Миссия религиозных журналистов

Возможность миссии через печатное слово по сравнению с постперестроечным временем сегодня заметно сузилась. Это объясняется отчасти девальвацией вербального ряда, потоками ничего не значащих слов.

Но, наверное, в большей степени это сужение миссионерского пространства связано со сменой культурных парадигм. Пришедший на смену поставангарду и реализму постмодернизм не оставил места экзистенциальным откровениям. Новый «изм» играет с брендами и штампами читательского сознания. Он превратил культурную жизнь в карнавал, в хоровод масок и уничтожил иерархию ценностей. Для автора исчезла ниша проповедника и пророка. В поэзии, к слову, она пропала еще раньше. «Поэзия не пророчество, а предчувствие. Осознанное предчувствие не-действительно», - утверждал еще в 60-е годы Ян Сатуновский.

Сейчас немало говорят о новом направлении в литературе - «новой искренности», которая вроде бы дает шанс на миссионерскую проповедь. Но все равно она существует в дискурсе постмодерна, и говорить о каком-то серьезном изменении культурных ландшафтов не приходится.

Правда, влияние постмодерна на СМИ весьма ограничено: оно относится к заголовкам, к манере описания событий. Но не затрагивает смысл. Федеральные газеты по-прежнему являются источником новостей и пространством для обмена мнений.

Однако в ситуации глобального сворачивания демократических свобод и укрепления вертикали власти даже федеральная пресса начинает желтеть. А желтизна, как известно, не очень способствует миссии.

Невозможна, к примеру, миссия на страницах «Московского комсомольца». Да, там постоянно появляются материалы на религиозные темы, затрагиваются, пусть и в очень развязном тоне, важные церковно-государственные проблемы. Но ни один из текстов «МК» нельзя назвать миссионерским.

Впрочем, и в других, отнюдь не желтых изданиях, их немного. Это связано с форматом полос, с нормами подачи материала.

Но даже при самых жестких требованиях политкорректности журналисты, имеющие опыт религиозной жизни, могли бы писать материалы, в которых присутствовал бы и миссионерский посыл. Ведь миссия - это не только проповедь в лоб, но и свидетельство о благодатной жизни, о вечности. И такое свидетельство вполне может быть прописано в статье.

Однако даже когда обстоятельства позволяют, такие тексты проскальзывают крайне редко. И это, кроме прочего, говорит об отсутствии цельности у авторов. В частной религиозной жизни они одни, в пространстве публичной риторики совсем другие. Нередко ценности, которые журналист исповедует, входят в фатальные противоречия друг с другом, скажем, последовательные правозащитные позиции не стыкуются с императивом воцерковить мир. Но это сегодня для большинства не является внутренним вопросом. Как не является проблемой в общественном сознании соседство на Красной площади красных звезд и двуглавого орла - все это в стилистике постмодерна.

О религиозной сфере многие верующие журналисты пишут подчеркнуто холодно, отстраненно. Времена «НГР» Максима Шевченко канули в лету.

Но эта холодность плюс требования формата не оставляют места для керигматической проповеди.

И все-таки иногда, вопреки обстоятельствам, такая проповедь звучит. Это происходит, когда автор описывает важное церковное событие, обращается к теме, связанной с церковной глубиной. И не обязательно в качестве информационной привязки становится масштабная церковно-государственная акция. Как раз наоборот: эти акции имеют политические, культурные, идентификационные и многие другие смыслы. Только не миссионерский. А вот рассказ о сестрах милосердия, о детском приюте, о сельской общине, которая вопреки повальному пьянству сумела создать уголок живого рая - все это вполне миссионерские темы.

К этим материалам органично подверстываются тексты о культурных событиях, связанных с религией. Например, фильм «Остров», как бы к нему ни относиться, способствовал появлению изрядного числа миссионерских по духу статей. Этот дух присутствует и в очерках о паломничествах. И даже в некрологах. Скажем, смерть митрополита Сурожского Антония и академика С.С. Аверинцева заставила журналистов еще раз вспомнить, что значит человек Церкви и человек в церкви, о духовной вертикали.

Конечно, иногда то, что пишется о религии, имеет сомнительный вектор духовности. Это связано как с отсутствием религиозного опыта у журналиста, так и с сигналами, которые идут из церковной ограды. Ни для кого не секрет, что клирики нередко строят церковную жизнь на суевериях, на магическом отношении к таинствам и святыням. Мифы фундаментализма нередко затемняют в общественном сознании благую весть о победе над смертью. Все это вопросы. Но их уже, скорее, следует адресовать не журналистскому сообществу, а устроителям церковной жизни.

Сегодня секулярные тенденции в мире нарастают. И Россия, как часть глобального мира, не может избежать этих процессов. А это значит, что все больше и больше будет появляться зон, в принципе не поддающихся воцерковлению. Однако верующие журналисты, ответственно пишущие о религии, могут нести, как говаривали раньше, свое слово в массы. Такие возможности у них есть.

Борис КОЛЫМАГИН

Фото Дмитрий КУЗЬМИН (gallery.vavilon.ru)

КИФА №10(68) август 2007 года