МЫ ДОЛЖНЫ СТРОИТЬ НАШЕ ЕДИНСТВО НА ПРАВДЕ

Проповедь митрополита Сурожского Антония, произнесенная 23 января 2002 г. на вечерне Недели молитвы за христианское единство

Май 1985г. Митрополит Антоний Сурожский с начальницей католической школы, где проходил епархиальный съезд

Мы живем в разделенном христианском мире, и мы не всегда осознаем, насколько это трагично, поскольку мы живем на нескольких уровнях. Здесь некоторые моменты, иногда сложные, временами очень трудные для понимания доктрины, которые различают нас, играют роль. Насколько часто первенство папы определяет поступки католического верующего  в течение дня? Насколько часто учение Православной церкви о Святой Троице вносит отличие в его или ее поведение по отношению друг к другу? Насколько часто тот или другой отрывок из Священного писания, цитируемый Кальвином и другими богословами Реформации, определяет наши поступки?

Мы живем, действуем и относимся друг к другу на разном уровне. И либо это уровень взаимопонимания, принятия и, наконец, взаимной любви, либо, наоборот, отчужденности, непонимания и временами ненависти.

Мы не выражаем сейчас ненависть так, как это делали сто лет назад.  Но я помню, что когда я учился в начальной школе в Вене, я был послан в первую неделю директрисой, которая ничего не знала о православии, к раввину, поскольку «православие» звучало для нее как выражение из Ветхого завета.

Oн посмотрел на меня, спросил, почему у меня не покрыта голова, и когда я ответил: «Моя мама учила меня никогда не носить шапку в комнате потому, что там может быть распятие или икона», он посмотрел на меня и сказал: «Христианин - в моем классе? Вон отсюда!»

Меня подозвала в коридоре директриса, которая, поняв, что я христианин, отправила меня к католическому священнику. Он спросил меня, кто я, и, услышав, что я православный мальчик, сказал: «Еретик - в моем классе? Вон!». И это было завершением всего религиозного образования, которое я получил.

Такого сейчас не происходит. Но отчужденность остается в значительной степени. И она остается, когда мы встречаемся в рамках интеллектуальной деятельности, когда мы сопоставляем формулировки, когда мы сопоставляем богословские утверждения. Я вспоминаю рассказ о необычной дискуссии греческого епископа с римским богословом в шестнадцатом веке. Римский богослов хотел, чтобы грек ответил на его вопросы в терминах философии и теологии Фомы Аквинского. А греческий епископ не мог ответить на них этим языком, поскольку не знал этих терминов. И, конечно, он был посрамлен. И все-таки он был прав, поскольку это - не соревнование двух философских систем, но прославление живой веры.

Мы сейчас в той же ситуации. Разобщенность существовала среди христиан с самого начала. Вы помните, как спорили ученики Христа: кто первый среди них? И Христос ответил: это дитя. А что Он увидел в этом дитяти? Чистоту сердца, чистоту помыслов, способность быть совершенно открытым любви и нежности и принятию другого. Ученики поняли именно это, когда Святой Дух сошел на них и когда они отправились проповедовать Евангелие, не нападая ни на кого и ни на что, но только провозглашая, что Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единственного на смерть, чтобы спасти мир.

Это та правда, на которой мы можем построить наше единство. Мы должны стать как дети чистотой сердца, открытого Богу, открытого нашему ближнему в простоте и любви. Мы не можем, действительно не имеем права, отказаться или отвернуться от учения наших общин. Но мы должны спросить себя: как много в этом учении от Бога, от Святого Духа и как много является попыткой выражения языком этого мира, философии  времени?

Мы также должны научиться смотреть друг на друга другими глазами. На протяжении веков мы находились в состоянии соревнования. Мы спорили. Мы пытались обратить друг друга, доказать друг другу, что другой не прав, а мы правы.

Я помню, как профессор Зандер, один из выдающихся богословов-экуменистов, написавший книгу под названием «Действие и видение», описывает свое видение восстановления дружественных отношений между верующими. Он говорил, что изначально двое есть единое целое. Затем они  думают, они пытаются осмыслить, они пытаются сформулировать свою веру. Они представляют сформулированное друг другу, и другой не может принять это, потому что он уже сделал то же самое, прошел тот же путь и пришел к другому способу выражения истины. И в этот момент они перестают быть единым целым.

Они отворачиваются друг от друга, и, как профессор Зандер очень красочно описывает, они по-прежнему своими спинами ощущают плечи другого, но они бесконечно далеки друг от друга, потому что они смотрят в другую бесконечность дали. И затем они уходят. Они все более и более укореняются в том, что становится единственным выражением истины, приемлемым для них. Это становится не просто способом выражения истины в соответствии с возможностями их мысли. Это становится Истиной. И другой становится чуждым, еретиком, врагом Бога  или попросту посторонним, который выпал из лодки.

Затем однажды, когда горечь ослабевает и разделенность становится болезненной, поскольку любовь друг к другу по-прежнему в их сердцах, они спрашивают себя: что произошло с ним с тех пор, как мы расстались? И они поворачиваются и смотрят, пока вдали они не видят фигуру. Она - как дерево, как статуя, как мертвый объект. Но они знают, что это их друг, и они начинают двигаться по направлению  друг к другу. И они встречаются лицом к лицу. Они сразу начинают спрашивать друг друга: за века разделения что ты узнал о Боге? Что о себе? Что обо мне? И они начинают делиться своей отчужденностью и тем, что по-прежнему едино для них в едином Боге, Которому они поклоняются.

Это то, что происходит сейчас с нами. Было время, когда мы все в ранние века были едины. Земная мудрость пришла и разделила нас. Мы хотели выразить свою веру  языком философии того времени.  И затем мы уходили дальше и дальше друг от друга. И позднее мы начали идти навстречу друг другу, временами только отчасти.

Я помню первую конференцию Всемирного Совета Церквей, которая состоялась сорок лет назад, на которой присутствовала Русская православная церковь. Мы попросили епископа Иоанна Вендланда сказать для нас несколько слов приветствия, и существо того, что он сказал, я не забыл. Он поблагодарил Всемирный Совет Церквей за то, что они приняли нас, несмотря на тот факт, что мы так отличны от них. И он добавил: «Мы не приносим вам новое Евангелие. Мы приносим вам простоту, которую великие умы забыли: простую истину Христа. Мы не сумели  быть достойными ее. Возьмите у нас то, что мы приносим, и принесите плоды, которые мы не сумели принести».  

Не то ли это, что каждое вероисповедание может сказать другому? С одним только условием, что мы обращаемся к Самому Богу и говорим: «Во многом я должен раскаяться, многое я должен узнать от моего ближнего, и только вместе, как единая плоть, мы будем Церковью, Церковью во всей полноте, не в разделении, а в Святом Духе. Церковью, которая станет местом, где Бог, Единый в Троице, пребывает в согласии с человечеством, принявшим отказ от земной мудрости ради мудрости Божьей».

Это то, что, я думаю, сейчас самое главное. Это то, что я говорю от всего моего сердца, несмотря на то, что я не осмеливаюсь сказать это во имя Бога, но как итог долгой жизни со многими ошибками и радостью, невероятной радостью быть любимым Богом вместе со всеми, всеми людьми и всем сотворенным. Аминь.

 Митрополит Сурожский Антоний

КИФА №5(8) май 2003 года