Разбор по пунктам. Прерафаэлиты

Александр Михайлович Копировский

Прошлый репортаж об искусстве попал в нерв наших обеспокоенных читателей. Мы пообещали продолжить публикации на эту тему, и мы это делаем. В качестве результирующей черты предлагаем интервью с известным искусствоведом, профессором Александром Михайловичем Копировским, о прерафаэлитах, дизайне и смерти искусства.

Игра вокруг образца.

- Почему живопись прерафаэлитов - это не прорыв? А как же богатейшая западная традиция? Почему они не стали её наследниками?

- Дело в том, что прерафаэлиты - наследники не общей европейской традиции, а все-таки более частной английской, где значительных художников ни в Средние века (кроме самых ранних), ни в более позднее время не было. Путь прерафаэлитов - это локальная реакция на засилье академизма. Они хотели прорваться за границы искусственных форм живописи, не затрагивающих ни глубинных, духовных вещей, ни красоты как таковой. В академическом подходе главное - это выявление образца. И развитие живописи было игрой вокруг образца. Всё время подражать Рафаэлю можно, но ты не Рафаэль и не лучше Рафаэля, а значит, хуже. Они хотели прорваться к красоте, которую они видели в дорафаэлевских художниках. Но каких? Не Средних веков, а близких к Рафаэлю - раннего Возрождения. Это просто перемена одного идеала на другой. От перемены мест слагаемых сумма измениться не должна. Поэтому прорыв был в том смысле, что они вырвались из академизма, они стали писать вещи красивые сами по себе, утешающие человека, дотрагивающиеся до каких-то чувств непосредственных, дающих переживание. В этом смысле был прорыв. Но можно сказать и по-русски - прорывчик.

- Чего им не хватило, чтобы «прорывчик» стал прорывом?

- Они поставили себе не очень высокую цель.

И.Н. Крамской - Автопортрет (1867)

Всегда быть «на остриях и безднах»

- А что же с русской живописью?

- В русской традиции была мощнейшая средневековая культурная струя. Не только живописи и не только архитектуры, а всего вместе, очень целостная. И хотя разрыв традиции у нас тоже был, как и везде, но разорвалась традиция именно культурная, а не духовная, которая до 1917 года существовала. Это выражалось в постановке последних вопросов как главных вопросов жизни, а не только культуры. Русские художники, даже те, которые очень прохладно относились к Церкви и к христианству, сохранили в себе это желание ставить крайние вопросы. Разговор должен быть всегда, как тогда выражались,  «на остриях и безднах».

- Примеры?

- Когда Крамской устремился вырваться за рамки академизма и подбил на это ещё тринадцать человек, то последний вопрос был не в том, чтобы писать свободный сюжет, по своему выбору, а в подходе, в том числе, и к традиционному сюжету. Прошло чуть более десятилетия, и Крамской написал «Христа в пустыне», то есть вернулся к академическому сюжету. Но решил-то он его совершенно не по-академически, показав изможденность Христа до уродства, мучительное состояние выбора, Христос у него не герой, легким движением руки отгоняющий Сатану. Более того: когда его спросили: «Почему Христос? Это вообще Христос?» - он сказал: «Не знаю!»

Крамской говорил: «В жизни каждого человека наступает момент, когда он должен решить:  взять ли за Господа Бога рубль (т.е. своим богом объявить рубль) или не уступить ни шагу злу». Вот постановка вопроса! Найдем ли мы это у прерафаэлитов?

Прерафаэлиты - отличные дизайнеры

- Правильно ли я понял, что такой подход был возможен до ХХ века благодаря сохранению целостной традиции искусства в России?

- Повторяю: было не столько преемство художественной традиции, сколько постановки серьёзных вопросов. Но тогда возникает опасность засилья живописной литературщины, сюжетов. Импрессионисты порвали с сюжетикой радикально. Прерафаэлиты  же в некотором смысле лишь обновили академизм.

- В чем качественное обновление?

- Красивее стали писать! И отсюда очень логично перешли к дизайну. Как? Вот Офелия бедная плывет. Мы видим красивую женщину с красиво написанным антуражем. А суть? Её смерть не трогает. Смерти здесь нет - всё слишком красиво. Театральный момент, совершенно очевидно, у прерафаэлитов стал преобладать. И лучшие, наиболее органичные вещи быстро превратились в хорошие декоративные ткани, гобелены. В  прикладное искусство. Это очень логично, и их никак не принижает. Они шли своим путём и оказались успешными. Народ, видишь,  смотрит на их картины и всё понимает. Но живопись не в том, чтобы было «все понятно».

Д.Э. Миллес - Офелия (1851-1852)

Искусство умерло!

- Можно ли назвать такой подход в живописи новым витком в эволюции искусства?

- Если красота уходит в дизайн - это никакой не виток. Искусства как такового сейчас просто нет, если не брать какие-то отдельные исключения. Совершенно ясно было сказано в ХХ веке (в начале 70-х годов даже в виде перформанса): «Искусство умерло». В череде всех смертей, начиная со «смерти Бога», наступила и смерть искусства. Когда Ницше объявил, что «Бог умер», все покатилось, как кегли. Умер человек, умер роман как литературный жанр, умерло книгопечатание, которое фактически ушло в цифру, умерло искусство, а за ним и  искусствоведение, кстати...

Виртуальное искусство - это гораздо интереснее, чем компьютерные игры со стрельбой. И  страшнее.

В таких случаях говорят: Король умер! Да здравствует король!  - то есть новый король. Но на место искусства пришло актуальное искусство, а это уже не искусство в старом его понимании. Я не даю негативной оценки, мол, это вообще не искусство, какой ужас!  Нет, это определенная знаковая система, но рядом с  ней абстракционизм, конечно, настоящее искусство. И кубизм в сравнении с ним, можно сказать, прекрасен, потому что он не разрушает искусство, а переосмысляет его внутри самого искусства. А современные, «актуальные» артефакты используют лишь отдельные кусочки искусства,  причем не для сложения целого, а  для создания некоего впечатления. Тут надо  эстетике как науке, которая может дать ответ на вопрос, что сейчас в искусстве происходит.

Ведущий специалист в эстетике  Виктор Васильевич Бычков  после многих лет работы и многих книг  о  Средневековье переключился на современную эстетику.  Он  говорит, что мы на грани тотального расцвета интернет-культуры, виртуального искусства, когда уже вообще ничего не надо создавать в веществе. Гораздо интереснее сидеть в интернете и что-то там ваять на мониторе, тут же стирать, что-то с чем-то абсолютно свободно соединять. Это гораздо интереснее, чем компьютерные игры со стрельбой. И  страшнее.

Э. Мунк - Крик (1893)

«Черная дыра» актуального искусства

- Хочется сразу возражать и говорить, что это жульничество и подмена.

- Пожалуйста. Можно и так говорить, но это тоже работает на парадигму актуального искусства. Потому что оно требует только одного - реакции на себя. Любой! Хоть плюньте на  него. Лучше  разбейте. Сильнее! Я хочу эмоции. Какой - мне все равно. Это можно рассматривать как синдром   полного одиночества.

В 1895 году Э. Мунк написал свой знаменитый «Крик».  А теперь можно  написать не  человека, кричащего на мосту, а его рот, и  вставить в рамку. «Актуальное искусство» - это термин,  это не искусство как таковое.

- Наверное, в любую эпоху, когда происходит смена парадигмы, что-то такое случается.

- Отец Павел Флоренский на этом поле играл, и проиграл. Он много гадостей написал про ренессанс.  Но если у тебя есть твердая, единственно верная  нр-р-равственная позиция (именно так,  с тремя рычащими «р»), то сразу  происходит поляризация, а потом и разделение. Совершается  Страшный суд местного масштаба.  Ну, пожалуйста, как говорится,  имеешь право. Но для того чтобы  иметь подход  к современному искусству, надо быть очень образованным человеком. Иначе будет спонтанная реакция, фактически - обывательская, неважно - положительная или отрицательна, которая, как черная дыра, утащит  от действительности.  И там, и там подмена. Но, как у Шмелева написано - «все довольны».

Дизайн и реставрация - это выход

- Что нужно делать в такой парадигме?

- Если человек  думает о себе, что он художник, пусть лучше сразу честно займется дизайном, а не изображает из себя прерафаэлита. Это мысль о. Георгия Кочеткова.  Я с ним  полностью согласен. А вот и мое  предложение:  художнику сейчас очень хорошо  заняться реставрацией. Огромное количество произведений культуры либо  находятся под записями,  под темным лаком или олифой (иконы), либо разрушаются.  Их надо вернуть к жизни. Такой труд очень дисциплинирует, трезвит и по-хорошему  провоцирует на изучение и вообще на серьезный подход к произведениям искусства.  Вот такая,  скромная, но требующая большого смирения  задача сейчас стоит перед современным искусством. Дизайн и реставрация.

- А нет задачи попытаться сделать что-то, чтобы искусство ожило?

- Нет, нет. Это будет некромантия, попытка поднять мертвеца из гроба и заставить двигаться, не воскресив его.  Воскресить может только Христос. Но Христос не воскрешает  искусство, Христос воскрешает человека, который может, в том числе, создать новое искусство. Оно должно родиться. А его все время пытаются либо искусственно воскресить, либо сконструировать. Играем в конструктор ...

Беседовал Андрей ВАСЕНЁВ