Правда или порядок?
Мы продолжаем публиковать материалы «Русских бесед», проходивших в Москве в 2018 году
Воспользовавшись энергией этого бунта, этой смуты, приходят к власти большевики – и меняют идею правды. С помощью насилия (и во имя своей правды, это принципиально важно) они уничтожают практически все элементы старого русского уклада.
Феликс Вельевич Разумовский, историк, тележурналист, автор и ведущий программы «Кто мы?»:
Мне очень приятно, более того, я удивлён, что в Москве собираются люди и обращаются сегодня со вниманием к русской тематике. Это кажется совершенно невероятным. С некоторых пор нежелание изучать и понимать Россию вошло в привычку.
Переходя к теме нашей сегодняшней встречи, решусь предложить несколько заметок по поводу специфики русской власти. Эту тему имеет смысл рассмотреть под двумя углами зрения – с точки зрения порядка и с точки зрения правды.
В понятии «порядок» очень важно то, что связано с нравами, традициями. Юридическая сторона дела, то есть некий свод законов, призванный регламентировать и оформлять земную жизнь, не является нашей сильной стороной. Полагаю, что все представляют, почему это так. Не то чтобы мы были принципиально не законопослушными людьми. Просто для нас важнее нечто другое. Религиозное важнее эмпирического. Последнее не может быть центром нашей жизни, её главной пружиной. Русское мировоззрение смещено к такому понятию, как правда. Нам нужно ответить себе на вопрос: зачем, во имя чего этот порядок, эта жизнь, в конце концов?
С порядком, все это понимают, в русской истории колоссальные проблемы. Достаточно вспомнить знаменитую стихотворную «Историю Государства Российского от Гостомысла до Тимашева»1. К слову: Тимашев – это начальник штаба жандармов и Третьего отделения. Очень важная сатирическая краска, между прочим. Потому что созданная при Николае I новая форма тайной полиции – Третье отделение – была призвана решить в огромной империи именно проблему порядка. Власть, осознав проблему, прибегает к бюрократической утопии. Дело заведомо несостоятельное.
Можно было бы и дальше комментировать этот замечательный стихотворный текст и даже в чём-то поспорить с Алексеем Константиновичем Толстым. Например, в том, что касается Екатерины II. Всё-таки императрица, зная толк в своём политическом ремесле, довольно хорошо представляла причину обсуждаемой нами коллизии. За своё тридцатилетнее царствование она попыталась исправить положение, и ей, надо сказать, в этом смысле многое удалось.
Но главное, в чём нельзя согласиться с автором «Истории», касается роли народа. В поэме народ буквально безмолвствует, во всяком случае, он совершенно пассивен. В «Истории» действуют исключительно носители верховной власти. Просто перечислен ряд правителей России, они что-то там предпринимают, или «веселятся», как Елизавета Петровна, но порядка в стране они всё равно добиться не могут. Ничего в этом смысле у них не выходит.
Эта чисто художественная картина далека от исторической реальности, потому что разделять понятия «народ» и «власть» невозможно. Проблемы с порядком – не только проблемы русской власти, это проблемы и русского народа. Как известно, мы склонны к бунту, т. е. к крайней форме протеста, который сопровождается категорическим отрицанием всякого порядка.
За примерами далеко ходить не придётся. Впрочем, здесь стоит отвлечься от «Истории» Алексея Константиновича и начать всё-таки с конца, с катастрофы 1917 года. С того момента, когда сто лет назад в истории России была поставлена точка. Русский порядок – несовершенный или совершенный, и все оберегающие его формы законности были отвергнуты. «Россия слиняла в три дня»2 и начался бунт.
Воспользовавшись энергией этого бунта, этой смуты, приходят к власти большевики – и меняют идею правды. (О том, что они были чувствительны к этой материи, говорит хотя бы то, что их главная газета называлась «Правда». Здесь новые хозяева страны были точнее, чем другие политические силы тогдашней России.) Далее они с помощью насилия (и во имя своей правды, это принципиально важно) уничтожают практически все элементы старого русского уклада.
То, как происходило это разрушение России, совершенно скрыто от нас. Мы привыкли слышать о «победоносном шествии советской власти». Но есть документы комиссии генерала Деникина о расследовании злодеяний большевиков. И они показывают, что из себя представляло это «победоносное шествие» на Юге России (думаю, что ситуация в других районах принципиально не отличалась). Это именно бунт, хаос, в атмосфере которого совершались бесконечные грабежи, насилие, убийства. При этом проявление злобы чудовищное. Бандиты устраивали попойки в храмах Новочеркасска; они поступали примерно так же, как французы в 1812 году: на престоле выставляли крепкие напитки, развлекались с девицами. Устроили «свадьбу священника с кобылой»... Понимаете, во что была превращена русская жизнь?!
Дальше с помощью всё того же террора (а массовый террор продолжался практически до смерти Сталина) всё это буйство вводится в берега. Причём главная цель террора – не просто уничтожить (убить, расстрелять, как это делалось в 1918 году), а морально раздавить человека, заставить его признаться в совершенно абсурдных вещах, что он член или руководитель террористической организации, шпион... Дальше с таким опустошённым, раздавленным человеком можно делать всё что угодно. Тут никакой подлинный порядок уже невозможен, а, главное, не нужен. Тот порядок, который сложился в советское время, – это мнимый порядок, то есть видимость. Что и проявилось в 1990-е годы, когда коммунистический режим рухнул. При этом была отброшена давно выродившаяся идея правды. И снова, теперь уже советская Россия, «слиняла в три дня». И в очередной раз оказалось, что порядка «нет как нет».
Девяностые годы некоторыми людьми описываются как некое царство свободы. Но я могу просто привести один пример – я это лично наблюдал, мы это снимали. Огромный производственный комплекс в Сибири под названием Красноярский алюминиевый комбинат, – а это несколько гидростанций, какие-то обогатительные фабрики и так далее... это целый город, где работают десятки тысяч людей, – оказывается в руках двух неизвестных, непонятно откуда взявшихся проходимцев братьев Чёрных. И весь красноярский комплекс несколько лет просто работал на них. Пример чистой воды бандитизма. Так называемый военный коммунизм образца 1918 года от этого принципиально ничем не отличается. Разве что использованием каких-то новых финансовых технологий, в данном случае так называемого «толлинга». И поскольку в этом «царстве свободы» не было ни порядка, ни подлинной власти, за обладание Красноярским комбинатом стали бороться разные преступные группировки. Начались так называемые «алюминиевые войны». Погибавших хоронили на окраине Красноярска на отдельном кладбище. Вот, собственно, что значит русский хаос, в данном случае образца 1990-х годов прошлого века.
Ну а теперь попробуем хотя бы пунктиром проследить, почему и как мы пришли к такому итогу. Всё-таки Россия – страна с тысячелетней культурой, русская государственность, русская власть имеют колоссальные традиции. Стало быть, неизбежно накапливался исторический опыт.
Разговор на эту тему я бы начал, как ни странно, с древнерусской Новгородской республики. Просто предлагаю вам посмотреть, как там решался и вопрос с порядком, и вопрос с правдой. Эта система просуществовала более 400 лет, больше, чем существуют США, так что это серьезно, и кроме того очень интересно и поучительно.
Философ Георгий Федотов предложил очень точное название новгородского государства – Республика Святой Софии. Речь идёт о центре новгородской жизни, о её стержне. Недаром жители Новгорода, собираясь на войну (а воевать им приходилось довольно часто), бросали клич: «Умрём за святую Софию!». Эта святыня – главный новгородский храм и всё, что связано с идеей Софии, – конечно, задавало координаты и духовной, и культурной жизни. И в том числе новгородской политической системе. Это то, что касается правды.
А теперь о том, что касается порядка. Очень быстро новгородцы освободились от власти князя; восторжествовал принцип «вольности в князьях». Им помогла на этом пути знаменитая грамота Ярослава Мудрого (первый этап своей политической деятельности он был новгородским князем). Впоследствии, как известно, новгородцы оказали ему серьёзную поддержку в борьбе за киевский стол.
Поначалу эта борьба складывалась для Ярослава неудачно. Проиграв войну Святополку Окаянному, князь Ярослав решил бежать из Новгорода в Скандинавию (поскольку он варяг, Рюрикович, там его корни)... Но новгородцы пришли на пристань, разрушили приготовленные для побега ладьи и решительно выступили на стороне Ярослава.
Вот за эту помощь и ещё, наверное, за то, что всё-таки жизнь с новгородцами у него сложилась довольно удачно, Ярослав дал Великому Новгороду некую грамоту. В этом документе закреплялся новый порядок. В частности, отныне князь не имел права владеть землёй в пределах Новгородского государства. То есть князь в Новгороде – это только предводитель военной силы, своего рода «военный министр». Тогда как власть принадлежит самим новгородским гражданам.
Это была своего рода «прямая демократия». Основные вопросы выносились на собрание горожан, знаменитое новгородское вече. Но прежде эти вопросы обсуждались в целой системе демократических институтов. Сначала на «уличанском вече»: т. е. каждая улица имела своё собрание. Потом на так называемом «кончанском вече» (конец – это район Великого Новгорода) и так далее. И только после этого собиралось общегородское вече на Ярославовом дворище.
Представлять себе картину этой демократической власти как идеальную, конечно, совершенно неправильно. Взять хотя бы такую традицию: если должностное лицо в Новгородской республике (будь то даже сам посадник или тысяцкий) оказывался уличённым в каком-нибудь должностном преступлении, а это, судя по всему, случалось нередко, то его владение обрекалось на так называемый «поток». То есть просто подлежало коллективному разграблению. Другая форма кризиса – бессилие вечевого собрания выработать консолидированное решение по тому или иному вопросу. Тогда противоборствующие партии, как известно, сходились на Великом мосту – это мост через Волхов, который соединяет Торговую и Софийскую часть города. А дальше начиналось самое настоящее побоище, иногда довольно жестокое...
Далеко не идеальными были также нравы Великого Новгорода как торгового города. Торговля, как известно, важнейшая статья новгородского хозяйства (по-нынешнему – экономики). И недаром торговый человек Садко стал самым известным персонажем новгородского эпоса (былины). О том, как живёт этот гражданин «Республики Святой Софии», можно судить хотя бы по одной его реплике: «Ой, да всю Россиюшку продам, назад-назад выкуплю»...
И возникает вопрос – на чём же это всё держалось при несовершенстве демократической процедуры, далеко не совершенной среде торговых людей и так далее? Как поддерживался новгородский порядок? Для начала припомним одно замечательное событие, описанное в новгородской летописи под 1439 годом. Ночью дежуривший в Софийском соборе пономарь Аарон увидел, как из Мартирьевской паперти вышли все погребённые там новгородские владыки. Собравшись у главной новгородской святыни, иконы Знамения, они молились перед ней за Великий Новгород... «Слыша таковое чудо», святитель Евфимий3 обрадовался: «Не оставил Бог места сего молитв ради святых архиепископов», – сказал он новгородцам.
Это летописное известие показывает нам, как на самом деле был устроен новгородский мир. Совершенно очевидно, что центральной фигурой всего этого государственного, политического и социального образования были новгородские владыки. Таков, если угодно, секрет этой древнерусской демократии.
Для человека иной культурной традиции воспринять особенности устроения новгородской жизни непросто. У нас есть описание древнего Новгорода приехавшими туда иностранцами. Они считали новгородского владыку сувереном, то есть носителем верховной власти. Во-первых, потому что казна богатейшего государства лежит «на полатях Святой Софии», то есть епископ помимо всего прочего ещё и своего рода «министр финансов». Во-вторых, все внешнеполитические международные договора скрепляются его, епископской, подписью.
И тем не менее, представлять Великий Новгород эдаким русским Ватиканом было бы категорически неверно. Новгородского епископа нельзя считать сувереном, сувереном являлось новгородское вече, которое на самом деле избирало владык.
Чтобы яснее представить себе роль новгородских святителей в истории Новгорода, стоит припомнить, что «епископ» это в буквальном смысле «надсмотритель». У епископа апостольские прерогативы: воспитание и учительность. Свободными гражданами Республики Святой Софии не рождаются, ими становятся. Этих граждан заботливо воспитывали новгородские владыки.
Как ни странно, они с этим делом прекрасно справлялись: не только со своей духовной миссией, но и с социальным служением. Недаром из тридцати владык республиканского периода семнадцать причислены к лику святых – больше половины. Это поразительный факт русской истории, поразительный! Всё-таки с царями у нас несколько иная ситуация, не так ли?
Тут самое время вспомнить слова академика А.М. Панченко: «Святости удостаивается тот, кого любят». На этот счёт у нас нет и не может быть никаких сомнений: русская республика не только почитала, но и любила своих владык.
И потому новгородцы были готовы услышать из святых уст не только слова утешения, но и самую горькую правду. И даже обличения.
Новгородский порядок созидался стремлением к освящённому, обжитому и упорядоченному миру. Это стремление поддерживалось и укреплялось идеей Софии, то есть правдой.
Как видим, новгородский порядок держался не на формальных законах. Этот порядок созидался стремлением к освящённому, обжитому и упорядоченному миру. Тогда как само стремление поддерживалось и укреплялось идеей Софии, то есть правдой. Отсюда исключительная роль новгородского владыки, на его духовном попечении была связь между порядком и правдой, между земным и горним.
Другое дело, что постепенно эта замечательная конструкция, как и всё, что существует на земле, стала вырождаться, в данном случае в обычную олигархию. Связь между порядком и правдой сначала ослабла, а потом и вовсе практически исчезла. Поэтому присоединение Новгорода к Москве, которое произошло в XV веке при Иване III, совершенно невозможно описывать как аннексию самодержавной Москвой трепетной Новгородской республики. Нет, всё было не совсем так, точнее совершенно не так. Во-первых, Новгород к тому времени давно перестал участвовать в общерусском деле, в том числе в противостоянии Литовскому и Польскому государству. Вместо этого самоотверженного противостояния – а Новгород мог собрать достаточно большое войско – он стал откупаться. Вот ещё маленькая деталь: новгородцев нет среди дружин, пришедших на Куликовскую битву. Одновременно и система новгородской власти тоже стала вырождаться, разваливаться.
Характерный признак этого разложения – знаменитая Шелонская битва 1471 года4. Пять тысяч московских ратников победили пятидесятитысячное новгородское войско! То есть новгородцы и здесь просто не хотели воевать. Это был полный упадок. И поскольку, как известно, в доставшемся московским воеводам обозе новгородских бояр была найдена грамота-договор с Великим князем литовским – совершенно предательский документ, Ивану III приходится принять жёсткие меры. В нарушение тогдашних традиций пленные новгородские бояре были казнены. В данном случае они рассматривались как предатели, а потому не подлежали выкупу.
Показательно и то, что полного присоединения Новгорода к Москве тогда не произошло. С Новгорода взяли выкуп, ограничили его внешнеполитическую деятельность – и всё. А новгородский порядок, всю политическую и социальную систему оставили старую: вече, выборный посадник и так далее.
Само присоединение произошло позднее, а главное совершенно невоенным путём. Просто московская власть в лице Ивана III продемонстрировала, что правда находится на московской стороне. Это совершенно замечательная история. Осенью 1475 года Иван III приехал в Новгород и остановился на Городище (это традиционное место, где когда-то проживали все новгородские князья). И любой житель, который не мог найти правды в системе Новгородской республики, любой обиженный прежним порядком человек получил возможность воспользоваться справедливым судом московского князя. Вот как произошла смена новгородской системы власти на московскую. Эта смена произошла в тот момент, когда новгородцы осознали, что на стороне московской власти находится правда. Военные средства, грубая сила наверняка только помешали бы такому развитию событий.
Иван III, на мой взгляд, – это совершенно уникальный русский деятель. Он умел гармонизировать порядок и правду, два важнейших начала русской жизни.
А дальше его внуком Иваном Грозным эта система подвергается болезненной трансформации. Хрупкий баланс между порядком и правдой нарушается. Возникает совершенно безумная идея строительства «государства правды». Это, как известно, происходит не сразу. В начале правления Ивана Грозного проводятся необходимые и полезные преобразования – судебная, земская реформы... Действовала, как сегодня сказали бы, «эффективная команда», и порядок жизни в начале правления Ивана IV поддерживался не худшим образом.
Всё изменилось не без влияния митрополита Макария. Деятельный архипастырь, он был последовательным сторонником иосифлянства. Ему пришлись по душе и знаменитые трактаты Ивана Пересветова о государствах и правде. Вопрос о причинах потрясшей христианский мир катастрофы стоял необычайно остро: почему погибла Византия? Потому что греки потеряли правду! Стало быть, если мы не сохраним правду, не победим зло в своём государстве, Русь, Московское царство, последний оплот православия в мире тоже погибнет... А ведь отвечает за государство боговенчанный царь... (Здесь я отсылаю вас за неимением времени к замечательным работам Б.А. Успенского, который проанализировал русский чин венчания на царство. Этот чин сильно отличается от византийского: если византийский император в чинопоследовании уподобляется царю израилеву, то русский царь уподобляется Христу. В чине венчания на царство Ивана Грозного это ещё не так явно, но в чине венчания его сына Фёдора Иоанновича это уже абсолютно прямо и откровенно.)
Вы, конечно, знаете, как, какими средствами будет реализовываться идея «государства правды». Раскол русского общества, введение опричнины, уничтожение элиты и, безусловно, разрушение всякого порядка. «Ради правды» порядок разрушается настолько, что даже Борис Годунов – политик другого склада, который скорее всего пытался вернуться к тому балансу, который был при Иване III, – не смог удержать ситуацию. И наступила первая Великая русская Смута: самозванцы, торжество криминального мира (время разбойников), чудовищное падение нравов, измена национальной элиты... Одним словом, полное разрушение порядка.
Что происходит дальше? Восстанавливается русское самодержавие. И весь семнадцатый век планомерно и последовательно усиливается сакрализация носителя верховной власти (Алексея Михайловича уже официально во всех документах называют святым). Это создаёт основу для ещё одного русского переворота. Появляется правитель, который пытается реализовать идею «Русского парадиза», – Пётр Великий. Его культурная и политическая программа предусматривает коренное изменение всего, что касается правды. И одновременно это очередное обрушение порядка.
В стихотворении Алексея Константиновича единственный персонаж, который будто бы добивается порядка, – это Пётр. Когда император умирает, порядок вновь разрушается... На самом деле, Пётр не установил никакого порядка: при нём процветали такое лихоимство, такой хаос государственного управления, которые вообще трудно себе представить. Воровали все, даже несмотря на то, что был создан институт фискалов, чтобы они доносили Государю («борьба с коррупцией»)... Тем не менее только Александр Данилович Меньшиков присвоил себе состояние, превышающее годовой государственный доход. Вы представляете масштабы лихоимства?! Помните знаменитую сцену, когда Пётр говорит: «Пишу указ, что если кто-то сворует на сумму, на которую можно купить верёвку, того повесить». А Ягужинский – прокурор! – отвечает: «Государь, ты останешься без людей, потому что мы все воруем, только один больше, а другой меньше...»
И последнее: эта петровская метаморфоза тоже разделяет страну на две части. Элита страны проходит через отречение от традиции, от своих привычек, т. е. через отщепенство. Монарх рубит бороды, переодевает подданных в иноземное платье, вводит новый календарь... И так далее, и так далее. Мы привыкли думать, что это – европеизация, но на самом деле для европеизации всё это совершенно не нужно. Европеизация прекрасно шла при правительстве Софьи, и очень активно. Но главное, там поддерживался баланс между правдой и порядком.
И, судя по всему, страна жила довольно неплохо. Но этот путь был отвергнут, правительство блестящего Василия Голицына выброшено вон, всё перевёрнуто вверх дном... Ради идеи создания регулярного государства. Потому что, если царь уподоблен Творцу (как Ломоносов напишет: «Он бог, он бог был твой, Россия»5), то можно «из ничего» творить новое государство, новый порядок. И это становится традицией. Моделью государственного поведения. Немногие этапы имперской истории свободны от подобного подхода. Петровский радикализм проходит через все Великие реформы и заканчивается тем, с чего мы начали, – катастрофой 1917 года.
...Главная мысль этих моих поневоле кратких заметок довольно проста. Невероятная сакрализация носителей верховной власти обернулась чередой попыток построить в России государство правды. Это имело тяжелейшие, разрушительные последствия. В конце концов, мы разуверились в правде и лишились порядка. Лишились бесценного комплекса русской обиходной культуры. Ибо порядок невозможно придумать и силой навязать людям. Любые юридические установления тут бессильны. Чтобы действовали законы писаные, они должны опираться на законы неписаные, на традицию, нравы и укоренённые формы консолидации различных социальных групп.
Отсутствие порядка и правды и в ХХI веке создаёт питательную среду для русской Смуты. Как всегда, это тотальное упрощенчество, самозванчество и криминализация сознания. Вот такие вызовы стоят сегодня перед новой-старой российской властью и перед всеми нами.
Дискуссию, последовавшую за этим докладом, мы планируем опубликовать в одном из следующих номеров.
-----------------------------------
1 Вот фрагменты этой поэмы А.К. Толстого:
* * *
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де, вишь, нет...
* * *
Царь Пётр любил порядок,
Почти как царь Иван,
И так же был не сладок,
Порой бывал и пьян.
Он молвил: «Мне вас жалко,
Вы сгинете вконец;
Но у меня есть палка,
И я вам всем отец!..
* * *
Весёлая царица
Была Елисавет:
Поёт и веселится,
Порядка только нет.
Какая ж тут причина
И где же корень зла,
Сама Екатерина
Постигнуть не могла.
«Madame, при вас на диво
Порядок расцветёт, -
Писали ей учтиво
Вольтер и Дидерот...
2 «Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три. Даже "Новое Время" нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая "Великого переселения народов". Там была – эпоха, "два или три века". Здесь – три дня, кажется даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Чтó же осталось-то? Странным образом – буквально ничего» (В.В. Розанов, «Апокалипсис нашего времени»).
3 Архиепископ Новгородский Евфимий II (в миру Иоанн; † 1458) был канонизирован на втором Макарьевском соборе в 1549 году.
4 В результате битвы Новгород потерпел тяжёлое поражение, были уничтожены его лучшие воины, что предопределило окончательное поражение Новгорода и подчинение его Москве в ходе следующей московско-новгородской войны 1477-1478 года.
5 «Ода на день тезоименитства великого князя Петра Феодоровича 1743 года».
Кифа № 5 (249), май 2019 года