О чём нельзя не сказать оглашаемым
Ответы священнослужителей-катехизаторов
Чего нельзя не сказать готовящемуся к крещению о вере Церкви в связи с темой человека?
Священник Пётр Боев: На мой взгляд, важно сделать акцент на одиночестве человека вне Бога. Даже имея много друзей и связей-контактов, человек, как показывает опыт жизни, глубоко одинок. И первым прорывом является подлинная, личная встреча с Создателем. Вторым прорывом, чего ожидает и к чему призывает Господь, - встреча с человеком, людьми, с Церковью реальной и с Церковью потенциальной, т. е. неверующими, инославными, агностиками, чтобы иметь мужество свидетельствовать личностно, на примере своей жизни и опыта.
Игумен Арсений (Соколов): Чего нельзя в этой связи не сказать? Нельзя не сказать, что во Христе Бог стал человеком. Он воспринял всю полноту человеческой природы, стал подобен нам во всём, кроме греха. Поскольку в крещении мы соединяемся со Христом, соединяемся с Ним в Его смерти и Его воскресении, происходит исправление нашей природы от того искажения, которое причинил ей грех. Безгрешный Искупитель Христос освобождает нас от рабства греху. «Кто во Христе, тот новая тварь». Обо всём этом ясно говорится в той части Послания Павла христианам Рима, которая читается сразу по совершении крещения и миропомазания. Лучшей проповеди на крещении, чем 6-я глава Послания к римлянам, невозможно придумать. Задача крестителя - донести смысл этого священного текста до сознания крещаемых. Та же задача - и у катехизатора, готовящего оглашаемых ко крещению.
Священник Виктор Дунаев: Две вещи. Первое - это онтологическое отличие человека от всего остального тварного мира: его роль как царя этого мира и посредника между Богом и творением; ответственность человека за творение; зависимость творения от человека. Вторая - иерархическое «устройство» внутри человека-человечества: принципиальное отличие первого человека Адама от других людей; несводимость их к Адаму; незаменимость Адама; зависимость всех людей от Адама. Без этих двух вещей невозможно будет понять ни того, что произошло в грехопадении, ни того, каким образом Бог спасает этот мир во Христе, Новом Адаме. Это основа, без которой «поедет» всё оглашение.
Диакон Иоанн Логинов: Всё зависит от того, насколько такой человек, идущий ко крещению, по-настоящему открыт к вбиранию христианского опыта веры и жизни. Если говорить о стандартной приходской практике сверхкраткого оглашения (1-2 беседы), то здесь вряд ли получится сказать о том, что может быть условно названо уникальностью христианского переживания человека (вопрос ещё и в том, насколько эта уникальность приоткрыта и ясна самому катехизатору). Поэтому здесь придётся ограничиться общерелигиозной антропологией, воспринимающей человека потенциально способным к открытости к духовному миру и живому общению с ним. Мой опыт проведения предкрещальных бесед показывает, что практически всегда в типичной ситуации приходской катехизации оглашаемый не имеет опыта личного обращения к Богу и живой связи с Ним. То есть на уровне ума человек ещё хоть как-то может отреагировать на реальность духовного мира («что-то такое там есть»), но дух и сердце такого человека ещё не пробуждены для личного и непосредственного общения с Богом. Вот как раз о присутствующем в каждом человеке «органе богообщения» и о его возможной актуализации в сторону живого и истинного Бога, думаю, и стоит говорить. По крайней мере, катехизатор может попытаться разрушить миф об автономности и самодостаточности человека. Но при этом предельно важно не опуститься до трафаретно-популистских рассуждений по типу «человеку плохо без Бога». Человеку должна быть приоткрыта возможность пробуждения подлинной религиозной чуткости: оказывается, что-то в нём самом может наконец-то зашевелиться и по-настоящему заговорить к Богу...
Если же речь идёт о длительном оглашении, предполагающем вдумчивый поиск оглашаемым основ и глубин христианской веры, то здесь антропологическую тематику хорошо бы раскрыть в аспекте богоустановленной ответственности человека за окружающий его мир. Оглашаемый должен увидеть, что для христианина недопустимо присутствовать в этом мире на правах раба и потребителя (первый присутствует максимально пассивно, второй - активно, но лишь на уровне потребления и усвоения материальных и духовных благ). Человек в замысле Божием - это царь и священник, т. е. личность по-особому ответственная за качество бытийного пространства, в которое он вовлечён. Но более того, на человеке лежит ещё и задача вовлечения окружающего мира в то пространство Божьего соприсутствия, которое он сумел открыть и сформировать в себе, а быть может, и вокруг себя. О подобной ответственности человека за вверенный ему Богом мир (а в какой-то мере это ответственность и за меру присутствия Бога в этом мире!) как раз говорят эдемские заповеди. Но оглашаемые имеют определённую глухоту к подобной тональности библейского откровения. Библейский текст усилиями катехизатора может зазвучать для них по-новому, как призыв к творческой открытости и ответственности.
С какими наиболее тяжёлыми и какими наиболее распространёнными заблуждениями в связи с этой темой вы встречаетесь, когда проводите катехизические беседы?
Священник Пётр Боев: Акцент на себя, на самость, на эгоизм. Многие приходят поучиться, послушать, подумать для себя. Бог-для-меня - такая концепция православия является наиболее распространённой, в то время как в ней наличествуют черты магизма. Бог почти не имеет полномочий, у Него связаны руки, человек слышит и делает только то, что хочет. А здесь важно перерасставить акценты: с человека на Бога, при этом раскрыть тайну этих отношений. А тайна в том, что человек возвеличен, а не уничижен.
Игумен Арсений (Соколов): С заблуждениями на эту тему не встречался, Бог миловал. Если катехизатор строго следует учению Нового Завета о крещении и о восстановлении в этом таинстве человеческой природы, заблуждений не будет.
Священник Виктор Дунаев: Ввиду малого опыта проведения оглашения говорить о какой-то статистике не возьмусь. Но мне кажется, что самое сложное для оглашаемых - понять и принять, что нынешний эмпирический человек это совсем не то существо, что было создано Богом. Что грехопадение не просто некое противоправное действие с последующим наказанием, а реальная духовная смерть и разложение человеческой природы. Что падший человек по природе неисправим и неисцелим, по природе не может быть спасён. Непонимание этого приводит к настойчивой попытке свести дело спасения к совершению каких-то действий, предписаний, обрядов, к магическому пониманию таинств, а следовательно, и к непониманию того, что совершил Христос.
Диакон Иоанн Логинов: Как мне кажется, оглашаемый часто боится собственной свободы. Причём дар свободы человеку непонятен во многих его проявлениях. Оглашаемый недоумевает по поводу личной ответственности за меру присутствия греха и зла в мире. При этом, что парадоксально, нередко оглашаемый готов уличать себя в тотальной греховности и испорченности. Но такая подверженность злу воспринимается сугубо индивидуалистически, дескать, «это ж мои грехи, а стало быть, только мои проблемы». Из подобной зацикленности на себе и на своём вырастает недоверие Богу, а стало быть, человек не может по-настоящему открыться для следования за Господом Богом по пути жизни, на котором, собственно говоря, и возможно освобождение от неправды и зла.
Также человек не хочет по-настоящему всмотреться в личную одарённость свободой, предполагающей возможность вручения себя Господу Богу для осуществления Его замысла. О доступности такой свободы в пространстве священной истории говорят первая и четвёртая заповеди Декалога. Речь идёт о сопровождающем их изложение лейтмотиве освобождения из дома рабства. Причём интересно, что редакция Декалога, содержащаяся в книге Второзакония (в отличие от книги Исхода), связывает возможность осуществления заповеди о Дне Господнем именно с событием освобождения из прежнего рабства: «помни, что ты был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний» (Втор 5:15). Нередко оглашаемые не могут поверить, что такой дар свободы для служения Господу Богу может быть воспринят и осуществлён сегодняшним человеком, несмотря на его кажущуюся всестороннюю зависимость от «стихий мира сего». Поэтому тема свободы требует особого внимания и акцентирования. Но опять же, рассуждения катехизатора о свободе должны носить конкретный характер, приоткрывающий возможность прорыва в пространство свободы в ближайшей перспективе.
Можно сказать и о зачастую какой-то непреодолимой нечуткости оглашаемых к тематике христианского призвания. Задачу христианского присутствия в мире оглашаемые сводят к осуществлению общерелигиозных нравственных норм, предложенных в ветхозаветном золотом правиле этики, а также во второй части Декалога. То, что христианское призвание качественно выше шаблонной установки быть добропорядочным гражданином и семьянином (ну, ещё и «воскресным христианином»), без помощи катехизатора оглашаемому понять практически не по силам. Впрочем, здесь и от самого катехизатора требуется особая чуткость, внимательность и проникновенность в духовную меру, сопутствующую уровню жизни и веры оглашаемых. По крайней мере, вопрос о христианском призвании должен быть обозначен в той или иной форме с достаточной остротой. Может быть, в большинстве случаев до времени стоит ограничиться как раз постановкой вопроса.
Беседовала Анастасия Наконечная
КИФА №6(176), май 2014 года