Чудо Солженицына Интервью с проф. Н.А. Струве  А.М. Копировский: Никита Алексеевич, только что прошла конференция, посвящённая 90-летию Александра Исаевича Солженицына. Она собрала большое количество участников, были и русские, и иностранцы, и его почитатели, и знатоки, выступали самые разные люди. Чьи выступления Вы бы отметили, что было наиболее интересно?
Н.А. Струве: Это была третья из нескольких последовательных конференций, посвященных Солженицыну. Она носила, конечно, особый характер, потому что была задумана в честь его 90-летнего юбилея, но получилось - в его память. Александру Исаевичу не слишком хотелось дожить до празднования его девяностолетия. То, что его настигла смерть до этой даты, не совсем случайно. Всегда бывает какая-то синергия между волей Божьей и волей человеческой. На конференции было около 30 выступлений, очень разных. Как объяснить ошеломляющее впечатление, которое производила его личность? В 1973-м году в Париже один человек (это был верующий человек, еврейской веры, просидевший три года в немецких лагерях) говорил, что он мог бы это определить только понятием святости. Я этому свидетельству посвятил своё выступление. Докладов собственно литературных было не очень много. Проф. Жорж Нива выделил значение некоторых снов, в частности, в «Октябре 1916». Инна Роднянская прекрасно проанализировала образ Ленина в «Красном Колесе». Из не литературных свидетельств исследований отмечу прекрасные выступления актера Миронова и режиссера Мирошниченко. А.М. Копировский: Очень хорошо прозвучало Ваше приветствие от имени Клода Дюрана. Н.А. Струве: Он вложил в него две интересных мысли. Во-первых, выделил Францию как страну, где Солженицын был наиболее широко напечатан и прочтен, во-вторых, поставил вопрос, почему Солженицын принят всюду очень по-разному: за что-то его хвалят, а за что-то всё время ругают. Он видит в этом следствие универсальности Солженицына: игнорировать его нельзя. Те, кому он не созвучен по политическим или духовным причинам, считают необходимым его обличать в несуществующих в его творчестве тенденциях или мнениях. А.М. Копировский: Никита Алексеевич, Вы говорили на конференции о религиозном значении книг Солженицына. Какое очищающее действие производит то, что он описывает? Н.А. Струве: Я отвечу Вам выражением о. Александра Шмемана, который лучше всего писал о религиозном вдохновении Александра Исаевича. Он говорил о «чуде» Солженицына. Это чудо - в том, что он отличался своей бескомпромиссной приверженностью к правде вплоть до жертвы как показывает его судьба. Исключительная судьба! У него было столько испытаний, он перешел через грань смерти - и всё это принял с благодарностью и с претворением во благо. И это отразилось на всём его творчестве. А.М. Копировский: Какими Вы видите сейчас перспективы его восприятия в России? Не есть ли эта конференция просто дань его памяти - и всё? Или что-то пойдёт дальше? Как издаются его книги, как они распространяются? Н.А. Струве: С одной стороны, его творчество не однородно - некоторые его вещи легко прочесть, а другие даются современному читателю с трудом, потому что они, хотя и очень уплотнённые, но в то же время и очень протяжные, как, например, эпопея революции. С другой стороны, меня никогда не беспокоил вопрос о будущей судьбе его творчества. Солженицына уже прочли, он уже вошёл в литературу, в историю. Будут ли его читать? Будут разные времена, кое-что, может быть, не прочтут, кое-что вдруг откроют заново. Предсказать это трудно. Он писатель не на время какое-то, а на века. А.М. Копировский: Никита Алексеевич, с конференцией совпала ещё одна дата: семидесятилетие казни Мандельштама. Что Вы могли бы сказать в связи с этой датой? Н.А. Струве: Это тоже уникальный в истории пример жертвы, вернее, добровольного шествия на смерть. Когда Мандельштам в 33-м году написал стишки о Сталине, он знал, на что идёт. Было время впоследствии, когда он понадеялся трагическую развязку оттянуть. Но его основной поступок уникален, никто из поэтов на такую добровольную жертву не пошёл. Может быть, лишь Гумилёв дал в этом пример. Я считаю, что Мандельштам тоже принадлежит не только ко многим русским «святым от литературы», но что он настоящий, чистый мученик. Солженицына можно с ним сопоставить - он тоже шёл на полную жертву и только чудом выжил. Как известно, в Новочеркасске в 1971 г. его КГБ пыталось убить, но он ли преодолел яд, который ему вспрыснули болгарским зонтиком, или Господь его помиловал - это уже вне нашего постижения. Мы можем гордиться, что в светозарных стихах Осипа Мандельштама, как и в творчестве Солженицына, полностью соединились этика и эстетика. Эстонский остров ГУЛАГа  Арнольд Сузи и Александр Солженицын
О жизни и творчестве поэтессы Марии Карамзиной, художницы Натальи Паульсен, мемуаристок Татьяны Кашневой и Тамары Милютиной, одного из первых редакторов журнала «Вестник РСХД» Ивана Лагового рассказывают экспонаты: книги, журналы, рисунки, письма, фотографии, личные вещи. На вечере памяти, предшествовавшем открытию экспозиции, выступили свидетели страшных событий советского прошлого. Вот, например, слова Гильды Саббо: «В ночь на 28 июля 1938 года в эстонской деревне Ново-Эстоновка Краснодарского края были произведены массовые аресты. Арестовали около сотни мужчин и одну женщину. Почти всех их расстреляли. Эту жуткую ночь, когда забрали отца, я помню до сих пор - мне было восемь лет...» Выставка приурочена к 90-летию со дня рождения Александра Солженицына, ее экспозиция свидетельствует об «эстонском следе» в его биографии: именно в Эстонии была написана значительная часть книги «Архипелаг ГУЛАГ». В шестидесятых годах писатель жил на хуторе в семье Сузи у своего друга Арнольда. Арнольд Сузи - известный общественный деятель буржуазной Эстонии, министр культуры, сокамерник А.И. Солженицына в 1945 г. В экспозиции представлены одежда писателя и фрагмент трубы, где хранилась рукопись «Архипелага». Хели Сузи, дочь Арнольда, во время своего выступления вспомнила, как она на лыжах с рюкзаком привозила Александру Исаевичу продукты из города. Как члены их семьи рассказывали в целях конспирации соседям, что поселившийся на хуторе московский профессор работает над диссертацией. О прибалтах у писателя есть такие слова: «Особенно прилегают к моей душе эстонцы и литовцы. Хотя я сижу с ними на равных правах, мне так стыдно перед ними, как будто посадил их я. Неиспорченные, работящие, верные слову, недерзкие - за что и они втянуты в перемол под те же проклятые лопасти?» Завершился вечер выступлением Н.Д. Солженицыной, вдовы писателя, которая посетовала на то, что сейчас многие стараются забыть прошлое, вбить клин между нашими народами. «Но мы идем к одной цели, Эстония, может быть, чуть быстрее, Россия чуть медленнее. И у нас общее прошлое, опыт ГУЛАГа, о котором нельзя забывать», - сказала Наталья Дмитриевна. В заключение отметим большой вклад в организацию выставки Людмилы Глушковской, главного редактора литературного журнала «Вышгород», которая много делает для собирания свидетельств бывших лагерников. Не случайно постоянная рубрика этого русскоязычного издания звучит так же, как и название выставки: «Архипелаг ГУЛАГ: Эстонский остров». Борис Колымагин КИФА №16(90) декабрь 2008 года |
