Семья Бенешевичей Продолжаем публикацию глав «Ленинградского мартиролога»  Владимир Николаевич Бенешевич Особенно сильно репрессии коснулись представителей старых классов, гуманитарной науки и интеллигенции. Владимир Николаевич Бенешевич - одна из самых крупных и трагических фигур в истории отечественного византиноведения. Начав свою научную деятельность на рубеже XIX-XX вв., он уже в 1910-е годы считался одним из лучших знатоков рукописных собраний Европы, Ближнего Востока и Синая. Признанием его трудов стало избрание в европейские академии наук и научные общества: с 1912 г. Бенешевич почётный доктор права Афинского Национального университета, с 1914 г. - член-корреспондент Страсбургской АН, с 1927 г. - почётный член Афинского Общества византиноведения и член-корреспондент Баварской АН в Мюнхене, с 1929 г. - член-корреспондент Прусской АН в Берлине. В 1925 г. он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в 1928 г. выдвинут в действительные члены Академии наук по кафедре византиноведения. Однако ни мировая известность, ни научные заслуги не защитили ни его, ни его семью от жесточайших репрессий; напротив, эта известность во многом стала причиной его гибели. Его авторитет, имя и даже родственные связи были использованы в комбинациях политических процессов, а его неумение и нежелание проявлять гибкость и казаться иным, чем он был, предрешили его судьбу. Владимир Николаевич Бенешевич родился 9/21 августа 1874 г. в небольшом городке Друя Дисненского уезда Виленской губернии. Его отец, Бенешевич Николай Иванович, был почётным гражданином и окончил службу в должности судебного пристава Ковенского окружного суда, а мать, урождённая Виторская Александра Августовна, дочь дьячка, занималась домом. Жалованье отца было скромным, и с детских лет Бенешевич был знаком с трудом. В одной из своих автобиографий, незадолго до последнего ареста, он писал: «С глубоким благоговением и с гордостью вспоминаю, что родители мои сделали всё для моего образования, несмотря на скудость своих средств: мать сама и полы мыла, и бельё стирала, и всю семью обшивала, и я впоследствии, уже будучи профессором, с особенным волнением смотрел на её обезображенные работой руки. Отец мой, человек чрезвычайно одарённый, прошёл только 6 классов Виленской 1-й гимназии и затем отдан был своим отцом на службу в канцелярию; он ценил образование и сделал все, чтобы я и мой брат получили его». После окончания в 1897 г. с дипломом 1-й степени юридического факультета Петербургского университета Бенешевич был оставлен при кафедре церковного права для приготовления к профессорскому званию и командирован в Германию для усовершенствования в науках. В течение нескольких лет он опубликовал ряд работ по истории, археологии, истории права и литературы Византии. В 1905 г. Бенешевич защитил магистерскую, а в 1914 г. - докторскую диссертацию «Синагога в 50 титулах и другие юридические сборники Иоанна Схоластика», где впервые за всё время изучения этих сборников привлек и проработал весь сохранившийся материал. Обе диссертации были удостоены Уваровской премии. В течение 10 лет (1901-1908, 1911, 1912 гг.) он участвовал в археографических экспедициях по древним религиозным центрам Афона, Синая, Египта, Греции, Малой Азии, Палестины; получил доступ к рукописным монастырским собраниям. Главным предметом его изучения были греческие рукописи наряду с латинскими, славянскими, грузинскими и сирийскими. Скопировав и описав огромный рукописный материал, Бенешевич поставил перед собой грандиозную задачу по воссозданию истории греко-римского права, особенно в части происхождения и собирания древнейших источников, получивших каноническое значение в церкви. Февральскую революцию 1917 г., как и большинство представителей либерально настроенной интеллигенции, Бенешевич принял с энтузиазмом. Его знания в области канонического права и тот высокий авторитет, которым он обладал в Грузии как издатель «Четвероевангелия в древнем грузинском переводе по рукописям 913 и 995 годов», были вскоре востребованы Временным правительством. Весной Бенешевич был направлен в Тифлис для выяснения ситуации, сложившейся в связи с объявленной автокефалией грузинской церкви. В июне 1917 г., не добившись особых результатов, он вернулся в Петроград для участия в работе Предсоборного Совещания и как его член перешёл в состав Всероссийского Церковного собора, проходившего в Москве с августа 1917 по сентябрь 1918 гг. Бенешевич был избран одним из секретарей и принимал участие в подготовке ряда документов, а также изданных в Москве в 1918 г. «Деяний Священного Собора Православной Российской Церкви» (Кн. 1-9). Почти всю зиму 1917/1918 г. Владимир Николаевич провёл в Москве, изредка выбираясь в Петроград. Летом 1918 г. он вырвался к жене, которая с тремя маленькими детьми находилась в Тамбовской губернии, пытаясь как-то спастись там от голода и хаоса. В деревне старший сын Никита заразился дизентерией и умер. Владимир Николаевич, подавленный обрушившимся на них горем, сам заболел сыпным тифом, осложнившимся перитонитом, и чудом выжил. В 1919 г. семья вернулась в Петроград. В эти годы жизнь Бенешевичей складывалась очень сложно. Не считая тех лишений и невзгод, которые коснулись практически каждого, Владимир Николаевич был лишён возможности заниматься византинистикой и историей церковного права, которые были выведены из учебных программ. В 1921 г. он был уволен из числа профессоров университета, а в 1923 г. - из Правового исследовательского института при университете, который был закрыт. В 1922 г. Бенешевич был арестован по «делу церковников» за сопротивление изъятию церковных ценностей, но судом оправдан и после окончания следствия отпущен. Людмила Фаддеевна поступила на работу учительницей и воспитательницей в детскую колонию и школу «Замостье», а Владимир Николаевич - в Академию материальной культуры. В 1924 г. он был приглашён в Публичную библиотеку её директором академиком Николаем Яковлевичем Марром, хорошо знавшим Бенешевича и бывшим крёстным отцом его первенца. С тех пор хранение и изучение греческих рукописей Публичной библиотеки стало основным делом его жизни до самых последних дней. Летом 1927 г. Владимир Николаевич, к тому времени член-корреспондент АН СССР, учёный секретарь Русско-Византийской комиссии, член Баварской, Берлинской и Страсбургской академий побывал по заданию Академии наук и Публичной библиотеки в заграничной командировке. Командировкой предусматривалось посещение Германии и Франции. Перед отъездом в Россию он получил предложение от Баварской и Прусской академий напечатать его большой труд об Иоанне Схоластике. В ноябре 1928 г. Владимир Николаевич был арестован. На этот раз вспомнилось всё: и дело церковников, и знакомство с ксёндзом Уссасом, представителем польской стороны по выполнению решений Рижского договора о возврате Польше книг и рукописей, через которого Бенешевич пробовал переправить в Польшу библиотеку своего тестя Ф.Ф. Зелинского, оставшуюся в Ленинграде. У Бенешевича были произведены обыски дома и на рабочем месте в Публичной библиотеке; сроки содержания под стражей неоднократно продлевались. Следствие длилось несколько месяцев и всеми силами пыталось добиться от него признаний в антисоветской и шпионской деятельности. С ходатайствами об освобождении Бенешевича к советским властям обратились всемирно известные учёные - Фритьоф Нансен и Альберт Эйнштейн, но их обращения не имели результата. В июне 1929 г. В.Н. Бенешевич был осуждён и сослан в Соловецкий лагерь особого назначения сроком на 3 года. Оставшись одна, живя в постоянном нервном напряжении, Людмила Фаддеевна стала главным кормильцем семьи, занимаясь переводами, уроками, печатанием на машинке. С лета 1929 г. она начала работать научно-техническим сотрудником в V филиале Публичной библиотеки - Доме Плеханова, разбирала архив А.А. Дмитриевского, позже описанный Владимиром Николаевичем, а также инвентаризацией и каталогизацией книг. Работа была временная. В феврале 1930 г. Людмила Фаддеевна обратилась с просьбой предоставить ей штатное место в библиотеке. Она писала, что у неё на иждивении два сына, что она остро нуждается в заработке, что хорошо знает иностранные языки. 18 апреля 1930 г. она была арестована в собственной квартире как «член подпольной контрреволюционной организации», а на следующий день уволена из библиотеки по сокращению штатов. Людмилу Фаддеевну несколько раз вызывали на допросы, где расспрашивали о зарубежных связях мужа. Не добившись от неё полезных сведений, её освободили 14 июля, взяв подписку о невыезде. К этому времени Владимир Николаевич был возвращён из лагеря в Ленинград и привлечён к делу Академии наук в качестве одного из главных действующих лиц. В подготовленном органами НКВД политическом процессе о заговоре учёных против существующего режима с целью восстановления монархии Бенешевичу отводилась роль претендента на пост министра вероисповеданий в правительстве, возглавляемом академиком С.Ф. Платоновым. Его фигура очень удачно вписывалась в сценарий: связи за рубежом, большой авторитет в научных и церковных кругах, «компрометирующие» знакомства. Бенешевич был объявлен агентом Ватикана, польской и немецкой разведки. По заключению чекистов, он все шпионские сведения под видом научных статей отправлял в немецкий журнал «Византийская хроника». Для своей преступной деятельности он якобы привлекал родных - брата Дмитрия, горного инженера, технического директора Днепропетровского НИИ чёрной металлургии, сыновей Георгия и Дмитрия, и жену. По приговору Коллегии ОГПУ от 8 августа 1931 г. Владимир Николаевич был осуждён к 5 годам в Ухто-Печорский лагерь. Его брат, Дмитрий Николаевич, был приговорён к высылке в отдаленные места СССР сроком на 5 лет; сыновья также были высланы из Ленинграда. Для дачи свидетельских показаний была вызвана и Людмила Фаддеевна, которая была задержана, обвинена в антисоветской и религиозной пропаганде, в активном содействии своему мужу и осуждена по ст. 58-11 на 5 лет в Беломоро-Балтийский исправительно-трудовой лагерь с конфискацией имущества. В марте 1933 г. В.Н. Бенешевич был досрочно освобождён. Он вернулся в разорённый дом, точнее в оставленную семье комнату в коммунальной квартире. Во время конфискации имущества были изъяты не только материальные ценности, но испорчены и уничтожены плоды его многолетних трудов - наброски и черновики работ, подготовительные материалы, выписки, огромный фонд скопированных рукописей, сочтённых шифрованными посланиями. Резко повзрослевшие сыновья рассказали о невозможности учиться, о своих работах. А сделано было ими за эти годы удивительно много. Творческое начало, унаследованное и по отцовской, и по материнской линии проявилось чрезвычайно разнообразно. Георгий в 1931/32 гг. участвовал в экспедиции на Крайнем Севере по исследованию пастбищ северных оленей, организованной Управлением мелиорации и торфа при Севкрайземуправлении, работал препаратором на Станции защиты растений. За это время им было написано более 10 статей и работ по геоботанике. В 1931 г. он отправил в Университет письмо с просьбой разрешить учиться заочно. Дмитрий, талантливый художник, проявил незаурядные способности в области теоретической физики, электродинамики и электротехники. Две его работы, написанные в соавторстве с В.К. Фредериксом и Г.П. Михайловым, были опубликованы в журнале «Доклады АН СССР» за 1935 г. В мае 1937 г. в Мюнхене вышел долгожданный для Бенешевича 1-й том «Joannis Scholastici synagoga L titulorum ceteraque ejusdem opera juridica», плод его многолетних трудов. Не предчувствуя катастрофы, автор подарил по одному экземпляру Университету и Академии наук и получил в ответ благодарственные слова. Но очень скоро факт этой публикации был представлен как враждебный и чуть ли не профашистский поступок, и судьба учёного была решена. 5 сентября 1937 г. были арестованы сыновья Бенешевича, Дмитрий и Георгий, а 16 сентября - брат Дмитрий Николаевич. 10 октября состоялось заседание кафедры средних веков ЛГУ, на котором Владимир Николаевич был отстранён от профессуры. На другой день он подал в дирекцию ГПБ прошение об увольнении. Он писал, что болен, что ликвидирует свою научную работу и уедет из Ленинграда. 26 октября в «Известиях» появилась заметка о предательстве учёного, издавшего труд в фашистской Германии. В ней писалось, что издание книги в фашистской Германии является тяжким преступлением против советской власти и что исходя из этого президиум Академии наук решил применить к Бенешевичу статью 24-ю Устава Академии наук СССР о лишении его звания члена-корреспондента. Понимал ли Бенешевич, что обречён, что стал невольным виновником страшной судьбы сыновей? Думаю, что да. 27 ноября Владимир Николаевич Бенешевич был арестован, вновь обвинён в шпионаже и приговорён к высшей мере наказания. 27 января 1938 г. приговор был приведён в исполнение. Ещё раньше, в октябре 1937 г., меньше чем через месяц после ареста, был расстрелян сын Дмитрий, в декабре - Георгий, в марте 1938 г. - брат Дмитрий Николаевич. Оставшаяся одна Людмила Фаддеевна в течение многих лет тщетно предпринимала попытки узнать что-либо о судьбе мужа и сыновей, пока после 1956 г. не получила свидетельств об их смерти с фальсифицированными датами и справок о посмертной реабилитации «за отсутствием состава преступления». Живя на нищенскую зарплату лаборанта кафедры иностранных языков Педиатрического института, она приводила в порядок оставшиеся бумаги, составила библиографию трудов В.Н. Бенешевича, подготовила к передаче в Академию наук его архив. До последних дней она так и не узнала страшной правды. Умерла Людмила Фаддеевна 3 февраля 1967 г. Людмила Борисовна Вольфцун, С.-Петербург КИФА №14(88) ноябрь 2008 года |
