Дом братства
Продолжение серии публикаций к 25-летию Преображенского братства: превращение разрушенной деревенской школы в братский дом (2003–2005 годы)
Какие самые яркие впечатления остались у Вас от времени восстановления братского дома?
Вспоминает Александр Копировский: Самое яркое впечатление было, когда стало понятно, во что мы ввязались. Потому что сначала дом казался в основном сохранным, и мы надеялись довольно быстро его восстановить. А потом выяснилось, что нужно менять не только лопнувшую отопительную систему, электропроводку, которой фактически не было, плохую и ветхую крышу и выбитые окна – но нужно менять и перекрытия, почти полностью перебирать сгнивший без гидроизоляции фундамент, сбивать всю старую штукатурку и делать её заново. Если говорить с точки зрения денег, гораздо дешевле было снести этот дом и построить новый. Но у нас такой мысли не возникло. Мы хотели восстановить то, что было, – потому что в таком процессе могли участвовать все. Новый дом строили бы профессионалы, братство могло бы участвовать в этом лишь финансами. А в переделке дома братство участвовало физически, руками. Делать нужно было невероятно много, но когда мы начали, то постепенно втянулись. Это произошло не сразу; были времена, когда лишь несколько человек работало там постоянно. Ну, а потом всё больше, больше, больше... И канавы копали, и фонари ставили, и металлическими балками охватывали дом, когда в стенах обнаружились трещины. Восстановление оказалось делом трудным, но очень плодотворным.
Были и другие яркие впечатления. Например, шуточный «мусульманский акцент» в рабочей терминологии – «утренний КАМАЗ» и «вечерний КАМАЗ»... Их мы нагружали, когда вывозили мусор: отбитую штукатурку, сгнившие перекрытия, старые окна. Всё это надо было набить в мешки, мешки спустить вниз, потом забросить в кузов грузовика (они действительно приходили утром и вечером, правда, иногда и чаще).
Или: сёстры настолько хорошо натренировались на штукатурке внутри нашего дома, что, когда им пришлось, погашая некоторые наши долги, оштукатурить поселковую газовую котельную, проходившие мимо местные жители говорили: «Что это вы как для себя делаете?» А потом даже попытались нанять сестёр на штукатурные работы в свои дома, уже как профессионалов.
Запомнилось, как некоторые местные «олигархи», которые привыкли этой территорией пользоваться как своей, очень удивились, когда мы за один день поставили вокруг нашего дома забор. И как они отключили нам электричество, а наши братья сумели договориться в другом месте, сделали времянку и включились в сеть вечером того же дня.
Были очень забавные эпизоды, как в посёлке долго пытались понять, кто же купил это здание. Спрашивали у наших братьев: «Вы кто?» Те им в простоте сердечной отвечали: «Братство». «Ааа, братва!..» – такой была первая реакция. Была и вторая: в посёлке говорили – «кто-то очень крутой купил», потому что «приезжают русские рабочие на иномарках». Мы, и правда, стали очень неожиданным элементом местной жизни, в которой, конечно, мало кто понимал, что такое православное братство. Есть же в массе народа предубеждение, что православные – это бабушки, которые только молятся и ничего не делают, разве что землю на огороде копают да милостыньку просят. Как будто наши замечательные храмы и вообще – великую русскую культуру создавали не православные... Сейчас мы уже много лет устраиваем здесь детские праздники, проводим выставки, поэтому устанавливается более тесное общение с местными жителями , и многие недоразумения разрешаются.
Пока шел ремонтно-строительный процесс, честно говоря, казалось, что он не кончится никогда. Видя эти груды мусора, перечень невероятного количества дел, которые нужно сделать, невозможно было себе представить, что мы пройдём по дому, в котором можно будет жить. Но всё получилось сравнительно быстро.
И ещё запомнился приезд наследника прежних владельцев усадьбы – Никиты Игоревича Кривошеина. На встрече в местном Доме культуры, на которой присутствовали и жители посёлка, и его руководство, он сказал, что реституция беззаконно отобранного у его семьи имущества, невозможная по многим причинам в России, здесь в некотором смысле произошла: «Как высшую реституцию, которая только возможна, я воспринимаю нашу встречу. Это реституция не земель, не стен – а живого общения с потомками тех, с кем жили мои предки».
Вспоминает Игорь Власенко: Когда я в первый раз сюда приехал, это было такое вдохновение! При каждом посещении что-то менялось внутри. Я не знаю, как это передать...
И в 2006 году я взял у батюшки благословение приезжать сюда раз в месяц и помогать. Я не специалист, и помощь моя была разве что в том, чтобы что-то тяжёлое принести, отнести. Но это давало очень много радости. А самым главным было общение, особенно когда сложилась бригада братьев. Тогда я впервые на молитве услышал братский хор. Там братьев было человек 15-20. Понятно, что братья, может быть, не все в церковном хоре поют... Но эта братская молитва меня поразила, и после этого я даже взял благословение и восемь месяцев вокалом занимался. Тоже пытался в хоре петь.
А сейчас, когда дом восстановлен, его можно сравнить с магнитом, который, действительно, притягивает всё доброе, всё самое хорошее. Я вспоминаю тех людей, которые собирались тут на конференциях, – это действительно люди свободного действия, люди, которым интересны самые важные вещи в человеческой жизни!
И ещё важно, что это очень красивое место – неслучайно местные жители иногда называют наш дом «Красная площадь». В прошлом году, когда по всей Московской области выбирали, куда именно приедет представитель администрации президента, чтобы открыть памятник неизвестному солдату, выбрали парк рядом с нами. И я рад, что все последние 10 лет наши братья и сёстры добровольно собирают там мусор, да и просто наводят порядок. В 2006 году две общины Георгиевского братства решили чистить местный пруд, и года 3-4 этим постоянно занимались. Сделали длинные крючки, метров 5, и вылавливали ими бутылки и пакеты. И на байдарке, помню, ездили, мусор собирали. В общем, чистили, сколько хватало сил. Но вычистить пруд по-настоящему стоит миллионы рублей. Его надо спустить (это делают в зимнее время), и сделать это так, чтобы не засорить те родники, которые насыщают пруд водой. А денег у нас не было. Откуда у нас такие деньги огромные? Поэтому мы просто молились об этом. И пруд попал в какую-то программу: администрация Истры выделила деньги, и его почистили. Прошло уже 4 года. Там лилии цветут! А это уже означает, что он сам по себе чистый. Там лягушки действительно как царевны. А птицы какие летают! В прошлом году мы нашли двух совят. И большая сова тут летала. И в этом году они тоже здесь живут, но не возле дома, а куда-то в парк улетели. Но их было слышно по ночам. Конечно же, эта красота привлекает людей. Мне это приятно. Но не это самое главное. Хотелось бы, конечно, чтобы это не только нам было приятно, но и чтобы люди внешние могли приезжать, чтобы наш дом мог стать настоящим духовным центром. Например, он мог бы, позволю себе сказать, стать как Красные ключи, центр движения беседников. Или как некоторые духовные центры на Западе, такие, как Бозе.
Наш дом, конечно, небольшой. Но пока что в таком своём скромном существовании он действительно устроен. Мне очень понравились слова Никиты Игоревича Кривошеина, что отец Георгий устроил братский дом лучше, чем Солженицын мечтал обустроить Россию. Действительно, тут всё устроено так, чтобы человек мог не только насладиться красотой, но и помолиться, и поработать над источниками, книгами, и пообщаться, и потрудиться так, чтобы действительно принести свой плод.
----------------
* Реституция – восстановление нарушенных прав с возмещением происшедших от нарушения убытков (юр.).
В публикации использованы фотографии
Анатолия Мозгова († 2008) и Дмитрия Писарева
Кифа № 11 (197), сентябрь 2015 года