В Пензе вынесли "фетву" о творчестве аятоллы Хомейни Борьба с религиозным экстремизмом путем запрета богословской литературы уподобляет Россию исламским странам Федеральная регистрационная служба включила в список экстремисткой литературы знаменитое "Завещание" аятоллы Хомейни. Прокуратура пензенской области обнаружила в прощальном слове лидера иранской революции нехорошие призывы, провела экспертизу и подала в суд. Аятоллу зачислили в экстремисты как раз к 20-летию со дня смерти. Не забыли старика. Это, конечно, курьез, свидетельствующий о непрофессионализме судебных экспертов, которые опираются на архаичные и малограмотные методы. Но общую тенденцию он отражает верно.
В последнее время в России все чаще запрещают труды исламских богословов, находя их опасными для здоровья общества.
Вот недавно запретили произведения турка Саида Нурси. Никто не спорит, есть книжки, запрещать которые нужно, яду в них больше, чем может вместить человек. Но богословские труды все же пишутся по другим лекалам. Нередко воинственных призывов в них хоть отбавляй, как и самых решительных рецептов по спасению человечества, но заканчиваются они апелляцией к Богу, по определению справедливому. Особенно настаивают на этом именно исламские богословы. Их потрясает обилие несправедливости в мире, где властвует Аллах. Возможно, своей неизбывной обидой на Запад и неукротимой жаждой мести исламский экстремизм обязан как раз этому. Вопрос, как с ним бороться, актуален не только в России. В Пензе предпочитают кнут, а в Лондоне пряник.
Лейбористское правительство выделило 12,5 миллиона фунтов на новую программу борьбы с исламским радикализмом. Суть программы такова: умеренные мусульмане должны сами взяться за перевоспитание радикалов и своими силами сделать из них приличных людей.
Министерство внутренних дел дало добрый совет: тех, кого завербовали имамы-экстремисты, надо подвергать психотерапии с участием исламской общины по месту жительства. На подобные вещи и решено потратить деньги британских налогоплательщиков. Правда, до сих пор не ясно, кому их давать, то есть где проходит граница между умеренным и радикальным исламом. Ответа на этот вопрос не знают ни сами британские мусульмане, ни лейбористское правительство. Вряд ли в ситуации, когда неясно, кто лекарь, а кто больной, можно позволить исламу заниматься самолечением. Похоже, британский пряник ничем не лучше российского кнута.
Глава папского совета по межрелигиозному диалогу кардинал Жан-Луи Торан предлагает более эффективные рецепты. Опираясь на многолетний опыт межрелигиозного общения, он убежден, что исламу в нем уделяется непомерно большое внимание.
Мы буквально помешались на этой религии, считает кардинал. И этим наносим ей вред. Разве ислам не одна из многих религий и не имеет те же права и обязанности, что и остальные? Взять, к примеру, принцип религиозной свободы. Каждый верующий имеет право не только свободно исповедовать свою веру, но и при желании избрать другую. На Западе так и происходит. И живущих здесь мусульман это вполне устраивает. Они вольны обращать в свою веру тех, кто добровольно ее выбирают. Почему же подобная практика других религий уголовно преследуется в исламских странах, где христианское миссионерство практически под запретом, а мусульманин, обратившийся в христианство, рискует головой? Кардинал Торан прав. Над западными городами вздымаются все новые и новые минареты - исламская диаспора растет и требует удовлетворения своих духовных запросов. Власти идут ей навстречу. Но что мы видим в исламских странах? Христиане бегут оттуда сломя голову, их права откровенно попираются. Если и открываются христианские храмы, то с большим трудом. А в Саудовской Аравии это вообще запрещено. Недавно папа римский поговорил на сей счет с королем Абдаллой, и тот пообещал подумать. Но воз и ныне там, потому что, хоть у саудовского монарха власти предостаточно, сломить мощное противостояние ваххабизма (официальной идеологии королевства) он не в силах.
Предстоит, как это ни трудно, убедить мусульман в том, что концепция религиозной свободы имеет универсальный характер. Ведь, будь иначе, они не пользовались бы столь охотно плодами этой свободы на Западе. Значит, в перспективе она вполне осуществима и на Востоке.
Только это может ослабить позиции исламского экстремизма, основным двигателем которого является страх перед свободой и стремление ограничить ее жесткими предписаниями. Нетрудно заметить, что аналогичный страх характерен и для тех, кто борется с исламским экстремизмом в России. Они стремятся побить врага его оружием. И уподобляются тем, кого мечтают извести. Конечно, суд шариата даст сто очков вперед суду города Пензы. Хомейни выпустил фетву с призывом уничтожить не только богохульные "Сатанинские стихи", но и их автора - Салмана Рушди. В Пензе ограничились "фетвой" на творчество аятоллы. Но сути дела это не меняет. В основе обоих решений лежит одна логика - подавления свободы.
Занесение исламских богословов в черный список вряд ли поможет реальной борьбе с экстремизмом. Не исключено, что это только прибавит им популярности - запретный плод сладок.
Сужение пространства свободы повредит, прежде всего, самой России, которая, хочется надеяться, собирается жить не по законам шариата. Выход в том, чтобы кардинально поменять в стране концепцию межрелигиозного диалога. Обмен банальностями вроде той, что в основе всех религий лежит вера в Бога, а потому давайте жить дружно, никуда не ведет. Надо начинать с прямого разговора о двойных стандартах, когда мусульмане, будучи религиозным меньшинством, вопиют о нарушении религиозных свобод, а в качестве большинства сами их подавляют. Декларируемое ими уважение к принципу справедливости может оказаться здесь очень кстати. доцент центра изучения религии РГГУ Б. ФАЛИКОВ |
