Нужен ли россии свой "La Croix"?
Участники круглого стола журналистов в СФИ обсуждали, в чем издание католической общественности Франции -"La Croix" - может стать примером для нас в создании пространства для диалога
Тема нашего круглого стола - внутрицерковный диалог и все, что вокруг этого диалога. Сегодня один из выступающих на конференции сказал, что диалог - это воплощение любви. И, действительно, диалог предполагает если не любовь, то хотя бы терпимость, взаимную толерантность и симпатию друг ко другу, готовность поставить себя на место собеседника. Мы предлагаем в связи с этим обсудить такие вопросы:
1. Что мешает, а что помогает внутрицерковному диалогу в СМИ?
2. Нужен ли диалог? Может быть, всем стоит разойтись по своим "левым" или "правым" изданиям?
3. Можно ли назвать диалогом публикацию полемики об острых церковных ситуациях, например, об "анаксиосе" в Санкт-Петербургской духовной академии, о ситуации в Сурожской епархии, о планах создания Западно-Европейского митрополичьего округа и т.п.?
4. Какое издание является или могло бы стать основной площадкой диалога: церковное или светское, печатное или сетевое?
5. Способствует ли диалогу взгляд "сверху" или "извне" на внутрицерковные конфликты?
6. Являются ли СМИ голосом мирян, церковной общественности, выражением взглядов светского общества на церковные проблемы?
Вопросы сформулированы очень хорошо, и мы можем смело "пускаться в плавание". Рядом со мной - игумен Иннокентий Павлов - известный церковный богослов, публицист, библеист, преподаватель Библейско-богословского института ап. Андрея; Александра Колымагина, Александр Буров - газета "Кифа"; Максим Шевченко - журнал "Смысл"; Борис Колымагин - телеканал "Культура"; Евгений Стрельчик - газеты "Вечерняя Москва", "Мирская жизнь"; Дмитрий Власов - информационное агентство "Благовест-Инфо"; Александр Кырлежев - интернет-портал "Религия и СМИ". Кто начнет первым?
Нужен ли диалог? Может быть, всем стоит разойтись по своим "левым" или "правым" изданиям? Христиане были призваны к тому, чтобы быть солью земли, свечой на вершине горы и активно свидетельствовать свою позицию перед миром, в том числе и по политическим вопросам. Здесь не может быть разницы: мы не можем относиться к фактам массового геноцида, который мы наблюдаем сейчас, как частные светские граждане. Мне кажется, что характеристики "правые" и "левые" имеют отношение не к церкви, все-таки, а к политическим взглядам людей, которые являются членами Православной церкви. Всегда, даже в самые острые минуты политической полемики, в которой я с удовольствием участвовал, участвую и буду участвовать, я всегда напоминал своим оппонентам, что если мы верим и исповедуем так, как православный Символ веры нам велит исповедовать веру и в Бога и в Церковь, то наши разногласия носят характер политический и это - нормально и правильно. Но как христиане мы не должны позволять, чтобы ненависть и злоба овладевали нами в отношении друг друга, а четкую антиэклектическую направленность СМИ в этом вопросе (если речь идет об этом) я всегда только приветствовал, я всегда считал, что непонятная позиционированность только вредит.
Я всегда выступал за независимые от религиозных источников СМИ, которые могли бы позволять себе непредвзято анализировать религиозную жизнь. Мне кажется, что именно независимые площадки СМИ дают возможность и обществу, и самим верующим вступать в диалог на этих площадках, потому что (будем откровенны) религиозные группы всегда очень замкнуты на себя, им очень тяжело впускать в свою среду чужие мысли из мгновенного желания полемически отвечать на эти мысли, на эти идеи.
Можно ли назвать диалогом публикацию полемики об острых церковных ситуациях, например, об "анаксиосе" в Санкт-Петербургской духовной академии, о ситуации в Сурожской епархии, о планах создания Западно-Европейского митрополичьего округа и т.п.? Нет, конечно, потому что это - нормальное формирование информационного пространства. В случае с Санкт-Петербургской академией я был инициатором этих публикаций. Мы встали на защиту этих ребят, мы с горечью потом видели, как их громили, как т.н. "правая" церковная пресса ввязалась просто в травлю этих студентов, у которых была, между прочим, большая сеть по работе с наркоманами, по помощи нищим и бомжам. Это были самые лучшие студенты академии и семинарии. Все они были уволены, выгнаны. За что? За то (как мне сказал в частной беседе митрополит Кирилл), что они были абсолютно правы, когда они следовали каноническому ходу литургии и на вопрос: "Достоин ли?" сказали: "Нет, не достоин". Но, по мнению епископа Константина, литургия - настолько сакральный текст, что все живое из него должно быть убрано. Поэтому все эти ситуации, которые здесь описаны, являются темами для размышления в церковной среде, в церковной журналистике. Они также являются темами, которые интересуют журналистику, не связанную напрямую со священноначалием или с теми или иными кругами РПЦ или иных церквей. Я - за то, чтобы все точки зрения всегда публиковались.
Прежде чем обсуждать положение в Сурожской епархии, необходимо точно (так как это пишется в английской прессе) знать, что там происходит, позиции сторон, субъектов, кто что говорит. Если мы обсуждаем нереальные сюжеты или то, что нам хотелось бы видеть, то, что нам предлагают захотеть увидеть - то это - не диалог. Диалог - это когда три врача собираются у постели больного и обсуждают конкретные вещи - какой болезнью он болен и как ее лечить. Консилиум должен состоять из профессионалов, которые беспристрастно обладают всеми данными о ситуации (анамнезом, если угодно).
Какое издание является или могло бы стать основной площадкой диалога: церковное или светское, печатное или сетевое? Конечно, печатное, конечно, светское. Сетевое - нет, поскольку у него слишком маленькая аудитория. В пространстве печатного слова совсем иное восприятие текста и мысли. Интернет - все-таки способ интеллектуального "чарльстона", он позволяет очень легко и безответственно писать, так как ты не вычитываешь верстку, ты не правишь. Бумага есть свидетельство подлинное и настоящее, она заставляет более четко и ясно формулировать. "НГ-религии", я надеюсь, продолжает традиции, которые мы в него заложили и то, что я вижу, вполне является таким изданием. На форумах в Интернете присутствует всегда одни и те же 10-12 человек, которым нечего делать и которые часами сидят, пишут и полемизируют друг с другом. Но мне кажется, что диалог должен вестись публично. Мы надеемся, что и на ТВ, может быть, появится какое-нибудь ток-шоу. Здесь все зависит от подхода и профессионализма журналистов, от их способности сформулировать вопрос так, чтобы он был привлекателен для большой аудитории. Мне кажется, что в "НГ-религии" мы доказали, что религия является важным аспектом политической жизни и политической журналистики.
Способствует ли диалогу взгляд "сверху" или "извне" на внутрицерковные конфликты? Любое удаление от пары "субъект-объект" или от объективной связки всегда способствует более трезвому и более очевидному взгляду. Мнение "сверху", к сожалению, (если имеется ввиду мнение патриарха или Священного синода) всегда заранее известно - оно совпадает с официальным. Мнение извне, даже если оно антицерковно - это все равно некая позиция, которая является составляющей в сумме, определяющей интеллектуальную работу.
Являются ли СМИ голосом мирян, церковной общественности, выражением взглядов светского общества на церковные проблемы? СМИ являются голосом общественности. Являются ли они голосом мирян, зависит от того, являются ли их журналисты верующими. Название "светский" мне не нравится. Давайте говорить прямо: те силы, которые бы не хотели активного участия религии в общественной и политической жизни, мне кажется, так более точно. Конечно, такие силы есть. Это деление на светское и не светское общество мне кажется фальшиво-клерикальным. Верующие люди являются людьми из плоти и крови, со всеми свойственными грешному и смертному человеку ошибками. И есть силы, которые хотят, чтобы существовали такие благообразные главные раввины, для которых не существует никаких проблем реальной жизни с ее реальной кровью, с ее реальными конфликтами. Наша задача всегда была (и в "НГ-религии") в том, чтобы показать, что это - ложь и не имеет ничего общего с реальностью, что религия была, есть и остается той духовной кровью, которая питает жизнь миллионов людей по всему миру и что энергию, которая скрыта в религии, невозможно кастрировать. Можно создать псевдорелигиозный образ, но реальность всегда скажет свое. Поэтому, если СМИ способны выражать реальные голоса реальных верующих, то такому СМИ - честь и хвала, если оно занимается ложью и РR-ом событий, то оно совершено не нужно для общества.
Кого считать правым или левым - дело непонятное. Некоторые о. Георгия Кочеткова считают либералом, а некоторые - фундаменталистом. Все очень сложно. Ситуация в церкви в этом смысле безнадежна.
Является ли СМИ голосом мирян? Вообще, на самом деле, эта формулировка не очень понятна. Почему миряне и церковная общественность как-то выделяются и кому они противопоставляются? Священному синоду или кому возле них? Но СМИ вряд ли являются голосом церковной общественности, потому что она как таковая не очень-то у нас есть.
Я хотел бы еще возразить Максиму Шевченко, глубоко мною уважаемому, который говорит, что те СМИ, которые дают только благостную картинку, это все не то, а вот СМИ, которые дают правду в самом неприглядном виде - это то. Я не совсем уверен, что это так, потому что говорить правду без какого-то выхода, без какой-то трансценденции - в христианстве это вряд ли хорошо. Это будет только нагнетание вражды, так как своя какая-то правда есть у всех - и у хорвата, и у серба, и у босняка. И если давать постоянные интервью сербских батюшек, которые ходили в атаку с автоматами или мусульманских мулл, кладущих фугасы на дорогах, то это вряд ли будут те СМИ, которые мне хотелось бы видеть.
Я согласен с Максимом Шевченко, с тем, что он говорил по поводу внутрицерковного диалога, но при чем здесь СМИ, мне непонятно. В свое время в 1989-90 году приходишь на приход и батюшка тебе рад (он просто еще помнит, как приходили из райкома), а сейчас - боятся, разговора не получается.
Что такое острые темы? Кому это нужно, какие это острые темы? Это никому не интересно. Но есть темы, которые интересны. Чтобы что-то зазвучало, нужно заинтересовать чем-то людей.
Александра Колымагина: Перед тем, как Максим Шевченко уйдет на свою передачу, я хотела бы задать ему вопрос. Образ, который прозвучал в его выступлении - образ консилиума. Но был ли вообще прецедент, чтобы, условно говоря, собрались "у постели больного" люди разных позиций, для которых вообще - возможно ли собраться? И возможно ли им что-либо обсудить и выработать какой-то путь?
Максим Шевченко: Мне странен этот вопрос, поскольку церковный собор и есть своего рода такой консилиум, собирающийся так или иначе по поводу разногласий - будь то о природе Христа, о природе Троицы, о природе Духа Святого, которые разделяют церковь на партии. Сейчас должна развеяться некая иллюзия. Мы в России зачастую под Церковью подразумеваем Московскую патриархию, но Церковь - шире. "La Croix" издает не архиепископ Парижский и не курия, а издает католическая общественность, т.е. люди, которые стоят на позициях католицизма. Эта газета дает католический взгляд на политические, экономические проблемы. На мой взгляд, она - не религиозная, а, скорее, христианско-социалистическая. Конечно, такая газета - крайне необходима, но для нее должно быть достаточно плотное пространство: католическая Италия или что-то другое. В России такого пространства нет, но это пространство - это мы, Церковь - это мы, а не Московская патриархия, мы - священники, миряне. Когда мы встанем со своих стульев и пойдем что-то делать - это и будет действие Церкви, а не когда патриарх полетит туда или сюда: это визиты первого официального правящего лица. Мы - это Церковь, а они - наверху - это только часть той Церкви, которой являемся мы все. Вот этого понимания в России нет, и мне кажется, отсюда есть проблемы. Если есть это понимание, а также понимание того, что христианину бояться некого, кроме Бога и поэтому христианин, как в средние века, должен высказывать то, что думает ("Пусть уста его будут "да" - "да", "нет" - "нет"), то все это непременно приведет к тому, что я назвал к консилиуму, т.е. к соборному мнению церкви.
Александра Колымагина: Зачем залезать в такую далекую историю?Перед собором 1917-18 гг. было ведь обсуждение тех проблем, которые, кстати говоря, до сих пор не решены.
Максим Шевченко: Забудьте все, что было перед 17-м годом, это имеет только теоретическое значение. Мы совсем другие, мы родились в другой стране, мы родились в России, а не в Советском Союзе, мы должны строить новую жизнь, опираясь на евангельские принципы и вспоминая о деяниях собора 17-18 гг. Мы не сможем провести их в жизнь, будем откровенны. Нельзя "закрыть" ХХ век и вернуться в его начало - это сейчас сделали монархисты. Но мы видим к какому еретическому безумию привело это почитание царя.
Сейчас мне непонятно это бессилие, эта немощь в руках и сердце. Вы - Свято-Филаретовский институт - сколько лет уже существуете! Плохо ли, хорошо ли вы делаете свое дело, но "машина" работает и так наполняется общество теми, кто может думать, мыслить. По мановению волшебной палочки ничего не произойдет в стране, в которой было уничтожено 50 млн. человек. Надо все строить заново.
Прдолжение темы - на стр. 11 в статье Валерия Коржова «Политика или церковность?»
Материалы круглого стола, не вошедшие в номер (выступление свящ. Георгия Кочеткова, презентация «Кифы») предполагается опубликовать в следующих номерах.
