История, наполненная живыми людьми
В недавнем интервью «Кифе» Наталья Дмитриевна Солженицына, отвечая на вопрос о том, чем можно помочь человеку, в котором борются зрячесть и любовь к своей родине, сказала: «Боюсь, что нечем... Если добытые зрячестью наблюдения и выводы убивают любовь, это значит только одно: что любовь была не сильна. Что тут поделаешь?»
Я вспомнил эти ее слова, когда просматривал дискуссию по поводу сборника публицистических статей и проповедей прот. Георгия Митрофанова. Пожалуй, «зрячая любовь» к России присуща о. Георгию в полной мере. Иногда даже недоумеваешь, откуда у человека силы не пошатнуться в этой любви, зная то, что он знает.
Именно любовь к родине лежит в основе и его публицистики. О. Георгий предан России по-рыцарски, как прекрасной даме. Отчасти даже его священство объясняется этой преданностью. Те, кто знаком с ним лично, знают, как он любит повторять, что церковь, при всех утратах, недостатках и поражениях, - единственная уцелевшая институция старой России. Окажись он с помощью «машины времени» в своей любимой эпохе, наверное, носил бы скорее офицерский мундир, чем рясу. Качества «чести» и «достоинства», исторически более свойственные военному сословию, чем духовному, для него не абстракции. И он доказал это на деле.
Но батюшка - человек трезвый и глубокий, его невозможно представить среди ряженых, реконструкция - не его метод. Он давно и всерьез думает о том, как помочь своей стране, о путях, как это ни громко звучит, возрождения России. Естественно, как мыслитель и как профессиональный историк, он и обращается прежде всего к истории. И это «искушение историей» требует от него порой изрядного мужества. Печатные строчки не передают ту боль, которую чувствуешь, когда слышишь от него, что той, исторической, России больше нет - и никогда не будет. Это прозрение последних лет. А ведь раньше он почти всю жизнь верил в ее возрождение, надеялся, как многие, что стоит исчезнуть коммунистическому прессу, и русский народ распрямится, вспомнит - кто он. Не случилось...
Но рыцарь остается рыцарем. Он делает то, что должен. Отстаивает честь прекрасной дамы или «бодается с дубом» - кому что ближе. Я лично признателен о. Георгию Митрофанову за героическую попытку, впервые на моей памяти, представить в доступной форме более-менее полную историю русского сопротивления большевизму. Миссия невыполнима по определению, и нельзя сказать, что о. Георгий с ней справился, вряд ли можно представить сопротивление большевизму как последовательную, непрерывную линию борьбы, но попытка прекрасна, как прекрасен герой Высоцкого в любимом фильме о. Георгия «Служили два товарища». Да и кто справился?
Можно ли отделить русское от советского? Для автора «Трагедии России» вопрос так не стоит. Они должны быть отделены. И он кладет немалые силы на то, чтобы сокрушить эту завороженность коммунистическим духом. Этот «пламенный мотор» вместо сердца, который заставляет восхвалять палачей, внушая уверенность в том, что ты всегда будешь в их ряду. О. Георгий потихоньку трудится над расколдовыванием нашей истории. Причем как пастырь - начиная со своей маленькой общинки. Перед нами книга, большую часть которой составляют тексты, произнесенные устно, проповеди. Это живое слово. То, чем живет сердце говорящего. Издание - это уже дело общины, паствы. И вот - те, кто были, казалось, навеки похоронены под схемами и штампами советской историографии, «прокляты и убиты», оживают как люди, «плоть и кровь», а не как строчки из учебника. «Стало видно далеко вокруг».
Наверное, то обстоятельство, что для о. Георгия Митрофанова история наполнена не мемориальными досками, символами, а прежде всего живыми людьми, является основным различием между ним и некоторыми его критиками. Для них важнее большие государствоподобные конструкции. Ценность человеческой личности для них определяется ее соотношением с этими социальными махинами. Как можно писать о вере и патриотизме человека, если он был осужден по приговору суда, да еще как «изменник Родины»? - недоумевает секретарь санкт-петербургской епархиальной комиссии по канонизации. Какой, однако, интересный аргумент для христианки. Так и видишь Римскую империю, которая, кстати, была в отличие от СССР правовым, а не тоталитарным государством. Не случайно же в основе юридического образования во всем мире заложены классические образцы римского права. И кем были для Рима те, кто сейчас наполняют наши святцы? Не изменниками ли? Помню, как эта милая дама совершенно серьезно уверяла, что мать Марию (Скобцову) Русская церковь никогда не канонизирует, т.к. она... выдавала фальшивые справки о крещении евреев.
Или диакон В. Василик, которому как всегда, все ясно, с ворохом «саморазоблачительных» цитат генерала А.А. Власова из подписанных в условиях несвободы деклараций. С таким же успехом можно набрать подобных цитат из деклараций церковных иерархов советского периода. Смущает легкость, с которой диакон выносит обвинительный вердикт людям, оказавшимся в историческом тупике выбора из двух зол. Его логика напоминает логику американского майора, объяснявшего казакам, искавшим защиты от советской власти у союзников: «Вам срочно нужно ехать в Советский Союз и голосовать против Сталина».
Тяжелый труд - читать тексты, размещенные по теме дискуссии о книге о. Георгия на «Русской линии». Дело не в том, что в них написано, а в том, как они написаны, в каком тоне. Во всем этом возмущении или залпе «обличительных» цитат легко узнаются и приемы, и сам дух советской пропаганды: «испугался сам - испугай товарища». И обязательно апелляция к какой-нибудь вышестоящей инстанции - например, комиссии по борьбе с фальсификацией истории. Вспоминается Галич: «...что как истый патриот, верный сын отечества, он обязан известить всех кому положено».
Ни о какой серьезной критике позиции автора «Трагедии России» и речи здесь нет. Да оно и понятно. Никто из «критиков» не является специалистом в области русской истории, тем более по темам, затронутым о. Георгием. Бесконечное цитирование нескольких опубликованных источников, конечно, не может рассматриваться как результат серьезного и вообще сколько-нибудь профессионального исторического исследования. Вообще, надо сказать, что специалисты, знакомые с архивными материалами, хранят молчание. Дискуссия носит не научный, а общественный характер. Это, собственно то, чего, наверное, и добивался о. Георгий, так что его можно поздравить.
История по-прежнему остается в центре внимания российского общества. И пусть сегодня так громко слышны голоса: «да сколько можно ворошить старое», «все уже известно», а вот, оказывается, можно, и далеко-далеко не все известно. Значит, вопросы, поставленные о. Георгием Митрофановым (часто, может быть, еще не сформулированные), живут внутри современных людей. И отрадно, что инициатива дискуссии по этим социально значимым вопросам принадлежит священнику.
Иосиф Бродский как-то сказал: «профессия поэта - трогать сердце». О. Георгий потратил много усилий - на мой взгляд, напрасно - на то, чтобы развенчать эту, с его точки зрения, необоснованную претензию классической русской литературы на духовное руководство. Будить совесть - это для о. Георгия призвание прежде всего священника, а не литератора. И он верен этому призванию. Действует он совершенно по-пастырски - направляет, учит, совершает экзорцизм. Поэтому и реакция на его книгу именно духовная.
Среди вопросов, которые затронул о. Георгий, есть один, особенно важный и болезненный - отношение к победе во Второй мировой войне. Не секрет, что эта победа рассматривается сейчас как главное достижение нашей страны в XX веке. Хотя как-то грустно слушать слова президента о том, что жилищная проблема ветеранов - героев этой войны - должна быть решена к 65-летию ее окончания. Победа предлагается в качестве чуть ли не единственного объединяющего Россию символа - ну, может быть, вместе со спортом. Один из критиков о. Георгия, прот. Владимир Сорокин, поставил ему в вину именно нарушение единства как церкви, так и общества. И хотя в отношении церкви это обвинение можно отвести сразу (т.к. о. Георгий не касается собственно вероучительных вопросов, а на вопросы общественной жизни, как недавно еще раз подтвердили синод РПЦЗ, о. Всеволод Чаплин и о. Георгий Кочетков, в церкви могут быть разные точки зрения), с единством общества ситуация не так однозначна.
Насколько победа в войне может быть основанием для единства общества? Вопрос сложнее, чем может показаться на первый взгляд. По замечанию, наверное, наиболее интересного критика о. Георгия - известного философа, культуролога и, что для нас особенно важно, ветерана-фронтовика Григория Померанца - есть то, что он называет «коварством» победы. По его собственному опыту, человек, будь то военачальник или рядовой, от победы пьянеет. «В конце концов, те, кто потерпели поражение, но зато очистились от целого пласта тьмы, внедренного в их головы тоталитарным режимом, выиграли и прекрасно живут. Тогда как мы, выиграв на поле боя, проиграли на поле, если можно так сказать, внутренней чистоты. Мы воображали себя сверхчеловеками, и до сих пор многие молятся об одном из величайших извергов человечества - Сталине. И это мешает нам гораздо больше, чем любые территориальные потери. Несмотря на территориальные потери, Германия, освободившись от ложных идей в головах и взявшись крепко за работу, стала сейчас богатой страной. А Россия, с головой, набитой ложной гордостью победы, достигнутой за счет истощения всех национальных ресурсов, до сих пор влачит жалкое существование». Я привел эту длинную цитату из интервью Григория Померанца, т.к., несмотря на ряд высказанных им критических суждений в адрес книги о. Георгия, их отношение к победе во многом совпадает.
Однако для единства России, связанного с ее будущим, как и для единства любой нации, нужны объединительные символы. И в качестве такой скрепы о. Георгий Митрофанов, по существу, предлагает трагедию вместо триумфа. Подобные примеры из истории XX века мы знаем. Такой сплачивающей в единый народ памятью о трагедии стала для евреев память о Холокосте. Мемориал Яд ва-Шем - Музей Катастрофы - объединяет религиозных и нерелигиозных евреев разных культур. Возможно, память о Русском Холокосте XX века и ее достойное увековечение послужит единству и возрождению русского народа больше, чем любой триумф.
Природа человека такова, что мы не можем жить без победы, в унынии, в депрессии. И христианство знает эту победу. Оно само есть радостная весть о победе, о том, что зло не всесильно. Это победа не триумфаторская, какие только и знал советский режим, а пасхальная, прошедшая через смерть к воскресению. На выдержанной в черно-синих тонах обложке книги о. Георгия небольшим ярким пятном выделяется его фотопортрет в пасхальном облачении. Это соотношение показательно. В книге о. Георгия царствует трагедия, свидетельства о воскресении не хватает, но остается надежда.
Александр Буров. 17 сентября 2009 года
КИФА №12(102) сентябрь 2009 года