В церковной среде расширился круг тех, кто стал смелее обсуждать проблемы нашей общей жизни

Интервью с протоиереем Максимом Кокаревым, и.о. ректора Самарской духовной семинарии

Не могли бы Вы поделиться впечатлениями от фестиваля «Жить вместе» в целом и от тех дискуссионных площадок, на которых Вы побывали?

Это второй фестиваль «Преображенские встречи», в котором я участвую; первый опыт был в прошлом году. Ощущения, конечно, самые яркие, самые светлые.

Та дискуссионная площадка, в работе которой я участвовал («Клирики и миряне: как нам жить вместе»), поднимает действительно очень важные вопросы, потому что мы чувствуем эту разделённость клира и мирян, причём взаимно, и проблемы существуют с обеих сторон. И миряне – будем честны – не всегда готовы и не всегда хотят брать на себя ответственность за жизнь Церкви. К сожалению, эта очень удобная позиция «потребителей духовных благ» воспитывалась столетиями, когда вся наша литургическая жизнь воспринималась лишь как некое проявление индивидуального благочестия: «Я пришёл для себя, причастился для себя». Тому, что литургия – это общее дело, совершающееся соборно, мирян, к сожалению, не учили. С другой стороны, и семинарии традиционно были заточены под то, чтобы давать достаточно клерикальную картину церковной жизни – не то чтобы специально, не со зла, просто традиционно так сложилось. И часто (слава Богу, не всегда) из семинарии выходят священники, которые идут «по готовым рельсам»: «Я служу, все остальные должны меня слушать и, собственно, это я – совершитель таинства, а остальные – пассивные зрители»... Даже то, что мы все имеем дар царственного священства и только плоды Духа разные, как говорил ап. Павел, не для всех очевидно.

Так что у нас действительно очень много проблем, и эти вопросы кто-то должен поднимать. Преображенское братство всегда являлось и является неким пионером в этом обсуждении, и в значительной степени благодаря той деятельности, которую ведёт братство, в церковной информационной среде стали посмелее эти вопросы обсуждать. Мне кажется, это очень важно. Сейчас круг тех, кто не является членом братства, но солидарен с ним, в том же направлении смотрит, «тем же воздухом дышит», расширился. И я знаю, что у нас в городе достаточно много таких людей.

Очень важно, что здесь, на фестивале, озвучивание проблем не превратилось в бесконечную скорбь о том, что всё плохо, в нытьё. Очень много было сказано и о том, какие можно искать пути решения. Понятно, что это будет не быстро. Церковное сознание вообще по природе своей достаточно консервативно, и может быть, это не всегда плохо. Мы ведь помним, чем закончилась попытка патриарха Никона за три года всю церковь переломить через колено... Церковь проявляет определённую осторожность в том, что касается литургических или канонических изменений. Но без открытого, спокойного, исключающего истерику разговора, да и просто общения, ничто вообще сдвигаться никогда никуда не будет.

Поэтому так важна возможность пообщаться с людьми, которые, может быть, не на все 100 % во всём с тобой согласны (мы и поспорили где-то), но готовы к этому разговору. Ведь мы же чувствуем, что у нас до сих пор в обществе (мне сложно сказать, где корни, насколько они глубоко, это, видимо, ещё и постсоветские проблемы) не все мы и ещё не всегда готовы к отрытому, нормальному, честному, но при этом достаточно взвешенному неагрессивному диалогу. А сейчас мы уже многие проблемы церкви можем обсуждать, не стесняясь говорить – да, они есть, да, их нужно решать. Но в церкви проблемы были всегда, идеальных времён, мне кажется, в церкви не было вообще никогда.

Это правда. А в обсуждении ещё каких-нибудь тем Вы участвовали?

Я не мог не посетить и площадку «Начала просвещенья русского...», потому что здесь говорили не столько про образование, сколько про студенческое общение и братство. Для меня это тоже очень важно. Те, с кем я учился, и те, у кого я учился, и те, кого я уже почти 20 лет учу в семинарии, – люди все очень разные, но есть радостное ощущение, что складывается круг единомышленников. Это бесценный опыт братства, причём оно разновозрастное – мои учителя, соученики и мои ученики. Не все те, кого мы учили, стали священниками, всё-таки это по-разному бывает, а вот единомышленников достаточно много. На этих людей всегда можно положиться, с ними можно открыто обсуждать все вопросы. И это крайне важно. Потому что любые мысли доносить очень тяжело, когда ты один говоришь о том, что что-то не так. Так же было сложно, скажем, в начале XX века озвучивать те или иные канонические проблемы. Конечно, один в поле не воин. А ведь значительная часть клира не готова это услышать, хотя я иногда и среди мирян (и в интернете, и в жизни) встречаю ещё более жёстко консервативно настроенных людей, которые при любой попытке обсудить проблемы начинают всех вокруг обвинять в обновленчестве, в модернизме, в чём угодно. Почему я пришёл сюда? Мне было важно как раз свидетельство других послушать. «Преображенские встречи» – одно из мест, позволяющих «почувствовать плечо».

Отец Максим, Вас очень радостно слышать, потому что, с одной стороны, Вы трезво говорите о том, что в церкви есть достаточно много проблем, а с другой, чувствуется, что в Вас такая крепкая надежда...

На самом деле в последнее время я вижу оздоровление некоторых приходов, некоторое движение в сторону общинной жизни. Это проявляется начиная с каких-то частных вещей: есть приходы, где значительную часть службы поют прихожане, а не хор, где на возглас «возлюбим друг друга» дают друг другу лобзание мира... Но и в целом – жить вместе начинают.

Как раз этим я и хотела закончить разговор. Мы чаще говорим о том, как жить вместе в обществе, но не всегда вспоминаем, что для того, чтобы жить вместе в церкви, зная проблемы, которые в ней есть, тоже нужны усилия...

Да, нам в значительной степени приходится этому учиться заново, потому что та парадигма церковной жизни, которая сейчас есть, в значительной степени разделяет нас.

Хотя мы в храмах всё время слышим «братья и сёстры».

Конечно. У нас на уровне терминологии всё нормально, нигде не сказано: «разделяйтесь», Писание говорит, что мы все едины. Но в реальной жизни при различении даров Духа (а они всё-таки разные: «Не все учителя, не все апостолы, не все пророки...») это различение служений превратилось скорее в разделяющую пропасть. Есть как бы посвящённые, «мисты», а есть «профаны», которые стоят и пребывают в трепетном мистериальном молчании, пока священник, являющийся, по словам одного из восточных сирийских авторов, «устами Церкви», говорит с Богом как со своим близким другом (чего все остальные в этой парадигме делать не могут). Эта тенденция проявлялась и проявляется и в стремлении к непременно тайному чтению молитв, окончательному отгораживанию алтарного пространства, и (как следствие) в нагромождении всяких историко-символических толкований, ведь когда непонятно, что на богослужении происходит, необходимо что-нибудь придумать.

Чтобы в литургическом смысле жить вместе, очень многое нужно делать, прежде всего многое объяснять. Я много лет преподаю литургику и всегда напоминаю студентам: не священник совершает таинство, а Дух Святой, и все предстоят; священнослужитель предстоит от лица всей общины. И мирян надо воспитывать, чтобы у них было дерзновение брать на себя ответственность. Это процесс долгий, и, мне кажется, в нём важную роль должно играть оглашение. Поэтому многие в церкви по крайней мере с интересом смотрят на опыт Преображенского братства. И в последние годы мы видим, может быть, робкие иногда, но постоянные шаги в направлении церковного возрождения.

Беседовала Анастасия Наконечная. Фото: Игорь Хмылёв

Кифа № 9 (241), сентябрь 2018 года