Как не стать реликтом прошлого, но и не раствориться в настоящем
Интервью с протоиереем Георгием Митрофановым
О. Георгий, насколько, на Ваш взгляд, насущен сегодня в церковном сообществе широкий разговор на те трудные темы, которые были обозначены на сегодняшнем семинаре?
Нужно сказать, что церковное сообщество многослойно, поэтому такой разговор придётся вести на разных уровнях. Это не всегда связано с богословской или общеобразовательной подготовкой аудитории, а может быть связано, например, с той духовной атмосферой, которая характерна для того или иного церковно-общественного слоя. Этот круглый стол проходил в учебном заведении, которое, являясь церковным и не являясь государственным, в то же время предполагает последовательное и серьезное изучение проблем русской церковной истории. Более того: оно связано с жизнью и деятельностью одного из существующих сейчас церковных братств. И даже говоря довольно подробно о вопросах церковно-исторических, мы сразу же обращаемся к актуальным проблемам современной церковной жизни, как в рамках данного братства, так и в рамках Церкви в целом. Однако никакое церковное братство само по себе не может исчерпать полноты церковной жизни, поэтому, я думаю, надо стремиться к тому, чтобы подобного рода круглые столы, сохраняя ту способность к свободному обсуждению всех вопросов, которую мы ощутили сегодня, вбирали в ряды своих участников представителей других церковных братств, приходских общин, церковных учреждений. Я говорю это в том числе и как представитель одной из основных наших духовных школ.
Сегодня широкое смысловое поле было затронуто достаточно крупными штрихами. Какие темы из тех, которые поднимались в этом обсуждении, Вы считаете наиболее актуальными? Иначе говоря, в каких направлениях можно было бы продолжать такой разговор?
Я четверть века преподаю историю Русской православной церкви новейшего периода и всегда пытался воспитывать будущих священников сквозь призму именно этого опыта, да и в популярных лекциях в широкой аудитории формировать мировоззрение христиан сквозь призму церковной истории. Однако чем больше проходит времени, тем ощутимее я чувствую, что для многих современных, в особенности молодых людей даже наша недавняя история представляется чем-то не своим. Отчужденность от собственной истории имеет место в нашем обществе как, может быть, ни в каком другом. Ибо как ни в каком другом обществе у нас искоренялись носители культурно-исторической памяти. И очень часто апелляции к историческому прошлому не достигают должного эффекта. Наша недавняя история, в том числе и церковная, воспринимается церковными людьми как не своя, она не звучит для них актуально.
И вот я - уже как священник, которому приходится не только читать лекции, но и проповедовать - стараюсь проповедовать всегда на темы Евангельские, реже на Апостольские чтения. Я убеждаюсь в том, что сейчас необходима прежде всего евангелизация церковного сознания. Потому что апелляция к истории церкви - Древней, Византийской, Русской - предполагает невольно воздвигание какого-то барьера между современным человеком с его духовной жизнью и Церковью. Церковь оказывается чем-то уже пребывающим в прошлом, а его современная жизнь со всеми его проблемами часто с этим прошлым никак не сопоставима. Поэтому актуализация современной церковной проповеди - в её евангелизации, без которой не произойдет, может быть, самое главное, ради чего мы и обсуждаем все эти вопросы. Я понимаю, что употребляя это слово в контексте жизни Русской православной церкви, я рискую быть обвиненным в протестантизме. Но, с другой стороны, при нашей обремененности разного рода наследиями - византийскими, древнерусскими, гимнографическими, иконографическими - мы в конечном итоге рискуем превратить церковь либо в узкий клуб людей, объединенных разного рода музыкальными, художественными, богословско-философскими «антикварными» интересами, либо в то, чем, к сожалению, сегодня так часто является храм: в некий «комбинат ритуально-бытовых услуг», проповедующий магизм без единобожия, то есть в нечто такое, что очень соответствует полуязыческим устремлениям современных людей. Только Христос поможет нам прояснить ситуацию в современном обществе, в самих себе и в современной церкви. Тот самый простой евангельский Христос, проповедь Которого была положена в основу Церкви, жизнь Которого была положена в основу Евангелия. Именно эта жизнь вдохновляла тех многочисленных святых, жития которых мы можем даже изучать, но жизнь которых остается для нас во многом отчужденной. Поэтому, мне кажется, сейчас, имея в виду церковно-исторический опыт, мы не должны пытаться растворить слово о Христе в истории какого-либо периода церковной жизни. Для меня самого это довольно сложная задача. Тем более что в своих лекциях, а часто и в своих проповедях я апеллировал не просто к опыту русской церковной истории, но именно к опыту истории ХХ века, опыту новомучеников. И чаще всего это остается не услышанным по существу. Это их жизнь, а у нас - какая-то другая, применительно к которой мы хотим услышать что-то актуальное. А здесь актуальности люди не ощущают, это - ушло. Поэтому, повторяю, не столько апелляция к истории, сколько апелляция к Евангелию может сейчас сделать убедительной нашу проповедь о Христе. Потому что Евангелие взывает к вечным темам человеческой души, актуальным во все времена, во всех народах и во всех конкретных личных жизненных ситуациях, которые чаще всего и обуславливают начало религиозной жизни любого человека.
На круглом столе прозвучала такая мысль: обновленчество по сути, как это, может быть, ни странно звучит, связано с некой инерционностью, неспособностью перестроиться на новые взаимоотношения с государством, на какой-то независимый диалог. В этом контексте вспоминаются слова о. Александра Шмемана, что христианство - это не религия, что как только оно становится религией, как только пытается себя определить как какую-то часть общества, оно становится маргинальным.
Это не совсем так. Обновленчество несет в себе, безусловно, новый элемент по сравнению с предшествующей традицией церковной жизни. Попытка церкви воцерковить государство на определенном этапе привела к тому, что она оцерковила государство, придав ему внешние церковные формы, но не воцерковила его по существу, ибо это невозможно. На средневековом этапе развития церкви это привело к тому, что она стала превращаться из веры во Христа в государственную религию. Когда же Церковь, не ставя перед собой задачу воцерковить или даже оцерковить государство, пошла по пути интеграции, соработничества, сотрудничества, а на самом деле правильнее сказать - соучастия с деятельностью богоборческого государства, она стала превращаться в идеологию. Это, пожалуй, самая низкая степень падения, следуя классификации о. Александра Шмемана. Религия так же далека от веры христианской, как и идеология от религии. И вот этот процесс потери веры Христовой, самой себя в процессе интегрирования в государственную жизнь - одна из тех опасностей, которая переживается нами и должна быть осознана нами сейчас. Поэтому в условиях, когда каждый общественный институт пытается сохранить свою идентичность, церкви необходимо озаботиться этим же, не боясь, что она потеряется в конкурентной борьбе. Если церковь останется Церковью Христовой, она будет непобедима и никакие альтернативные виды сообществ, построенные на религии или на идеологии, будут ей не страшны.
Важно, чтобы для тех людей, за умы и сердца которых она борется, было внятно, что церковь - это не идеология.
Да.
И насколько сегодня это сообщение внятно?
Все зависит от того из каких уст оно исходит и какими поступками подтверждается, или, наоборот, опровергается. Церковь - данность современности, она - есть, но она столь же искривлена и искалечена, сколь искривлено и искалечено наше общество, государство и наши современники вообще. Церковь - это прежде всего люди. А мы сейчас имеем дело с людьми, которые очень легко теряются в этой жизни и в жизни религиозной, теряя её основополагающие ориентиры.
Беседовала Софья Андросенко
29 сентября 2012 года
КИФА №13(151), октябрь 2012 года