Что мы знаем о братствах русской эмиграции
Интервью с председателем РСХД Кириллом Соллогубом и директором летнего лагеря РСХД Григорием Лопухиным
Заниматься сегодня историей православных братств, прежде всего петроградских, очень сложно: до сих пор значительная часть информации закрыта, трудно, а порой и невозможно попасть в архивы. А как обстоит дело с информацией о братских движениях в русской эмиграции? Кто-нибудь занимается историей зарубежных православных братств в ХХ веке? Интересна ли эта тема людям сегодня?
Кирилл Соллогуб: Надо учитывать контекст: русская эмиграция – это все-таки узкий круг, и в нем было не так уж много движений, особенно духовных движений. РСХД является в некоторой степени уникальным явлением именно потому, что в нашем движении всегда был примат церковности, а в других движениях было не так. Очень близкой к нашему движению до сих пор остается молодежная группа «Витязи». Изначально они входили в состав РСХД, но вышли из Движения в 1934 году. Это было первое «отпочкование», еще до «Православного дела» матери Марии (Скобцовой), и это был настоящий разрыв. Взгляды членов этой организации, существующей до сих пор, существенно отличны от наших. Для них церковность – это элемент русской идентичности. Мы же всегда ставили именно церковность на первое место. Из-за этого мы очень быстро открылись другим православным, в том числе и французам, и приняли их в наше движение, перешли на французский язык. Это не значит (тем более, что в последние годы все больше и больше русских приходят к нам, например в наш лагерь), что у нас не звучит русская речь. Но наша работа ведется по-французски – уже, может быть, 40 или 50 лет. А у «Витязей» не так.
Так что из крупных церковных движений русской эмиграции мы чуть ли не единственные. Но ведь русские не единственные православные во Франции и вообще на Западе, в Европе, хотя русская эмиграция исторически – самая значительная часть присутствия православия. Есть и другие православные, в том числе и французы, которые приняли православие. В 1960-х годах вокруг идеи объединить всех православных возникло Западноевропейское братство, в создании которого мы принимали участие и до сих пор продолжаем достаточно много участвовать в их жизни. Каждые три года они организуют большие съезды. Они очень важны тем, что собирают именно всех православных на Западе, независимо от их происхождения, юрисдикции, истории и т. д.
Григорий Лопухин: Есть еще Синдесмос.
Кирилл Соллогуб: Да, это тоже братство нам очень близкое и дорогое. Но таких образов жизни братства, какие были или бывают у вас в России, я думаю, не было. Скажем, Западноевропейское братство – это не «тесная семейная жизнь». Это объединение, которое стремится делать все, чтобы православные на Западе могли общаться, совместно свидетельствовать, совместно трудиться в разных сферах, например в области переводов богослужебных текстов на местные языки или общей информации. Как вы знаете, и границы РСХД не такие определенные, как у вас.
Вспоминается еще братство Святой Софии, братство святителя Фотия... Насколько важна для вас их история?
Кирилл Соллогуб: Да, действительно, братство Святой Софии и его история, раскрытая благодаря дедушке Григория1, Никите Алексеевичу Струве, нам очень близки. История братства Святой Софии переплетается с нашей. Ведь как пишет о. Василий Зеньковский, члены этого братства хотели быть в постоянном общении, чтобы руководить Движением.
Другое братство, о котором вы говорите, мало известно. И если о братстве Святой Софии говорят обнаруженные и опубликованные архивные документы, то каких бы то ни было документов Фотиевского братства мы не знаем. Но я считаю, что придет время, когда мы все это узнаем. Нам известно, что они считали очень важным, чтобы все мы, русские православные, которые пришли во Францию, осознавали, что Франция не «пустая земля» в смысле христианства, что в ней жили великие святые, отцы церкви, и память их до сих пор жива. Это очень важная мысль. И они думали, как можно сочетать сокровище восточного русского православия с западным христианством. Они очень интересовались историей первых христиан во Франции – в Галлии, в Лионе, – историей святых, потому что среди них были очень важные фигуры – и свт. Ириней Лионский, и свт. Иларий Пиктавийский из Пуатье, Григорий из Тура, Мартин из Тура... Правда, они считали, что после разрыва с католиками наступил конец этой традиции, она как бы исчезла. На мой взгляд, это немного резко, я сомневаюсь, что в этом члены братства свт. Фотия правы. Но здесь надо сказать, что мы, как я уже говорил, имеем очень мало документов.
В этом братстве свт. Фотия принимали участие такие люди, как Лосский, братья Ковалевские, которые были связаны в какой-то мере с нашим Движением. Они немного отошли от РСХД в связи с расколом 1931 года, потому что не пошли за митрополитом Евлогием. У нас мало документов об этом братстве, хотя я уверен, что их видение и опыт очень нужны даже сейчас.
Насколько жители Франции сегодня знают о том, что православные могут жить вот так по-братски? И насколько это востребовано сейчас? Какую цель сейчас видит РСХД?
Григорий Лопухин: Без Движения, без его ежегодных летних лагерей мы не были бы настолько привязаны к церкви. Многие из современных православных во Франции, так же как и большинство католиков, приходят в церковь один или два раза в год. Например, когда кто-то умирает и его надо по обычаю отпеть. А для нас благодаря Движению жизнь в церкви является центральной. И поэтому работа, которую мы ведем в лагере, очень важна для детей, которые не имеют постоянного контакта в первую очередь с церковью, но, конечно, и с культурой. Мы создаем артистические группы. Я приучил лагерь к театру.
Кирилл Соллогуб: Можно добавить, что для нашего движения очень важен опыт католических движений. Их много. У католиков их больше, чем у православных.
Вы с ними дружите?
Кирилл Соллогуб: У нас есть общение с братством святого Эгидия, фоколярами, общиной «Эммануэль». Мы находим с ними общий язык, потому что наш опыт близок. И это очень сильно. Когда я объясняю французам, что такое РСХД, то говорю, что так же, как в католической церкви во второй половине ХХ века после II Ватиканского собора возникло множество движений, мирянских братств, так и наше движение возникло – но раньше, еще в начале XX века. Я считаю, что появление подобных братств связано с катастрофическими моментами истории. Для католиков это и Вторая мировая война, и социальные смуты 1960-х. Для нас основное – это революция и Первая мировая война. В такие катастрофические исторические моменты разные движения рождаются как ответ, как веяние духа, отвечающее на эти призывы современности.
Сейчас, с одной стороны, вроде бы уже нет таких войн, с другой стороны, опасность достаточно серьезна – прежде всего терроризм.
Григорий Лопухин: В лагере мы как раз запланировали два цикла бесед с детьми о террористических актах. Действительно, это сейчас является травмой для нашего общества. Первая наша реакция на взрывы в Париже была – сразу встретиться вместе в Доме движения, чтобы помолиться и пообщаться. Была нужда собраться в тот же день. Эти ужасы надо объяснить, понять. Ведь во Франции значительная часть людей выступает против религии, и для них такие страшные события – это повод сказать: «Видите, что дает религия, что верующие делают?»
Кирилл Соллогуб: И после этого нам было особенно важно поговорить с детьми, объяснить, что терроризм не связан с верой. Мы организовали для них визит в мечеть.
Если возвратиться к тому, с чего мы начали разговор: вы рассказываете детям в лагере об истории братств? Они этим интересуются, знают это?
Кирилл Соллогуб: К сожалению, мы недостаточно говорим об этом. Я бы сказал, что на Западе еще не возник интерес к истории вообще и к осмыслению явления братств в том числе. Я думаю, не многие знают о том, что они вообще есть.
Беседовала Анастасия Наконечная
------------------
1 Напоминаем читателям, что Григорий Лопухин – внук Н.А. Струве (об этом рассказывалось в рассказе на вечере памяти Никиты Алексеевича). Об истории архивных материалов Братства Святой Софии рассказывается в предисловии к их сборнику.
Кифа № 13 (215), октябрь 2016 года