Год минувший и год наступающий
Интервью с протоиереем Геннадием Фастом
Отец Геннадий, за что из случившегося в прошедшем году Вы хотели бы поблагодарить Бога?
Протоиерей Геннадий Фаст, настоятель храма Св. Константина и Елены в Абакане, член епархиального совета Абаканской епархии: Во-первых, за сам этот прошедший год, потому что весь год – это ещё одна страничка книги жизни, ещё одна милость Божья, дарованная нам. За паломничество, поездку на Святую Землю, где Господь как-то совершенно по-особому дал пережить очень многие евангельские, библейские события, стать их соучастником. За радость служения, за сорокоуст, за те сорок литургий подряд, которые Господь дал послужить. Куда-то в пустыню уединиться возможности нет, а здесь ты служишь – прямо среди города, семьи, родных, близких, дальних – среди всех. Это такой евхаристический затвор. Я это уже неоднократно делал, и вот в этом году после долгого перерыва опять удалось. Удивительная Пасха – от Лазаревой субботы и практически до Вознесения. Это было особое посещение Божье.
А миссионерское Ваше делание продолжается?
Продолжается, но ведь в этом вся жизнь, это как-то даже не замечается... Но миссионерское служение в прямом смысле – это труд среди иного народа. А тут скорее продолжается внутренняя миссия среди тех людей, с которыми живёшь. Этого, конечно, было много- и лекции, и занятия, и пастырский приём, частный и общественный... Но особую радость Господь даёт именно во время благовестия, когда являет Своё Присутствие. До слова бываешь иногда каким-то вялым, может быть, уставшим, и именно во время слова Господь посещает, касается твоего духа – и после этого взбадриваешься. Это не специфика этого года, так всю жизнь и происходило. Даже если тебя придавливает куда-то в прямом смысле слова к земле дремота или ещё что-то, а тут просыпаешься и весь полон жизни. А так новых, каких-то особых «проектов», как сейчас принято говорить, не было. Всё шло так, как оно здесь в Абакане, в Хакасии, сложилось.
У вас есть огласительные курсы?
Есть огласительные курсы, подготовка к крещению, библейские занятия с прихожанами; ещё я веду занятия в двух университетах, есть православный лекторий и, конечно же, проповедь с амвона. Есть еженедельная телепередача «Слушаем пастыря» и радиоэфир «Живой разговор».
Как у Вас сил хватает?
Вот как раз Господь и даёт. Это то, что есть сегодня. Но оно уже несколько лет так сложилось.
Какие надежды Вы испытываете в связи с наступившим годом? У многих этот год столетия революции вызывает тяжёлые ассоциации.
Если не пытаться играть в какие-то красивые ответы, особых надежд я не питаю. А что будет – это знает Бог. Да, сейчас время осмысления, и Рождественские чтения идут под знаком «1917–2017. Уроки столетия».
На региональном уровне у нас тоже были Свято-Иннокентиевские чтения, и буквально такой доклад я и делал – «Уроки столетия». Говорил о четырёх уроках, хотя можно найти и четырнадцать, и сорок четыре, и сколько хочешь. И в Красноярске я этот доклад тоже делал в краевом лектории. Этот год, особенно для старшего поколения, воспринимается почти мистически: «1917», «Октябрь», «Октябрь 1917-го», «мы родом из Октября» – это нечто. Я не знаю, насколько молодёжь это чувствует, а мы, выросшие в СССР, конечно, чувствуем. Поэтому осмысление действительно необходимо...
Хотя меньше всего, я думаю, что что-нибудь серьёзное в жизни соединяется с датами. За всю мою жизнь такое было только один раз – в 1988 году. 1000-летие Крещения Руси стало переломным моментом в истории новой Руси. Как угодно его называют – вплоть до второго крещения Руси. Сначала я скептически относился к празднованию юбилея. У нас, воспитанных в брежневскую эпоху, на все эти исторические юбилеи вообще аллергия была. Ведь юбилейная комиссия в церкви была создана ещё в 1980 году. А когда начался 1988 год – как когда май начинается, почки набухают, вдруг оно как пошло изнутри, в том числе и во мне, помню, и во всём окружении. Это было нечто. Это был не юбилей исторического события, а это было историческое событие.
Например, ничего подобного не было в чаемом 1992 году – 7500 лет творения мира в библейской хронологии. В принципе ничего подобного не было в 2000 году, хотя в нашей церкви было значимое событие – Архиерейский собор, канонизация новомучеников. Это, конечно, был собор, который подвел итог века и дал некий импульс в новый век, это было значимое событие. Но на уровне 2000-летия никаких событий глобального, планетарного масштаба не происходило. События происходят, когда им Бог даёт произойти. Поэтому тут я меньше всего склонен к этой игре в цифры.
Между прочим, когда 2014 год наступил – тоже юбилей, сто лет с начала Первой мировой войны, – при желании можно, конечно, связать с этой датой события на Украине, но все-таки это не мировая война, хотя событие значимое, серьезное.
У нас в братстве есть надежда, что, может быть, люди, которые действительно понимают всю катастрофичность произошедшего, смогут покаяться за произошедшее в XX веке – покаяться за весь народ, хотя веры в то, что абсолютно весь народ покается, пожалуй, нет.
Покаяние происходит, когда Дух Святой коснётся – это касается личности, это касается сообщества, может коснуться страны, народа. Дай Бог! Но это не происходит явочным порядком: «вот, сто лет исполнилось, давайте покаемся». Можно отслужить покаянный молебен, даже во всех храмах Русской православной церкви. Допускаю, что даже по патриаршему благословению может что-то подобное произойти. Но будет ли при этом то, что было в 1988-м? Тогда происходило нечто от Бога, не просто по распоряжению священноначалия – юбилей, давайте отпразднуем. На само священноначалие смотреть было удивительно! Они становились другими, они сами были, пожалуй, ошеломлены, не ожидали, что будет происходить. К юбилеям-то, естественно, все были привычны. Профессиональное, может быть, было к ним отношение. А всё пошло по-новому. Прямо по Ленину: когда верхи не могут жить по-старому, низы не хотят, а как по-новому - никто ещё не умеет. Что-то подобное было тогда. Это было по-своему удивительно и интересно.
С другой стороны, я со многими общаюсь из тех, кто был тогда крещён, - кто остался в церкви? Порыв был, движение было, а потом многие, к сожалению, обратно ушли в мир.
Конечно, это был всплеск, как волна – она поднялась, а потом опустилась и растеклась. Этот подъём продолжался, может быть, с 1988-го до 1995 года... Но всё равно, я скажу Вам, в те годы произошло много ценного. Я вспоминаю тех новых священников – они росли как грибы. Ты просто не успевал – люди приходили со всех сторон. До этого на приходе были в прямом смысле слова только бабушки, редко дедушки и ещё отдельные блуждающие кометы – из интеллигенции, из хиппи, откуда угодно, бродячие, не вписавшиеся в систему. Удивительные люди, многие из них стали замечательнейшими священниками, но их было очень мало. В какой-то наш Енисейск приезжали из Одессы, из Твери (тогда ещё Калинина), отовсюду. А с 1988-го просто валом повалили, во-первых, мужчины, во-вторых, средний молодой возраст, интеллигенция, вообще народ, с которым, если честно, у нас даже и навыка не было работать. Это были не бабушки. После этого уже такого больше не было.
Сейчас очень много планов мероприятий, а такой волны-то нет. И я бы не сказал, что та волна просто в никуда ушла. Да, конечно, тогда было массовое крещение – миллионы людей покрестили, которые о Христе не слышали и Бога не знали. К этому можно как угодно относиться. Однако была волна возрождения. Я помню те же Рождественские чтения начала 1990-х – какие они были интересные, какие люди, какое общение – это какой-то фейерверк был, парад планет! Сейчас не так – все чётко, понятно, организованно... Другая эпоха. Вот Вы из Преображенского братства – когда Свято-Филаретовский институт появился?
Братство в 1990 году родилось, а институт как раз в 1988 году, летом.
Вот видите. Да, до этого был отец Георгий, и ещё раньше не отец, а просто Георгий, была катехизация, некое движение с начала 1970-х, если не ошибаюсь. Но волна-то пошла тоже в это время, были прорывы и ошибки, но зримо действовал Господь.
Беседовали Александра Колымагина,
Анастасия Наконечная
Кифа № 1 (219), январь 2017 года