Церковь и музеи

6 марта на факультете религиоведения Свято-Филаретовского православно-христианского института состоялся семинар «Проблемы возвращения церковных ценностей от музеев церкви». Одна из самых острых сегодня тем, активно обсуждаемых в обществе, заинтересовала преподавателей и студентов своей неоднозначностью, возможностью говорить о ней не только с намерением убедиться в правоте одной из сторон. В семинаре приняли участие проф. кафедры философии и гуманитарных дисциплин СФИ канд. пед. н. А.М. Копировский, главный редактор журнала «Библио-глобус» Б.Ф. Колымагин, зав. сектором Института этнологии и антропологии РАН канд. ист. н. О.Л. Милова. Семинар явился продолжением и развитием темы, обсуждавшейся в ТВ-программе «Ничего личного», участником которой был А.М. Копировский.

Разговор сразу затронул тему реституции церковного имущества. Отсутствие в обществе правовой базы для этого и категорически выраженный государством отказ от ее обсуждения (под громким предлогом, что «это может привести к гражданской войне») не снимает духовно-нравственных вопросов ответственности за разграбление имущества, принадлежавшего церкви. Участники семинара согласились, что покаяние государства, объявившего себя правопреемником СССР, должно выражаться в ясном именовании в законодательном акте конфискации церковного имущества преступлением. Государству необходимо принести за это извинения и поэтапно обсудить с нынешними пользователями крупнейших монастырских комплексов, кремлей, икон и других церковных ценностей сроки, формы и механизм их возвращения церкви или компенсации за них. Этим же законодательным актом должна быть установлена полная ответственность церкви за профессиональное сохранение, после передачи, художественных и исторических святынь и возможность доступа к ним во внебогослужебное время всех желающих. И наконец, закон, а не просто добрая воля музеев должны гарантировать и помощь, и контроль государства за сохранностью святынь, переходящих в распоряжение церкви.

Рязань. Кремль

Взаимные упреки музеев и церкви бесперспективны. Церковь обвиняют в том, что сгорел переданный ей недавно деревянный храм на территории Ипатьевского монастыря в Костроме, в том, что коптят свечи в Успенском соборе Владимира. Но не говорят о том, что погибли десятки и сотни храмов, находившихся на госохране, причем никто не был привлечен за это к ответственности, что неудачная, с грубыми нарушениями технологии реставрация фресок Успенского собора в 1970-х годах привела к их безвозвратному искажению, и т.п. Работники музеев спасли многое в 20-е - 30-е, а также в последующие годы. Но музеи были частью государственной системы, и поэтому далеко не всегда способствовали сохранности культурных ценностей, особенно церковных. Так, например, по сообщению гостей семинара, в конце 40-х годов XX века в Костромском музее были списаны по акту и сожжены около 2000 икон XVII века, т.к. их негде было хранить. Из 60 храмов Великого Устюга, когда-то грабительски отнятых у церкви, сейчас восстановлены, отремонтированы только те 12, которые переданы музею, но в одном из этих храмов одновременно располагаются музей и спортзал с раздевалкой в алтаре.

Участники семинара пришли к выводу, что сегодня ни церковь, ни музеи не в состоянии обеспечить даже простую сохранность экспозиций. Нигде централизованно не готовятся профессиональные кадры, способные квалифицированно эксплуатировать, реставрировать и сохранять духовные и культурные святыни. Однако, по сообщению А.М. Копировского, именно церковь создала музейное дело в России, открывала специальные музеи - епархиальные древлехранилища. Научная реставрация появилась до революции («Троица» прп. Андрея Рублева была впервые отреставрирована в 1904 году). А главное - еще в конце XIXв. выдающийся церковный археолог проф. Н.В. Покровский призывал создать систему подготовки профессионалов музейного дела в Духовных академиях. Участники семинара согласились, что сейчас этот призыв необходимо воплотить не только в церковных, но и в светских вузах, куда церковь могла бы направлять по церковной стипендии своих представителей. А государство могло бы зарезервировать места для их учебы, открыв такие факультеты.

Участники семинара подчеркивали, что важнейшим условием возрождения как церкви, так и общества является установление единых духовно-нравственных и правовых норм жизни. На сегодня полновластным хозяином положения является государство. Только его политическая воля определяет, кому, что и на каких условиях передавать. А проблемы здесь встают острые. Например, такие монастыри как Соловецкий, которые были построены до старообрядческого раскола XVII века, - кто является их собственником? Студенты даже предположили, что государство могло бы воспользоваться ситуацией и предложить Русской православной церкви и старообрядцам активизировать свои усилия по преодолению раскола, и передать такие монастыри только объединенной церкви.

Как быть с теми церковными строениями, которые в XIX веке перешли в собственность министерства двора и МВД, т.е. стали государственной собственностью, и были национализированы уже в этом качестве? Участники семинара говорили о том, что император был реально главой церкви, государство было официально православным, а церковь возглавлялась обер-прокурором Святейшего Синода, т.е. государственным чиновником. И разделять в такой ситуации собственность государства и церкви уже нельзя. Нужно помнить также, что государство до революции брало на себя содержание монастырских сооружений и кремлей, сохраняя их в полном владении и использовании церкви. Что, впрочем, происходит и сегодня, но лишь в одном случае - с содержанием храма Христа Спасителя, находящегося на балансе администрации президента.

На задаваемый обычно вопрос, зачем церкви небогослужебные строения и стены областных кремлей, и что она будет с ними делать, в правовом государстве может быть только один ответ: «Что хочет, но в рамках закона». До тех пор, пока ни в законе, ни в правоприменительной практике, ни в нравственном сознании общества нет абсолютной неприкосновенности собственности (за исключением очень узкого круга форс-мажорных обстоятельств, не зависящих от воли людей), пока не осознано то, что награбленное должно быть возвращено собственнику или его наследнику, любая собственность под угрозой, в т.ч., и собственность самого государства.

Выход из всего это сложнейшего комплекса исторических, духовных, политических и правовых проблем видится участникам семинара только в объединении усилий государства, музеев как его учреждений и церкви в общем деле спасения духовного и художественного достояния России. Для этого надо решить две сложнейшие задачи. Самой церкви необходимо повернуться лицом к культуре, сделать все возможное для освоения своими членами своего духовно-культурного наследия. Необходимо также создать каноническую базу для проектов по совместной деятельности епархий, приходов, монастырей с музеями и научными учреждениями. Срочно начать подготовку кадров реставраторов и специалистов музейного дела. Церкви просто необходимо входить в музейное сообщество, возрождая опыт епархиальных музеев и т.п. А государству необходимо создать правовую базу для поэтапной реституции всего церковного имущества, его гарантированной сохранности, восстановления и использования с помощью государства, в чьей бы собственности оно ни находилось.

Участники семинара в СФИ предложили продолжить на базе института этот диалог всем заинтересованным сторонам.

Мы публикуем фрагменты состоявшейся дискуссии

А.М. Копировский: Знание ситуации помогает сориентироваться и поставить правильные оценки. Выход часто лежит не в той или другой стороне. Пока каждый тянет в свою сторону, музеи будут разрушать памятники по-своему, церковь - по-своему. Но защищать и сохранять их ни одна из сторон сейчас не в состоянии однозначно. Церковь, не обладая кадрами, будет ломать и строить заново, как себе хочется, или наоборот, эксплуатировать на износ: «Ничего, стояло до нас, ещё постоит». А музеи будут использовать их по-своему, очень часто кощунственно, потому что, конечно, бедным детям негде играть, но насколько нравственно играть детям в храме? Одно другого стоит. Нужен какой-то выход.

На сегодняшний день государство ничего делать не будет, разве только в отдельных случаях, точечно, какой-нибудь остроумный человек что-нибудь как-нибудь пробьёт. При советской власти иногда сохраняли храмы очень остроумно. Как сохранили храм Феодора Студита XVII века на Никитской? Он уже был предназначен к сносу, были разобраны главы и барабаны. Осталось только разнести четверик, основание. Известный архитектор-реставратор Лев Артурович Давид, кстати, чистокровный француз, покопался в архивах и нашёл, что в этом храме крестился Суворов. Он пришёл в Моссовет и бросил документы на стол: «Смотрите, что я нашёл! Здесь Суворов крестился!» И храм сохранили. А иногда надо было, действительно, ложиться под трактор, вставать в оцепление. В одних случаях действовало одно, в других - другое. Но пока был пафос - сохранить и защитить, это можно было делать. Советская власть кончилась, пафос ушёл вместе с ней. Ситуация кажется тупиковой. Но, во-первых, есть остроумные выходы. Во-вторых, есть энтузиасты, когда один человек заменяет две или три организации, и всё у него получается хорошо  - с Божьей помощью.  И в третьих - когда удаётся найти общий язык музеям и церкви.

Б.Ф. Колымагин: В журнале «Вопросы культурологии» недавно была опубликована моя статья «Что такое музеи - миссионерская площадка или поле для битвы?» Конечно, музеи могут быть использованы как миссионерская площадка, это мы прекрасно понимаем. Здесь большое поле для сотрудничества. Только нужно повернуть церковь в сторону культуры, что является большой проблемой. И второе - это, видимо, вхождение церкви в музейные сообщества. Этот процесс запущен. Уже есть епархиальный музей в Нижнем Новгороде, создаётся музей в Арзамасе. Есть музей в Кисловодске. В Петербурге создан музей св. Иоанна Кронштадтского. В той же Рязани воссоздано древлехранилище, есть и другие начинания, вплоть до того, что в храме около моей дачи в Завидово батюшка с амвона призвал нести самовары и всякую утварь для создания музея при храме. Сейчас уже есть понимание, что эти музеи должны иметь свою, независимую от епархии, хотя и связанную с епархией, юридическую базу. Именно музей берет в пользование у государства те или иные предметы.

Вопрос о нормативности. Для меня большой вопрос, что мы сегодня можем считать нормой. Наверное, Третьяковку - да, но тут нужно ещё вникать, что может оказаться. Потому что там где нет представлений о норме, происходит радикализация как со стороны учреждений культуры, так и со стороны церковных деятелей. Например, выставка «Осторожно, религия!», с одной стороны, спровоцирована процессами фундаментализма внутри церкви, которые хотят жёсткой регламентации, а с другой стороны, такими же фундаменталистскими процессами внутри либерального сознания. Жёсткая радикализация - к сожалению, в России экстремизм есть всегда, собственно и революция в России - это просто экстремистский переворот и всё. Это находится в российском мифе, в российском сознании. Поэтому такие процессы запущены тоже. Если в экономической сфере Россия избирает модель не высоких технологий, а сырьевого придатка, то ментально это могут быть режимы типа Саудовской Аравии, т.е. жёсткие. И тогда вопрос о культуре закрыт. Сегодня мы находимся на распутье. Но не совсем понятно, кто это - мы? И что мы можем в этой ситуации - только быть наблюдателями или еще и что-то сделать?

Фото с сайта: fotki.yandex.ru/users/vglyssenko