Продолжение разговора
Читатели «Кифы» возражают автору рассказа «Лилофея»*
Интересно было бы узнать, откуда на самом деле взялась та угрожающая фраза, которая сыграла роковую роль с героиней рассказа. «Жить в обществе и быть свободным от общества - нельзя». Какая-то советская мысль. Хотелось бы с этим поспорить. Я бы сказала, что жить во Христе и быть свободным можно.
Рассказ мне представляется вполне реальным. Все так и могло быть. Но меня смущает образ врача, созданный в нем. Слава Богу, что она ушла в монастырь, и жизнь ей в радость. Ведь и врачом она стала по настоянию родителей, иначе не отказалась бы так легко от своего медицинского призвания. То, что на врача пошли жалобы, это плохой признак. Все-таки врач не должен раздражать пациента, навязывать ему свое, должен видеть, кто перед ним, что человек может вместить, а что будет ему не по силам, утешить человека. Только важно дать это утешение в приемлемой для него форме, хотя бы добросовестно и неформально выполнить свои профессиональные обязанности, добиться уважения пациента, чтобы он смог услышать от тебя слово о Боге. Работу врача очень трудно объективно оценить. Так, администрация может гнать хорошего врача, но пациенты всегда - за него. А у героини рассказа не сложились отношения ни с администрацией, ни с больными.
Непонятно, почему героиня решила, что «как православная христианка она обязана смиренно терпеть все эти обиды и оскорбления», которые ей наносили «наглые симулянты и озлобленные личности». Ведь родители не должны смиренно терпеть капризы своих детей, а воспитывать. А врач для больных все равно, что отец J. Их надо воспитывать и не позволять к себе относиться, как попало. Надо блюсти свое достоинство и врача, и христианина. В кабинете врача больной не командует, а слушается и выполняет назначения. Он приходит за помощью и просит ее, а не требует. Это все должны помнить.
По поводу приказа «по медицинским показаниям» ситуация тяжелая. Действительно есть большой перечень заболеваний матери, в том числе эпилепсия, которые могут обостриться во время и особенно после беременности. Врачу-неврологу с этим сталкиваться приходится все-таки нечасто. Этические проблемы встают перед врачом любой специальности. Их надо четко решить для себя и быть готовым лишиться работы при давлении со стороны начальства. Но с людьми эти вопросы надо решать по-человечески. И я уверена, решить можно. В ситуации с подписью чего хотела героиня? Чтобы никто никогда после встречи с ней (или хотя бы именно эта женщина) не делал аборт? Или не прикладывать к этому руку (в виде подписи)? Быть уверенной, что возможно первое - гордыня и неадекватность, хотя, конечно, мы все этого хотим. Второе, по-моему, можно было организовать без ее участия. Как будто во всей поликлинике не нашлось человека, который мог бы поставить эту подпись, чтобы избавить ее от того, на что она не может пойти. Значит, ее в этой поликлинике «не хотели». Я работаю гинекологом более 10 лет. Во время учебы в ординатуре я незаметно уклонялась от участия в прерывании беременности, зато «охотилась» на другие заболевания, при которых совершаются аналогичные телодвижения, чтобы научиться. Но я понимала, что гинекологический стационар для меня закрыт. В женской консультации мне не довелось поработать, хотя я бы обязательно столкнулась с описанной в статье проблемой. Когда я устраивалась на работу, я говорила, что не делаю абортов и не работаю по воскресеньям. Мне шли навстречу. Регистратура знала, кого ко мне не надо записывать. Когда люди, отсидев очередь, все-таки попадали на прием ко мне с этой темой, а другого врача в клинике не было, я делала им ультразвук, давала им послушать сердцебиение ребенка (это можно сделать на очень раннем сроке, с 5 недель), что-то говорила о том, что при любых, даже очень тяжелых обстоятельствах прерывание беременности - это ошибка. Если они все же принимали решение избавиться от ребенка, они приходили на следующий день к другому врачу, который был счастлив на этом заработать. Но в работе, конечно, хочется свести к минимуму возможность таких обращений, поэтому сейчас я работаю в клинике, где не делают аборты и не требуют на них направлений. А когда приходят за рекомендациями, как прервать беременность медикаментозно, то я спокойно, с согласия заведующей, не оказываю таких консультаций, т.к. это услуга платная, а я за нее денег не беру. Пока условия такие, но они могут измениться, тогда буду искать другую работу. Но я не могу сбежать от своих больных в монастырь.
А еще очень жаль, что Вера жила в миру одна так, что ей не с кем было посоветоваться. С христианами так быть не должно. Жизнь церковная - это жизнь в общении, общинная. Преодолеть ложный принцип: «невозможно жить в миру, не став вольной или невольной соучастницей греха» невозможно уходом в монастырь, так как монастырь - это тот же мир. В Писании нам заповедано «жить в мире, но не от мира сего», то есть именно в Любви и Свободе. Очень странным представляется мне финал рассказа. Как побежденная хитростью водяного Лилофея покидает дорогую землю, так и наша героиня уходит в монастырь, как в подводное царство.
Ольга Полякова
* * *
Меня задел за живое рассказ «Лилофея» - возможно, потому, что я всегда смотрела на ситуацию «с другой стороны»: со стороны ожидающей ребенка женщины. И по моему опыту, мир сей - его соблазны, материальные и карьерные проблемы, ставшее уже привычным в обществе презрительное отношение к жизни нерожденного ребенка, быстрое истощение сил и здоровья многодетной матери - всегда сопротивляется появлению на свет новой жизни. Во всяком случае, мне пришлось так или иначе бороться за всех своих пятерых детей. Знаю много историй, когда будущих матерей родные самыми страшными методами пытались принудить к аборту. Знаю по опыту и давление врачей (совсем не в защиту ребенка, тем более четвертого, пятого, ровно наоборот - особенно запомнилось, как меня ругала последними словами и предлагала отвести собственноручно в следующий раз в абортарий врач приемного покоя больницы, куда я укладывалась с тяжелым воспалением легких; после записи в анамнезе «четверо родов, ни одного аборта» ей просто «крышу снесло»).
Поэтому я всегда с глубоким уважением относилась к тем людям, которые, будучи неверующими - а значит, не имея той поддержки от Бога и церкви, на которую всегда можем опереться мы - из одного уважения к жизни, в том числе и жизни ребенка, не шли на страшные решения, как бы им ни было тяжело. Я знаю не одного такого человека. И мне кажется, что нам всем очень важно, говоря с находящимися рядом людьми о таких страшных вещах, как аборт, научиться не впадать в морализаторство, а главное, не делить по этому вопросу мир на «нас, верующих, не делающих этого» и «весь остальной мир, погрязший в грехе». В каждом человеке есть то доброе, что может совсем неожиданно для нас откликнуться на наше свидетельство, особенно если это не слова, а наша собственная жизнь, которую видят те, кто живет рядом с нами - соседи, сотрудники. И поэтому мне кажется очень важным, чтобы мы продолжали жить рядом с другими людьми, а не уходили от них, как бы нам ни было тяжело.
Александра Покровская
----------------
* Кифа N№9 (115) июль 2010 года.
КИФА №10(116) август 2010 года