Пять тысяч слов о Боге

Недавняя конференция Синодальной комиссии РПЦ была целиком посвящена современной библеистике и переводам Писания на русский язык. О том, на каком наречии говорили люди времен Танаха, о живых растениях и мертвых языках мы беседуем с лингвистом, известным переводчиком Андреем ГРАФОВЫМ.

Андрей Графов

- Насколько сложен древнееврейский язык для перевода?

- С точки зрения языка Ветхий Завет сложнее, чем Новый. Язык Танаха (Ветхого Завета) - не нормированный, не стандартизованный. Важно отметить, что в начале новой эры возникают «стандартные» семитские языки: мишнаитский иврит (к которому достаточно близок, особенно морфологически, иврит современный), таргумический арамейский, литературный сирийский (язык Пешитты). Это, по Дьяконову, семитские языки среднего состояния; они очень четко противостоят древним семитским языкам. Греческое же койне (на котором написан, в том числе, и Новый Завет) - тоже очень «стандартный» язык - сформировалось на несколько веков раньше.

- Почему такая тенденция к упрощению возникла именно тогда? С чем это связано?

- Тогда у евреев возникло стремление к некоторой стандартизации религии и Писания, особенно в том, что касается заповедей и их исполнения, то есть технических вещей. Для этого, конечно, нужен был более «стандартный» письменный язык.

Впрочем, упрощение - естественный путь развития языка. Насколько сложны классические языки, например латынь, и насколько просты, в сравнении с латынью, итальянский и испанский! Да, язык - это движение от сложного к простому. Но ведь так не могло быть всегда, иначе самым сложным был бы вопль шимпанзе. Значит, какое-то время человеческий язык развивается по направлению к сложности, а затем происходит перелом.

- Древние части Танаха написаны особым мифопоэтическим языком, который не очень-то понятен современному человеку. Можно ли сказать, что для современников текста он был совершенно понятен, или им тоже приходилось расшифровывать образы?

- Если Вы говорите об архаической поэзии в Танахе (есть такой термин), было бы уместно перечислить тексты. Это 49-я глава Бытия (Благословения Иакова); 15-я глава Исхода (Песнь Моисея); рассеянная по 23-й и 24-й главам Чисел Песнь Валаама; 32-я глава Второзакония («Слушай, небо», еще одна песнь Моисея); 33-я глава Второзакония (Благословения Моисея; главы идут подряд, но это отдельный текст); 5-я глава Судей (Песнь Деворы). Архаическая поэзия интересна именно своей невероятной сложностью. Там очень сильно испорчен текст, приходится постоянно делать конъектуры.

Имея в руках печатную масоретскую Библию, мы едва ли можем представить, чем была эта поэзия в эпоху ее создания. Во всяком случае, вначале она существовала в устной форме. В форме экстатических выкриков.

Насколько она была понятна для современника? Хороший вопрос. Учитывая экстатический характер текстов и «гадательные» решения переписчиков, могу предположить, что уже на ранних этапах читатели/слушатели понимали далеко не всё. Может быть, они и не стремились понять, не смущались неясностью отдельных мест. Если мы чего-то не понимаем, то обязательно переспросим, заглянем в словарь, призовем на помощь Гугл. Библейские же люди, возможно, больше ценили эмоцию и звук. Костер, танец, речитатив, битье в бубен. Мирьям, сестра Моисея и Аарона, била в бубен, это совершенно точно (Исход 15:20).

- Можно ли сказать, насколько письменный язык древности соответствовал разговорному?

- Безусловно, не соответствовал. Вообще, идея «писать так, как говорят» - очень и очень новая. Ей, наверное, лишь пара веков. А прежде в самых разных культурах, от Европы до Китая, считалось нормальным, что письменный язык это одно, а разговорный - совсем другое. Никто не ставил себе целью писать на том же языке, каким пользовались в быту. Блаженный Августин писал на поздней литературной латыни, но с кухаркой своей говорил явно на чем-то другом, на чем-то протоафророманском (если не на позднепунийском).

Библейский иврит - в значительной степени искусственный язык. Например, такая форма, как перевернутый перфект. Но и «некнижным» людям этот язык мог быть в какой-то степени понятен. В какой степени? Ответ зависит от датировки перехода евреев на арамейский язык. Подозреваю, что арамейский возобладал вскоре после плена, т. е. уже за несколько веков до новой эры. Но есть разные мнения.

На каком языке говорил Пилат с Иисусом? Неизвестно. Мог он, конечно, выучить хотя бы слегка арамейский, но мог и не снизойти. Мог говорить на латыни или по-гречески, через переводчика.

В новых литературах обязательно будет отмечено, на каком языке говорят персонажи. У Толстого, например, всегда известно, на русском языке говорят люди или на французском. А древних авторов такие вещи не волновали.

- Насколько сильно эволюционировал иврит на протяжении создания Танаха?

- Понятно, что за три тысячи лет можно насчитать десятки ивритов. Библейский иврит тоже можно и нужно делить - на архаический, классический, поздний. Но все же главный раздел идет примерно по рубежу эр, то есть язык Танаха - и всё, что после Танаха. В этом смысле современный литературный иврит - «постбиблейский». Имею в виду прежде всего морфологию, особенно систему времен.

- Можно ли сказать, сколько слов Танаха нам известно? Насколько богат танахический язык?

- В применении к живому языку вопрос о том, сколько в нем слов, был бы абсолютно некорректным; живой язык, даже самый малый, не имеет предела. Пока жив хоть один носитель, язык бесконечен. Сколько слов в русском языке? Взять хотя бы названия химических соединений - их, насколько понимаю, может быть бессчетное количество.

Мертвый язык - это совсем иное. Это черный куб, замкнутое пространство. В него можно войти, но изменить уже ничего нельзя - ни убавить, ни прибавить.

Как я начал делать словарь? Сперва хотел просто посчитать слова Танаха, как цыплят. То есть составить глоссарий. И столкнулся с сотнями случаев, когда непонятно: одно это существительное или два омонима? Один перед нами глагольный корень, с труднопостижимым развитием семантики, или же два (три, четыре) омонимичных глагола, которые следует обозначить римскими цифрами? Проблема семитской лексики - массовая омонимия корней. Вот корень «айин-реш-бет», например. В библ. иврите (даже если не брать другие семитские языки) мы находим слова с этим корнем, значение которых - «ворон», «вечер», «запад», «степь», «араб», «тополь», «рой слепней», «залог», «смешивать», «быть приятным». Как это все соотнести? Связь запада с вечером очевидна, связь араба со степью - весьма вероятна. В «орев» (ворон), судя по арабской параллели, - прасемитский гайн, слившийся в еврейском с айином. А для остальных случаев? Можно строить догадки, ведь развитие семантики бывает совершенно невероятным. А можно сдаться, констатировать омонимию и проставить римские цифры: I, II, III...

- То есть посчитать слова невозможно?

- Так или иначе, приходится принимать решения. Из двух словарей библейского иврита, BDB и HAL, более старый словарь, BDB, кажется мне более разумным, и я чаще следую ему. Либо делаю и не так, как в BDB, и не так, как в HAL. Словник у меня, конечно, давно уже готов. Могу просто сказать, что в нем есть. Общее количество слов - 5700, не считая имен собственных (а их примерно столько же). Из этих 5700 слов: 3950 - имена (существительные и прилагательные), 1550 - глагольные корни (с разбивкой по номерам для омонимов, но не считая пород) и всего лишь 200 - все остальное (предлоги, союзы, местоимения, наречия).

- Иногда кажется, что все слова Танаха были о Боге. Но, наверняка, это не так?

- Когда-то я перевел стихотворение Иегуды Амихая, где есть такие строки:

«Пойманные, мы живем в стране-ловушке

и говорим на этом усталом языке,

который столько веков спал в Танахе.

Разбуженный, щурясь от яркого света,

он растерянно бродит среди нас.

Прежде он рассказывал о Боге, о чудесах,

теперь - об автомобилях, о взрывах, снова о Боге.

Эти квадратные буквы не хотели просыпаться...»

Конечно же, Танах - не только о Боге. Танах - это целая литература, даже комплекс литератур. Он обо всем.

Например, о животных. Кстати, в Израиле есть зоопарк библейских животных. Но многих живых существ, известных всякому, кто «знает иврит», в Танахе нет. Слон (пиль) отсутствует. Даже простая кошка (хатуль) - нет ее. Попугай (тукки) есть, но наука считает, что в библейском иврите это бабуин или павлин.

Существа, которые имеют в Танахе большую синонимию, то есть обозначены множеством разнокоренных слов, - это львы, ящерицы и совы. Но сова может обернуться ежом («киппод» - то ли еж, то ли сова). Причем совы и ежи не самоценны, они символизируют запустение. Страшная угроза: страна станет урочищем сов и ежей (Исайя 34:11). Еж как символ упадка.

Там, в 34-й главе Исайи, дана сильная картина опустошения и развалин. Вспоминается японское «сабисиса» (заброшенность, пустынность, одиночество). Но если «сабисиса» вызывает лирическую грусть, то древнееврейское «шемама» связано с трагизмом и жестокостью.

И там же упомянута Лилит, единственный раз в Танахе (Исайя 34:14). Скорее всего, это ночная птица, вроде козодоя. Тоже как символ запустения.  Но может быть, имеется в виду существо и посерьезнее (помистичнее).

Интересно, что в Танахе очень мало говорящих животных, хотя они так популярны в различных фольклорах. Есть говорящее животное змей, «самый хитрый из зверей полевых», собеседник Евы. И есть Валаамова ослица, но специально отмечено, что с ней случилось чудо.

Зато в Танахе есть «живые» растения. Например, в 9-й главе Книги Судей мы видим притчу о том, как деревья выбирали себе царя, но маслина, смоковница и виноград отказались от царской власти, согласился только терновый куст. Тернии в растительном мире Танаха - вне конкуренции. У меня в словаре насчитывается 18 древнееврейских слов, обозначающих тот или иной колючий кустарник.

Человек в Танахе сравнивается с растением едва ли не чаще, чем с животным.

 - Может ли язык, с Вашей точки зрения, быть сакральным?

- Это вопрос веры. Эмоционально-терминологическая проблема. Признавая «святость» библейского иврита или, наоборот, санскрита, мы тем самым исповедуем истинность одной либо другой религии.

Языку, как и человеку, чтобы стать святым, нужно умереть. Но я бы предложил, вне всякой науки, на уровне личного восприятия, иное определение - абсолютный язык. Такой, который находится за пределами этого мира и уже не может быть осквернен жужжаньем повседневной речи. Который пребывает неизменным, как идея, по ту сторону. Библейский иврит, конечно, таков. Три абсолютных библейских языка - иврит, греческий, латынь. К ним можно добавить и другие: таргумический арамейский, сирийский, церковнославянский. Но первый из них - иврит. В конце концов, всякому приятно, когда к нему обращаются на его родном языке. Наверное, Богу тоже.

Беседовала Елена КУДРЯВЦЕВА