«Я для себя это делаю. Я по-другому не могу»
В чем духовный смысл волонтёрских инициатив, что мешает современным людям включиться в социально ответственное действие, чем и почему сегодня стоит заниматься людям доброй воли в первую очередь? Об этом размышляли участники конференции «Перспективы социально ответственной инициативы в российском обществе», организованной Свято-Сергиевским малым православным братством.
Конференция собрала людей, которые по своей личной инициативе, свободно делают то, что, по их мнению, должно помочь освобождению от духовных «вывихов» и «родимых пятен» тоталитарного прошлого.
Пермские гости, представители Пермского краевого отделения общества «Мемориал», и москвичи - члены Свято-Сергиевского малого православного братства - проявили друг ко другу подлинный, живой интерес и нашли удивительно много общего. Возникли спонтанные вопросы, вызвавшие общую дискуссию, но пока не получившие разрешения.
Мы публикуем фрагмент одного из выступлений и небольшую часть дискуссии, завершившей конференцию.
Из выступления Владимира Гладышева
Я назвал свое выступление «Нас можно распознать издалека». Книжка с таким названием вышла у нас по итогам многолетних работ над проектом «Ленинградский квартал» памяти блокадников. Дело в том, что в годы войны в город Молотов (так тогда называлась моя родная Пермь) были эвакуированы тысячи людей, и главное, что нас сподвигло на работу в этом направлении, - все-таки оказалось, что память человеческая коротка. С прискорбием заявляю об этом как краевед, как историк.
Меня всегда поражало, почему мы могли забыть такое, почему?.. В одном из писем-откликов на нашу работу одна из ленинградок-петербурженок вспомнила, что у нас на Егошихинском кладбище есть Ленинградский квартал (так его называли в народе), и там похоронены и забыты, по ее подсчетам, более сотни блокадников. Многие из них - известные люди, заслуженные артисты, в том числе из знаменитой Мариинки.
Постепенно как-то все затягивало илом беспамятства. Вспоминать начали уже в последние десятилетия. Как это говорится, попытались отдать долг памяти. Я помню, как в 1980-е годы наш известный хореограф Юрий Сидоров пригласил меня на прогулку и сказал: «А Вы знаете, что здесь похоронены те-то и те-то?» Почему же мы не знаем, где их могилы?
Представьте себе, у нас, пока стихийно, выявился ряд фактически ленинградских могил. Выяснился также ряд удивительных фактов, например, что в храме Всех святых на этом же кладбищенском ленинградском квартале служили - в разное время, правда, - священники, выходцы тоже из Петербурга, Ленинграда.
Думаю, что не буду голословен, если скажу, что идея становится материальной силой. У нас появился на этом старинном кладбище сначала памятный знак. Затем начали поиск денег, самый трудный для нас, для интеллигенции, процесс. Удалось найти и инвесторов, и деньги.
Что было дальше? Работа продолжалась, уже невозможно было ее остановить. Появился мемориал беломраморный. У него 9 мая встречаются учащиеся школ. Начало этой традиции положили волонтёры из школы № 10.
Понимаете, есть тяжелейшие вещи, о которых не то что писать - говорить не хочется. Наши ветераны, блокадники рассказывали, как умирали уже в дороге дети, ведь здесь не всех удавалось вылечить-выходить. Рассказывали, как хоронили в братских могилах. Почему забыли это? Что-то напрашивалось, что-то нужно было открыть, сделать.
Конечно, мы продолжили поиск союзников, партнеров, шефов. Так, с помощью коллектива Пермской художественной галереи наметили создать на территории «Ленинградского квартала» памятник известному художнику Петру Львову. Он умер в марте 1944 года от воспаления легких, могила утрачена. Мы нашли место могилки, нужно собирать средства на надгробие и т. д. Но... Сейчас галерее - той самой галерее, которая в годы войны приютила собрание Русского музея! - не до того: она сама в состоянии эвакуации. Дело в том, что она должна освободить здание кафедрального собора, которое занимает с 1920-х.
...И вот в таких заботах, треволнениях остается коллектив нашей замечательной «уральской Третьяковки», как еще называют Пермскую галерею. Вот такие основные наши дела.
Владимир Федорович, не могли бы Вы несколько слов сказать о тех волонтёрах, которые участвуют в вашем деле? Как они в него включаются, где Вы их находите?
Это, прежде всего, конечно, серьезные ребята, толковые представители своего поколения, из лучших школ. Приходили ребята из так называемых отрядов мэра - летние отряды, которые формируются из трудных подростков. Им было очень трудно. Только у единиц появлялся интерес. Все-таки волонтёры - это не массовое, к моему сожалению, движение, но, тем не менее, они появляются, потому что... под лежачий камень вода течет.
Из дискуссии после конференции
М.И. Зельников: К сожалению, пока не видно, что у нас есть, скажем, массово-добровольное единодушное движение волонтёров. Покуда все-таки инициатива является единичной, то ситуация в обществе в целом от этого кардинально не меняется.
А.М. Калих: Просто мы спешим. А я вот свидетель того, что было. Пермский мемориал начинал волонтёрство одним из первых в России. Тогда такого явления не было вообще. Сказать, что за это время ничего не изменилось, это не честно. Правда, меняется медленно, медленно.
Но, знаете, наши волонтёры ведь если делают, то только то, что сами хотят. Не заставишь человека что-то другое делать, разве что за деньги. У нас в Перми есть как бы альтернатива нашему волонтёрскому движению: отряды мэра. Мэр обещает 500 рублей платить ребенку за то, что он будет подметать улицы. Конечно, тогда он будет подметать улицы. Но скажите, пожалуйста, какое отношение это имеет к волонтёрству? А это тоже называют волонтёрством...
Волонтёр - человек независимый, в первую очередь. Эти люди идут против течения. Им каждый второй говорит: «Ну зачем тебе это надо? Вон иди, заработай там тысячу-две, будет у тебя много пива, всё будет». А он идет и помогает старикам. «Ты сумасшедший, что ли?» Они действительно иногда даже против близких людей идут, в каком-то смысле, некий такой внутренний спор.
Медленно, но мы идем особым путем. Медленно, потому что идет такое борение незаметное, невидимое никому.
Л.Ю. Мусина: Вот Александр Михайлович сказал, что волонтёр делает то, что он хочет, но ведь это же очень ненадежно в таком случае? Как он работает волонтёром: сегодня хочу, а завтра не хочу, что ли? Откуда волонтёр силы свои черпает? Где его ответственность?
А.А. Чернышов: Я придумал слоган для своей собственной жизни: «Правда спасет от смерти». Это взято из книг Притчей. Правда, если она спасает от смерти, должна быть чем-то сильным. С правдой приходит милость, с правдой приходит трезвомыслие. Она приносит стабильность, последовательность, разумность...
А.М. Калих: В чем беда нашего времени и нашего нынешнего общества? В том, что мы не просто раскололись, а непримиримо раскололись. Целая порода людей появилась, которая дискуссии не ведёт. Он тебя услышал - всё, ты враг.
М.И. Зельников: Это последствия антропологической катастрофы, которая произошла в XX веке с нашим народом. Волонтёр - это явление, пусть неполного, но все же исцеления. Он делает некоторый выбор и начинает делать что-то не потому, что ему приказали, не потому, что ему выгодно. Но вот как этому можно поспособствовать? Что здесь можно было бы сделать?
И.Д. Кизилова: Самый сложный вопрос. Я ответа не знаю, честно говоря. Я переписываюсь ВКонтакте с несколькими солдатами, которых я специально нашла. И вот эти ребята мне пишут, что армия - это ужас какой-то, это клетка. А между тем ты обнаруживаешь, что они сами прекрасно занимаются дедовщиной. Ну, например, появляется ВКонтакте выставленный одним из моих адресатов снимок, где на переднем плане целый ряд ребят, у которых выбрита на голове цифра 100. Это называется «посвящение в слоны». Я говорю: «А тебя в слоны посвящали? Поставь себя на место этого парня, которому выбрили 100 на голове. Как ты бы чувствовал себя?» Все-таки я его заставила задуматься над этим вопросом. Вот если бы каждому из них мы могли бы задать такой вопрос, может быть, они стали бы об этом думать. Но пока этого нет.
А они должны понять, что это такое. Мне кажется, нужно нам с вами действовать. Надо просто работать с этим.
М.И. Зельников: На мой взгляд, волонтёром можно быть только по убеждению. Если этого нет, ты в любом случае когда-то сломаешься.
А.М. Калих: Мы принципиально считаем, что это добровольное дело. Мы полагаемся на независимость человека. Только на то, что он сам себе сказал: «Я хочу это сделать».
Для того чтобы стать человеком, никакие лекции, никакие дискуссии, никакая борьба с «Сутью времени» не поможет. Помогут только действия. Наша задача - создать условия. Например, молодежи ужасно нравятся туристические экспедиции. У нас целый флот есть свой. Они сплавляются на байдарках, ведь им адреналин нужен. Но попутно они заедут в какую-то деревню, нарубят дров бабушке. И запишут воспоминания жертв репрессий, и узнают о том, что такое репрессии. Им никто не пропагандирует, их никто вроде бы не воспитывает. Мы стараемся создать обстановку, в которой они, как в вашем братстве, начнут любить друг друга. Надо создать условия для молодого человека, в которых бы он действовал сам, добровольно. Но мы хотим, чтобы волны этой совести распространялись, расходились и расходились дальше.
Л.Ю. Мусина: Тут возникает вопрос о том, как быть, если волонтёр устал и он уже больше не волонтёр. Естественно, давлением и насилием все равно ничего положительного добиться нельзя. Но, знаете, лично Вас представить себе уставшим волонтёром мне как-то очень трудно. Потому что есть, конечно, то, что является нормой и ориентиром для Вас самих. Тут, наверное, можно говорить о каких-то внутренних обещаниях перед самим собой.
А.М. Калих: Я не знаю. Мы готовы к тому, что не все удержатся. Бывает, что теряем. Некоторые советские бабушки, хотя и репрессированные, не понимают, что такое добровольчество: раз ты прислан «Мемориалом», значит, должен вымыть мне все полы, всю посуду, пойти в магазин, и всё сегодня, за один день. А пол помыть так, чтобы я проверила, и если ты плохо помоешь, то будешь мыть второй раз. И мы ей пытаемся говорить: «Вы поймите: он или она пришли сюда к вам добровольно. Ей никто не платит, никто ее не направляет. Она сама пришла, вы цените это». Да, проблем бессчетно много, и все-таки мы с 1995 года, вот уже скоро 20 лет, сохраняем волонтёрское движение.
М.И. Зельников: В христианской жизни есть единственное средство воздействия на человека - слово правды и пример своей жизни. Вроде бы это ни к чему не обязывает. Тем не менее, это средство действует. Будем надеяться, что плод будет.
А.М. Калих: Сергей Адамович Ковалев, известный во всем мире правозащитник, в годы заключения в ответ на вопрос своего охранника «зачем Вам это надо?» сказал: «Я для себя это делаю. Я по-другому не могу». Вот и все. Это ваша жизнь, это наша жизнь. Аудитория здесь особая. Здесь присутствуют те, кто сделал этот выбор. Мы это делаем для себя. Нам так жить просто приятнее, мы свободные люди. Мы делаем свое дело, нам тяжело, нас позорят и прочее, и прочее, и прочее. Ругают, но мы делаем это для себя. Спасибо.
КИФА №10(180), август 2014 года