствием - уже наступившим и еще грядущим.

Перевод Татьяны Викторовой