Спасение и общение
Из доклада Елены Подкопаевой «Тема возрождения христианского общения и служения в трудах прот. С. Булгакова, Н.А. Бердяева и м. Марии (Скобцовой)»
С.Н. Булгаков много размышлял о трагизме духовной ситуации в начале ХХ века. Чтобы христиански осмыслить разные вопросы истории, культуры и социальной жизни, он обращался к опыту живого богообщения первых христиан. Первые христиане, уверенные в прочности своей духовной позиции, будучи социально совершенно бесправными, бросали вызов сильному и враждебному миру и успешно выполняли возложенную на них Христом миссию. В первых христианских общинах создавались новые условия жизни, нравственной, социальной, экономической. У них было одно сердце и одна душа, они продавали свои имения и имели общее имущество, распределяли все необходимое по нужде каждого, - так гласит нам книга «Деяния» из корпуса Нового Завета. Отсюда и такое сильное влияние первохристианства на всю человеческую жизнь. И обращение к опыту первохристианской Церкви может способствовать обновлению христианского мировоззрения для подвижнического служения в современном мире. Соблюдение повелений Христовых раскрывало перед человечеством беспредельные перспективы развития, как внутренние, связанные с усовершенствованием человеческой личности, ее внутреннего мира, так и внешние, которые заключаются в исправлении человеческих отношений, связанных с политическим и социальным прогрессом1 . Таким образом, «христианство, восстанавливая идеальное достоинство личности в осознании ее богосыновства, дает и высшую норму общения этих личностей в идеале церкви, внутреннего единства и братства во Христе по образу <...> единосущной и нераздельной Троицы»2.
С.Н. Булгаков говорит об универсальной природе религии, о том, что религия есть не только связь человека с Богом, но и человека с человечеством. Поэтому именно религия является глубинной основой социальности. Общество, таким образом, социализируется не за счет экономических, политических, правовых связей, они - вторичны, а за счет религиозных. Мир, в котором мы живем, должен созидаться нами на религиозной основе: на связи человека с Богом и человека с человеком3 . Поэтому Церковь никогда не должна связывать себя ни с одной из государственных социальных форм. Здесь С.Н. Булгаков возлагал большую надежду на созидание церковной общественности, которая могла бы дать импульс всей политической и социальной жизни, чтобы она получила вдохновенный пророческий характер. Но чтобы разрешить религиозную проблему общественности, необходимо каждому человеку не только проникнуть в глубину духа, но и «ощутить себя в составе всечеловеческой плоти, приобщившись некоему природному таинству органической общественности...»4 . Тогда с преображением плоти просветится и социальное бытие, обновятся общественные связи. Булгаков называл это «мистическим заданием религиозной общественности».
Таким образом, считал С.Н. Булгаков, перед христианством всегда стоят две задачи: во-первых, внутри себя возродить норму христианского общения в духе любви и свободы и на этом основании творить изнутри свою социальную жизнь, свидетельствуя об этом миру, во-вторых, принимать участие в жизни общества, опираясь исключительно на эти нормы, пропитывая общество собственными идеями и делами.
Но начало ХХ века в России было не только временем духовной опустошенности, но также временем подъема духовной культуры, поисков новой философии, обостренных религиозных и мистических исканий, интенсивного развития самосознания российской интеллигенции, отличающейся стремлением философски и религиозно осмыслить все явления действительности. Уже начал складываться новый стиль мышления, совмещающий в себе рационалистические и иррационалистические моменты, научный подход и принятие религиозного образа мысли. Начало ХХ века было также пробуждением человеческой личности, началом рождения человека - нового типа, обращенного к внутренней жизни, к чему была направлена вся мировая история.
Н.А. Бердяев остро чувствовал переломность наступившей эпохи, ее духовный кризис. Отправной точкой его экзистенциальной философии стал человек как личность. Это означало, что внешний опыт и мышление являются производными от внутреннего опыта личности. Н.А. Бердяев отошел от «рационализации» бытия, которую он считал иллюзией сознания, порожденной социальным приспособлением. Он считал, что только в целостности мистического восприятия человека, т.е. в восприятии бытия без разделения на субъект и объект, может открыться Истина. Поэтому проблема человека как центра бытия есть проблема христианская по преимуществу, ибо в Церкви человек раскрывается и формируется как целостное существо, личность, в подлинном общении, соборности с другими личностями и таким образом преодолевает свой эгоцентризм и реализует Божий замысел о себе.
Н.А. Бердяев был убежден, что личность имеет безусловный приоритет перед обществом. Именно потому, что личность осознает свое бытие как высший смысл мироздания, она больше и общества, и космоса. Таким образом, если смотреть изнутри, из духа, то не личность является частью общества, а наоборот, общество надо рассматривать как часть личности. Конечно, оба эти вопроса взаимосвязаны. Осознание личностями своего единства с Богом приводит к возникновению коммюнотарности, т.е. духовной общности людей. Поэтому христианскую общность можно мыслить лишь как свободную братскую общину. Именно в христианской общине в полноте свободного общения людей с Богом и через Бога друг с другом преодолевается разобщенность, происходит освобождение духа и реализуется личность.
Н.А. Бердяев строит свою персоналистическую философию на парадоксальности жизни личности: она не только вмещает в себя сверхличное, но и может свободно принимать его как глубоко личное. Социальность есть одна из сторон человеческой природы. Воздействие Бога на социальные организмы людей происходит через имманентное качество социальности в личной совести, а не через внешнюю социальную действительность5 . И здесь христианство может ставить свои властные требования общественной совести, влиять на общественную совесть.
Появление нового человека возможно, если человека считают высшей ценностью, образом Божьим, а не средством для внешней социальной организации общества6 . Но чтобы внести христианское измерение в общественную жизнь, христианское общество само должно обновиться качественно, духовно. Христианству необходимо делаться больше социальным изнутри, из духа, становиться действительно соборной общностью, необходимо укрепиться в вере во всеобщее спасение, стать религией социального преображения, разделить судьбу мира и вместить в себя культурные ценности, накопленные человечеством в истории.
Такой шаг может сделать возрожденная Церковь, признающая не только действия Бога по отношению к человеку, но и свободные творческие действия человека навстречу Богу, и, таким образом, являющая миру то, что профетический дух, способный преобразить жизнь, - это дух церковный, исходящий из глубины Церкви. Тогда все стороны человеческой деятельности смогут обрести религиозную основу изнутри, из свободного духа, и на этой основе возможно устраивать государство и укреплять общество. Общество должно иметь своим основанием не организацию жизни, а духовное просвещение и преображение жизни, что под силу лишь христианской Церкви.
Вся практическая деятельность м. Марии в эмиграции сосредотачивается на жизни по евангельским заповедям. Она опиралась на примеры русской религиозной мысли XIX века, утверждавшейся на заповеди любви к ближнему. Эта заповедь подвигла А.С. Хомякова говорить о соборном устроении Православной церкви как о высоком человекообщении, покоящемся на любви. Учение В.С. Соловьева о Богочеловечестве имеет смысл только в контексте этой заповеди, так как именно братская любовь и общение собирают человечество в Тело Христово, Богочеловечество, и дают ему жизнь. В свете этой заповеди понятны слова Ф.М. Достоевского об ответственности каждого за всех7 . Мать Мария всей своей жизнью доказывала равноценность заповедей о любви к Богу и любви к человеку. «Необходимо, - писала мать Мария в статье «Православное дело», - отношение к человеку и к миру строить не на законах человеческих и мирских, а на откровенной заповеди Божией, то есть видеть в человеке образ Божий и в мире - создание Божие»8 . Она была глубоко уверена, что только в «свободном трудничестве», которое есть основа христианского общего делания, создается единое духовное братство - Церковь, такой своеобразный монастырь в миру, трудящийся на ниве Христовой, а не просто сообщество верующих. Таким образом, общую жизнь мать Мария определяла не только как единомыслие, но и как единодействие. Но она не сводила единодействие только к социальной работе и благотворительности, но определяла его как возможность общения в любви, в котором преодолеваются собственное равнодушие и маловерие и создаются подлинные духовные христианские ценности: мистика человекообщения приводит к раскрытию богообщения9 . «Все в мире может быть христианским только в том случае, если проникнуто подлинным трепетом богообщения, доступного и на путях подлинного человекообщения»10 . Именно в обновленной Церкви через активное, жертвенное служение Богу и в Боге людям возможно преодоление кризиса целостной жизни, т.е. отношение к людям должно быть подлинным и глубинным богослужением11 . Мать Мария подняла на большую духовную высоту отношение к людям. Она считала, что служение христиан в мире, который она называла храмом, а людей в нем - иконами, есть их общее служение, общее дело, всечеловеческое жертвоприношение любви, свидетельство богочеловеческого единения в молитвенном духе12 .
Для исполнения заповеди о любви к Богу и любви к человеку необходимо отвержение себя, полное духовное обнищание. Отданное в общении только тогда возвращается с прибытком, когда происходит каждодневная отдача себя. И мать Мария еще раз подчеркивает, что речь идет не о добрых делах, а о подлинном истощании. Только любовь ведет к нищете духовной, только нищий духом полагает душу свою за друзей своих13 . Такое свободное принятие креста Христова освобождает человеческую душу от подчинения законам природного мира, и перед человеком открывается сверхприродный, т.е. богочеловеческий путь, путь духовной свободы, активности и ответственности14 . На этом богочеловеческом пути важно укрепляться в вере, не руководствоваться мерою своих человеческих сил, так как силы даются человеку сверхъестественные и потому неисчерпаемые15 .
Мать Мария, настаивая на деятельном христианстве, считала, что служение ближнему должно осуществлять не только на духовном, но и на душевном и физическом уровнях человеческого существа. Основанием для такого утверждения служило Евангелие и святоотеческая традиция («Добротолюбие»). Именно эти источники указывали ей правильное направление мысли и давали возможность не блуждать в потемках, а правильно находить пути и видеть границы различных областей человекообщения, а также понимание того, что в них входит. В центре внимания христианина всегда находится ближний. Ему - и последняя рубашка, и последний кусок хлеба. Душевность необходима, так как она позволяет понять мотивы поведения души человека и установить связь с душой ближнего, буквально почувствовать себя на месте другого человека. Духовное делание должно быть основано на религиозном отношении к человеку, которому служишь, так как глубокое общение с ним на духовном уровне способно привести к встрече с подлинным образом Божиим. Мерой всего должны быть внимание, трезвость и любовь16.
Таким образом, все эти заново открытые в теориях и учениях слова «соборность» и «Богочеловечество» необходимо практически воплотить как в личной духовной жизни, так и во внешнем делании, показать миру истинность именно этого христианского пути и тайне подлинного человекообщения противопоставить все другие формальные отношения между людьми17 . Доказывая равноценность заповедей о любви к Богу и любви к человеку, опираясь на Евангелие, святоотеческий опыт, а также на опыт русской религиозной мысли XIX в., мать Мария говорит о мистике человекообщения как высочайшем измерении духовной жизни христианина.
И С.Н. Булгаков, и Н.А.Бердяев, и мать Мария предвидели наступление новой эпохи в христианстве, в которой большую роль отводили религиозной интеллигенции. Именно на ней, говорили они, будет, как это происходило во времена великих церковных учителей, лежать ответственность за создание христианской общественности и христианской культуры, за обновление Церкви, человека и мира.
--------------------
1 См. Булгаков С., прот. О первохристианстве // Булгаков С., прот. Два града: Исследования о природе общественных идеалов. СПб.: РХГИ, 1997. С. 177.
2 Там же. С. 178.
3 См. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994. С. 52.
4 Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994. С. 346.
5 См. Бердяев Н.А. Два понимания христианства. К спорам о старом и новом в христианстве. Православная община. 1995.
N№ 29 (5). C. 61.
6 См. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение издания YMCA-PRESS, 1955 г.- М.: Наука, 1990. С. 148.
7 См. Мария (Скобцова), мон. Вторая евангельская заповедь // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. СПб., 2004. С. 378.
8 Мария (Скобцова), мон. Православное дело// Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. СПб., 2004. С. 361.
9 См. Мария (Скобцова), мон. Православное дело// Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. С. 362-363.
10 Мария (Скобцова), мон. О монашестве// Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. С. 120.
11 См. Мария (Скобцова), мон. О монашестве // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. С. 118.
12 См. там же. С. 119.
13 См. Мария (Скобцова), мон. Типы религиозной жизни // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. СПб., 2004. С. 160-162.
14 См. Мария (Скобцова), мон. О подражании Богоматери // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. С. 167.
15 См. там же. С. 175.
16 См. Мария (Скобцова), мон. Вторая евангельская заповедь // Кузьмина-Караваева Е.Ю. (Мать Мария) Жатва Духа: Религиозно-философские сочинения. СПб., 2004. С. 373-376.
17 См. там же. С. 379.
КИФА №7(81) май 2008 года