Сын, отказавшийся предать отца
Недавно сотрудниками радио «Град Петров» Мариной Лобановой и Екатериной Степановой был найден удивительный документ, который я пересылаю вам. Это заявление сына, отказывающегося предать отца. Я включил его в перечень добавлений к третьему изданию книги, но когда выйдут в свет эти добавления, неизвестно. Думаю, сейчас можно опубликовать его в вашей газете.
Примите уверения в совершенном почтении и преданности.
Ваш А. Чельцов1
В 1933 году Сёмен Михайлович Чельцов был исключён из числа студентов Института гражданских инженеров, так как руководству института стало известно, что он сын священника. В стране безработица. Пришлось жить на случайные заработки разнорабочего. Тяга к знаниям привела его в Лесотехническую академию, на первый курс которой он поступил в 1936 году.
Был членом профсоюза ещё с тех пор, как стал рабочим. В 1937-м начался обмен профбилетов с одновременной «чисткой» профсоюза от лиц, скрывавших своё социальное происхождение. От Семёна потребовали письменного объяснения, которое стало основанием для его ареста и осуждения на десять лет лагерей. Через четыре года Семён погиб. Почти через восемьдесят лет после этого мне, его племяннику, удалось с помощью радио «Град Петров» разыскать текст документа. Привожу его в полном объёме. Автору письма- двадцать пять лет.
«Тов. Грачеву2
Тов Грачев. При обмене союзных билетов я сознательно не хотел менять его.
Причина. Я скрывал до этого времени и продолжаю скрывать и сейчас среди товарищей свое социальное происхождение.
Я сын служителя православного культа (священника или, как Вы называете, "сын попа").
Мне больно, если отец, которого я глубоко уважал и любил (которым я, по совести сказать, гордился как человеком замечательно умным и тактичным), будет неизбежно подвергаться оскорблениям на собрании, где я сказал бы о своем происхождении.
Отец священник, и с 28 года я начинаю это скрывать. Это естественно: больно видеть, как оскорбляют любимого человека.
В 28 году, когда мы шли с отцом, девчонки-комсомолки вертелись вокруг своей вертикальной оси и чуть не плевали на нас (точнее они плевали нам под ноги). Каждая, с позволения сказать, сволочь считала своим долгом нанести материальное или моральное оскорбление.
Отец, уважаемый в свое время такими людьми, как В.А. Косяков; за которого хлопотал Луначарский, когда во времена красного террора были арестованы профессорский персонал и служащие Института гражданских инженеров; который был уважаем как человек и "умница" среди массы ученых: академиками Ухтомским и Павловым, проф. стр. матер. Эвальдом3 и т. д. - этот отец (хороший семьянин и общественный в свое время деятель) подвергается оскорблениям.
В 30-31г. 7/1 отец трагически умирает. Обстановка его смерти неясная. Ясно одно: он умер как герой с песней рождественского тропаря, когда его вели на расстрел. Я, моя мать и все, кто его знал, глубоко убеждены в его "невинности". Такой лояльный и передовой человек, как он, никогда не мог быть контрреволюционером.
Когда, после первых приступов страшного горя, стали доискиваться причин его смерти, стали создавать множество гипотез:
1. Человек, как видный, он естественно, должен был пострадать при борьбе большевиков с религией (только сейчас на стран. "Правды" пишут о том, что "попов" надо оставить в покое и религия сама потухнет, что нечего делать из попа "мученика").
2. Смутно ходил слух, что якобы он был у какой-то бывшей графини; она сбежала за границу, опубликовала там, что имела беседу с таким видным священником, как М.П. Чельцов. Эта версия имеет под собой почву в том отношении, что когда в России в 1918 или 19 году был голод, мы получали в числе других сотрудников Академии Наук посылки АРА. Я сам ездил за этими, правда, не частыми, посылками сгущенного молока и какао. Помнится, даже Папа Римский (глава католической церкви) как-то прислал поздравительную открытку отцу. Отец был известен как знаток и противосектантский миссионер, а также организатор малых собраний ещё по дому при Институте гражданских инженеров по поводу унии церквей.
Знали всю эту обстановку в НКВД и неоднократно интересовались, как я отношусь к Советской Власти. В период высылки за пределы Ленинграда "подозрительной" публики там достаточно удовлетворялись моими ответами, что питать враждебных чувств к СССР и правительству, партии не могу, но и восторженно орать, как другие, по поводу успешной политики не могу (сочувствующий, мол), ибо "притесняют нашего брата".
Мне возвратили паспорт и приглашали самому заходить на собеседование.
В военном комиссариате я тоже начисто сказал: "Буду честно выполнять свой долг, а насчет геройства в военной обстановке видно будет в деле".
Директору Мельникову о скрытии социального происхождения подавал письменный рапорт, ещё до постановления о "лишенцах" и Сталинской Конституции.
Ничего я так не боюсь, как издевательства и насмешки. Репрессии вроде расстрела или ссылки мне не страшны. Боюсь насмешек и издевательства большой массы собранной коллективом.
Люблю эту массу в труде, который уважаю, ибо несколько лет был сам и чернорабочим, и каталем, и бетонщиком, и лебедчиком и привык уважать труд.
Остаюсь с заявлением своих верноподданнических чувств и с просьбой не исключать из союза, а оформив новую союзную книжку, внести в нее выговор.
С. Чельцов. 5 июля 37г.».
---------------
1 Анатолий Васильевич Чельцов- внук священномученика Михаила Чельцова. В письме речь идёт о его книге «Мы вправе знать».
2 Парторг факультета механики ЛТА им. С.М. Кирова. - Прим. А. Чельцова.
3 В.В. Эвальд (1860-1935) - основоположник научного строительного материаловедения.
Кифа № 4 (222), март 2017 года