Преодоление пустоты - это деятельность и чудо

Интервью с народным артистом РФ С.Ю. Юрским

Ю.Н. Афанасьев, С.Ю. Юрский, свящ. Иоанн Привалов

- Слишком актуальна, потому что неразрешима. Преодоление пустоты - это деятельность и чудо. Первое чудо совершил Бог. А теперь человеку дана некоторая воля. И эту волю нужно использовать для того, чтобы преодолевать пустоту, которая, вообще говоря, есть естественное состояние мира. Темнота и пустота... А потом - «Да будет свет». Поэтому это дело ежедневное. Не было того, чтоб была наполненность, потом она слегка разрушилась, а теперь ее надо немного подремонтировать. У меня другое ощущение. Пустота, она же суета, есть все. А вот ее преодоление - это великолепная попытка! Поэтому эта тема актуальна всегда и, может быть, более всего сегодня. Потому что сейчас пустота заполнена невероятной цивилизацией и может казаться, что ей уже и места нет. Настолько не пусто, если есть вся наша техника, электричество, интернет, корабли, самолеты, нефть с трубопроводами, искусственные корма для животных. Всё есть! И кажется, что нет пустоты... А на самом деле пустота по прежнему царит. Пустыня! И эта пустыня еще опаснее, пока она человечеством наполняется и все равно остается пустыней. И каждый день каждому человеку надо ее преодолевать.

- Как Вы думаете, современная культура, в том числе театр, направлена на созидание, на преодоление пустоты или на разрушение?

- Несомненно, на разрушение.

- А есть ли положительные попытки?

- Конечно, исключения всегда есть. Потому они и поражают, потому они и сильны. Например, строительство дома Преображенского содружества. Оказывается, из других городов люди приезжали сюда и строили! Это может быть только чудом! А как же семья? Я разговаривал с одной такой семьей. Семья удивлялась. Семья сначала говорила: «Как же так, мы все разрушимся», - а не разрушилась! Это совершенное чудо.

В искусстве тоже бывают вещи чудесные, великолепные. Но в целом пустота все-таки царствует. А вот эти блестки сопротивления - они должны, во-первых, замечаться, во-вторых преодолевать сопротивление равнодушия и в кого-то входить. Я не уверен, что они могут «воспитывать массы», уничтожать в них эту пустоту или все переворачивать - это малореально. Но эти блестки особенно ценны своей редкостью и своей не нацеленностью ни на что. Они сверху благословлены.

- Как Вы считаете, с помощью таких чудес возможно победить, преодолеть пустоту?

- Ну, если Бог ее не победил, надо ли нам присваивать себе такую миссию? Мой любимый Аркадий Райкин, у которого все номера были построены на замечательном показе очень смешных людей, сверхленивых, или сверххитрых, или сверхглупых, потом обязательно для цензуры говорил монолог: «Я верю, что когда-нибудь, и уже скоро, мы победим все это, и не будет ни лентяев, ни глупцов». И срывал гром аплодисментов, и получал возможность дать еще концерт. Но люди аплодировали этому монологу то ли по глупости, то ли из вежливости. До этого они аплодировали потому что было безумно смешно и талантливо, а этому они аплодировали потому что положено. А некоторые просто думали: «А ведь действительно, скоро не будет». Но будь так, тогда бы не было уже ни Райкина, ничего смешного бы не было, и мира бы не было.

- Значит ли это, что в пустоте есть что-то положительное?

- Да нет, это ужасная вещь.

- Иначе говоря, это просто некое объективное качество мира?

- По-моему, я объективен. Мне случалось, как и многим, зрительно испытать две вещи, связанные с пустотой, и вот я рассказываю их вместе с другими. В семидесятые годы, когда самолеты ходили сравнительно медленно, полет из Ленинграда в Петропавловск-Камчатский был очень длинным, с несколькими остановками. И взяв дыхание, ты смотрел через окно: вот ушел город, из которого ты вылетаешь, строения еще видны, но вот они стали маленькими, пошел туман. Самолет летит не очень высоко, видно землю, и пошли сопки, сопки, сопки, тайга, тайга, тайга... Прилетели в город, стоянка, а потом опять сопки, сопки... Что дано как основное? Даны вот эти сопки и тайга. А городочки - плохие или хорошие, благоустроенные или нет - это всего-навсего опровержение, островок. А уже в этом году мне пришлось ехать через Восточно-Египетскую пустыню, и я смотрел вокруг, зная, что все это построено гениальным усилием людей и безумными деньгами для того, чтобы получить еще больше денег. Этот край Красного моря, который стал курортным, невероятен. Безводная местность, которая насыщена водой. Темная местность, которая насыщенна электричеством! Но это остров. А вокруг сплошь песок, пустыня.

Как Грибоедов говорил:   

И едешь час, и два, день целый, вот резво

Домчались к отдыху; ночлег: куда ни взглянешь,

Всё та же гладь, и степь, и пусто, и мертво...

Досадно, мочи нет, чем больше думать станешь.

Это Чацкий ехал - на лошадях. А теперь мы на автобусах, на самолетах смотрим на ту же пустоту, которая и есть основа, на тьму, которая и есть масса. А Свет создал Бог. И Христос - Светоч Света. Это исключение.

- Сейчас, в отличие от начала 90-х годов, когда была некая попытка диалога между старшим и младшим поколением (скажем, телевизионная передача «12 этаж» и другие подобные вещи), как мне кажется, такого диалога не происходит. И пытаясь заполнить эту пустоту, молодежь уходит куда-то, пытаясь найти смысл, не обретая ответа на свои вопросы у старшего поколения, уходит куда угодно, образуя свои сообщества. Как Вы думаете, есть ли такая проблема, и если есть, то можно ли ее как-то решать?

- По-моему, есть все проблемы. Но я лично не взялся бы ни одной из них решать, или призывать к решению, или в нем участвовать. Молодежь мне, в общем-то, чужда. Иногда я с ними работаю, некоторые мне очень нравятся - опять же, некоторые. Молодежь в целом я не знаю. Кого-то я выбираю, но сближаться с ними боюсь, потому что чувствую, какие мы несовместимые.

Если мы договариваемся о том, что мы можем работать вместе - я получаю от них то, что прошу, и стараюсь не требовать больше. И они, по-моему, так же ко мне относятся: «О, смотри, вот это я беру, это я беру, а остальное я пропущу мимо ушей, потому что не мое, не мое». Своя жизнь, свой темперамент - все другое. Но пока не так уж тесно - поживем рядом. Но влиять... Честно говорю, я никогда не был педагогом и теперь понимаю, что правильно сделал. Я не создан быть педагогом, чтобы воспитывать и влиять. Кто хотел получить что-то, брал, а так - нет.

- Разве творчество не является тем самым педагогом, который преодолевает этот разрыв поколений?

- Только для тех, кто воспринимает его или не воспринимает. Да, желание пронзить, быть понятым - оно есть у человека, занимающегося творческой профессией. Но, по-моему, прошло время, когда кто бы то ни было надеялся, что «красота победит мир», или искусство покорит мир, или то, что я сделаю, покорит всех... Эти несколько тщеславные, гордые, но прекрасные порывы были свойственны 60-м годам, они были и немного позже, но это время прошло, и надо просто осознать, что «теперь на людей можно влиять только чем-то громким и ритмичным. Слова потеряли силу. Поэтому я просто задаю ритм - и это все». Такими словами заканчивается мой последний спектакль... Сейчас время денег. Не «время - деньги», а время денег. Поэтому внимание громадного количества людей, тех, кто старается быть губернаторами, правителями, покупается в деньгах. Также и актерское, и режиссерское, и художественное... Вернисаж - это не приглашение на новое, как в Евангелии, когда Павел ходил в Афинах, а в Афинах ничего так не любили, как узнать что-либо новое. Было такое время, было, но сейчас не такое время. Сейчас ничего так не хотят, как пойти на хороший банкет. Поэтому ты можешь предложить какую-нибудь свою речь или художественное произведение, устроив хороший банкет. Все придут. Никто тебя слушать не будет, но все запомнят, что ты приглашал, и что были, и это дает тебе возможность дальше работать. Может быть, найдется один, который скажет: «Слушай, хорошо». - «Что, тебе понравилось?» - «Неважно, я дам тебе возможность, делай дальше». Такое время. Царство пустоты. И слава тем, кто ее преодолеет.

Беседовали Наталья Игнатович и Анна Алиева

Фото Евгения Фоминых

КИФА №13(87) октябрь 2008 года